она зажгла одну из них. Перед её глазами заплясал дым.
– Я, как ты, несомненно, знаешь, из Южной Африки, – начал доктор Гриф. – Животные в холле и в этой комнате – память о времени, когда я жил там; я застрелил их на сафари. Я до сих пор скучаю по родине. Это прекраснейшее место на планете.
Но, как ты, возможно, не знаешь, я много лет был одним из самых выдающихся биохимиков Южной Африки. Я был деканом биологического факультета Йоханнесбургского университета. Позже я возглавил Институт генетических исследований «Циклоп» в Претории. Но вершина моей карьеры пришлась на шестидесятые годы, когда, хотя мне не было ещё и тридцати, Балтазар Йоханнес Форстер, премьер-министр Южной Африки, назначил меня министром науки…
– Вы сказали, что собираетесь меня убить, – сказал Алекс, – но я даже не предполагал, что вы уморите меня скукой.
Миссис Стелленбосх закашлялась, чуть не выронив изо рта сигару, и шагнула к Алексу, сжав кулак. Но доктор Гриф остановил её.
– Пусть мальчик порадуется своей шутке, – сказал он. – Дальше его ждёт только боль.
Заместительница директора метнула в Алекса испепеляющий взгляд.
Доктор Гриф продолжил:
– Я рассказываю тебе всё это, Алекс, только для того, чтобы ты смог понять остальное. Ты, скорее всего, ничего не знаешь о Южной Африке. Английские школьники, как я узнал, самые ленивые и невежественные в мире. Всё это вскоре изменится! Но позволь мне рассказать тебе кое-что о моей стране, какой она была во времена моей молодости.
Тогда Южной Африкой правили белые люди. Законы, которые во всём мире назвали «апартеидом», запрещали чернокожим жить рядом с белыми. Им нельзя было вступать в брак с белыми. Им нельзя было ходить в одни туалеты, рестораны, спортивные залы, бары с белыми. Они должны были носить пропуска. С ними обращались как с животными.
– Это отвратительно, – сказал Алекс.
– Это было потрясающе! – пробормотала миссис Стелленбосх.
– Это в самом деле было идеально, – согласился доктор Гриф. – Но шли годы, и я понял, что долго это не продлится. Восстание в Соуэто, растущее сопротивление, а потом и весь мир – в том числе и твоя вонючая страна – объединился против нас. Я понял, что белая Южная Африка обречена, и даже предвидел тот день, когда власть отдадут человеку вроде Нельсона Манделы.
– Преступнику! – добавила миссис Стелленбосх. Из обеих её ноздрей шёл дым.
Алекс ничего не ответил. Было совершенно ясно, что и доктор Гриф, и его помощница сошли с ума. И чем больше они говорили, тем яснее становилось, насколько они безумны.
– Я посмотрел на мир, – сказал доктор Гриф, – и начал понимать, насколько слабым и жалким местом он становится. Как могло случиться так, что мою страну отдали людям, которые вообще не представляют, как ею управлять? И почему весь остальной мир так на этом настаивал? Я посмотрел вокруг и понял, что люди в Америке и Европе стали глупцами и слабаками. А после падения Берлинской стены всё стало ещё хуже. Я всегда восхищался русскими, но и они быстро заразились той же болезнью. И я подумал: если я буду править миром, он станет намного сильнее. Намного лучше…
– Для вас – может быть, доктор Гриф, – сказал Алекс. – Но вот для всех остальных – нет.
Гриф проигнорировал его. Его глаза за красными линзами сияли, словно рубины.
– Очень немногие мечтали править всем миром, – продолжил он. – Одним из таких был руководитель нацистов. Другим – Наполеон. Третьим – возможно, Сталин. Великие люди! Выдающиеся! Но чтобы править миром в двадцать первом веке, нужно что-то большее, чем военная сила. Мир стал намного сложнее. Где сейчас настоящая власть? В политике. У премьер-министров и президентов. Но ещё власть – в промышленности, в науке, в прессе, в нефти, в интернете… Современная жизнь – это огромный гобелен, и если ты хочешь контролировать его весь, нужно держаться сразу за все ниточки. Именно это я и собираюсь сделать, Алекс. И я смог это сделать благодаря моему уникальному положению в уникальной стране – Южной Африке.
Гриф сделал глубокий вдох.
– Что ты знаешь о пересадке ядер? – спросил он.
– Ничего не знаю, – сказал Алекс. – Вы же сами сказали – я английский школьник. Ленивый и невежественный.
– Есть и другой термин, обозначающий то же самое. Ты слышал о клонировании?
Алекс чуть не рассмеялся.
– Вы имеете в виду… как овечка Долли?
– Для тебя это звучит как шутка, Алекс. Что-то из научной фантастики. Но учёные уже больше ста лет ищут способы создать точные копии себя. Само слово означает по-гречески «ветка». Вспомни, как побег дерева начинает свою жизнь одной-единственной веточкой, но потом разделяется на две. Именно такого удалось добиться с ящерицами, морскими ежами, головастиками и лягушками, мышами, и – да, 5 июля 1996 года удалось клонировать овцу. Теория довольно проста. Пересадка ядер. Взять ядро из яйцеклетки и заменить его клеткой, взятой у взрослой особи. Я не буду утомлять тебя подробностями, Алекс. Но это не шутка. Долли была идеальной копией овцы, которая умерла за шесть лет до рождения Долли. Она стала результатом как минимум ста лет экспериментов. И всё это время у учёных была одна мечта: клонировать взрослого человека. Я исполнил эту мечту!
Он замолчал.
– Если хотите, чтобы я вам поаплодировал, придётся снять с меня наручники, – сказал Алекс.
– Мне не нужны аплодисменты, – прорычал Гриф. – Твои – так точно. От тебя мне нужна твоя жизнь… и я её заберу.
– Так кого вы клонировали? – спросил Алекс. – Надеюсь, не миссис Стелленбосх. Как по мне, одной её вполне достаточно.
– А ты как думаешь? Я клонировал себя!
Доктор Гриф схватился за подлокотники своего кресла – король на троне своего воображения.
– Я начал работу больше двадцати лет назад, – объяснил он. – Я же тебе говорил: я был министром науки. У меня в распоряжении было всё необходимое оборудование и деньги. А ещё – я жил в Южной Африке! Правила, которые сдерживали других учёных по всему миру, на меня не распространялись. Я использовал в своих экспериментах людей – политических заключённых. Всё делалось в глубокой тайне. Я двадцать лет работал не покладая рук. А потом, когда я был готов, я украл очень много денег у правительства Южной Африки и переехал сюда.
Мне понадобилось ещё шесть лет на подготовку, но затем, после бесчисленных экспериментов, работая днём и ночью, я сделал это! Клонировал себя… и не один раз. А шестнадцать. Ты вообще представляешь, что это за достижение, Алекс?
– Это гениально, – пробормотала миссис Стелленбосх.
– Понадобилось ещё целых десять лет, прежде чем английский учёный потряс мир, клонировав овцу.
– Бе-е-е! – насмешливо воскликнула миссис Стелленбосх.
– Но я уже сделал это здесь,
