На разведчика и свист и особенно лай подействовали тревожаще. Он понял, что его обнаружили, и решил поскорее смываться. То есть, уже не заботясь о том, чтоб ступать тихо, бегом побежал в сторону реки.
Шпиндель сразу услышал треск веток и шелестящий топот, немного испугался, но поскольку топотали со стороны хутора, решил, что это свои. И, недолго думая, решил бежать навстречу. Выскочил из-под елки и, продравшись через елочки, вылетел на небольшую прогалину буквально в тот самый момент, когда туда же, пригнув голову и отпихивая рукой ветку от глаз, а потому мало что видя перед собой, выбежал камуфляжник… Бац!
Разведчик с разгона налетел на подвернувшегося под ноги Кольку и сшиб его с ног. Однако и сам остановиться не сумел, запнулся за растянувшегося Шпинделя, потерял равновесие и по инерции пролетел еще метра полтора, крепко впаявшись лбом в еловый пень, торчавший посреди прогалины.
Шпиндель от неожиданности и страха на несколько секунд полностью обалдел и не то что свистеть, а и орать разучился. Его вообще почти парализовало, и он, зажмурившись, пролежал на земле все эти секунды, ожидая, что сейчас его начнут бить или даже убивать. Но поскольку разведчик от удара лбом об пень надолго потерял сознание, ничего плохого он Шпинделю сделать не мог.
Кое-как очухавшись, Колька вскочил и тут же хотел было задать стрекача. Однако он вовремя заметил, что некто незнакомый в мокром зеленом комбинезоне валяется у пня вниз лицом.
Детина показался Шпинделю таким здоровенным, что Колька аж затрясся от ужаса. Ежели сейчас вскочит, то в два прыжка догонит его, маломерка-недокормыша. Конечно, про свист он забыл окончательно и просто истошно заорал:
— Епиха! Епиха-а-а! Он ту-ут!
Епиха уже услышал звуки возни, но лишь услышав вопли Шпинделя, бросился на выручку. В отличие от приятеля он способность соображать не потерял, а потому даже сообразил, что свистеть надо не сразу, а только перебежав тропу, чтоб не дезориентировать Механика и прочих. Впрочем, они и без его свиста уже знали, куда бежать, потому что вопль Шпинделя стоил любого условного сигнала.
Поскольку после его крика с разных сторон затрещали кусты и лай собак стал приближаться, Шпиндель приободрился. Кроме того, детина лежал не шевелясь. Кольке даже показалось, будто он насовсем вырубился. С мертвыми Шпиндель уже имел дело, а потому знал, что они гораздо безопаснее живых. К тому же он заметил на поясе камуфляжника какие-то чехольчики, и страсть как захотелось поглядеть, чего там лежит. Превозмогая страх, Шпиндель приблизился к лежащему и отстегнул липучку одного из чехольчиков. В этом чехле оказались раскладные наручники.
Как раз в этот момент разведчик начал помаленьку приходить в себя, глухо застонал и пошевелился. Шпиндель испугался, но быстро сообразил, что, пока этот дядька окончательно не очухался, надо застегнуть ему на руки браслетки. Цап! — Колька ловко ухватил незнакомца за все еще бессильные руки и свел вместе запястья. Щелк! — браслетки закрылись, и в ту же минуту на прогалину выскочили собаки, которые, не зная, кого тут, собственно, рвать надо, подняли мощный лай. А следом за собаками сквозь кусты продрались Ларев со своим охранником и шофером, Олег Федорович с Юлькой и Епиха. Все, кроме собак и Епихи, прибежали с пистолетами в руках. А морды у всех, даже у Казбека с Лаймой, были жутко серьезные.
Само собой, картинка, которую вся эта публика увидела, произвела ошеломляющее впечатление: маленький, но гордый Шпиндель, оседлавший детину в камуфляже, выглядел как «Буран» на «Мире» — пожалуй, несостоявшийся советский «челнок» в соотношении с самолетом-носителем был даже покрупнее. Но руки пленника были скованы за спиной — невероятно, но факт! А вымазанная камуфляжной краской морда, повернутая в сторону собак, испуганно хлопала глазами: дескать, как же я дошел до жизни такой?!
— Ба! — воскликнул Механик, приглядываясь к этой морде. — Знакомое лицо! Это ж наш старый друг из конторы Басмача! Привет, Швандя!
Пленника подняли, усадили на пень. Он все больше очухивался, и на лице его все больше страха появлялось. Швандя начинал понимать, что ему сейчас очень плохо станет. На такую солидную компанию, да еще с собачками, которым Механик приказал сидеть и не кусаться, он явно не ожидал нарваться.
Вместе с тем Еремину тоже не понравилось, что он встретился со Швандей при столь большом стечении народа. Поэтому ему захотелось сократить аудиторию. Впрочем, сделать это надо было культурно и не вызывая лишних подозрений у хороших друзей-товарищей.
— Ты один пришел или братва где-то дожидается? — спросил Олег.
— Один… — испуганно тараща глаза на Ларева и его детин, отозвался браток, получивший свою кликуху от революционного матроса, персонажа полузабытой пьесы «Любовь Яровая». Тот, попав по ходу дела в плен к белым, держался куда уверенней.
— И на страховке никого нет?
— Н-никого… — помотал головой Швандя.
— Как сюда попал?
— На лодке резиновой. Она там, в камышах на протоке осталась. Вот Бог свят — никто про вас еще не знает…
— Володя, — Механик обратился к Лареву, — может, прокатишься, проверишь? Ключ от лодки вот он, где мотор и все остальное, ты знаешь. Мальцов прихвати, пригодятся, если что. А мы с Юлечкой и песиками посторожим его.
— Прокачусь, пожалуй! — сказал Ларев и ловко поймал ключ от лодки, брошенный Олегом. На лице его какая-то легкая улыбочка промелькнула, но Механик ее не заметил. Ларев, его подручные, Шпиндель и Епиха, прибалдевший от того, что его тщедушный приятель сумел каким-то образом живьем захватить такого громилу, как Швандя, двинулись к речке.
Выждав немного, пока толпа удалится подальше, Еремин спросил:
— Значит, вас, «басмачи» хреновы, опять за чужим добром потянуло? Все золотишко спать не дает? Отвечай, падла! Как сюда добрались?
— По протоке, случайно… — забубнил Швандя.
— Не ври! — Механик крепко хлобыстнул Швандю по роже. — Будешь врать — тебя собаки допрашивать будут. Понял? «Случайно», блин! В это, извиняюсь, даже пень, на котором ты сидишь, не поверит. Перископ ТР, видишь ли, случайно прихватил, наручники, баллончик «CS+CN»… Трубку дыхательную, чтоб из-под воды башку не выставлять, тоже притаранил. Камуфляжечку, краску на морду — все припас. Хотя, конечно, хреновый из тебя спецназ, если пацан тебя мордой в мох уложил. Ну, давай, колись наскоро: как на нас вышли?
— Ну случайно же, говорю! — проныл Швандя. — Вите кто-то стукнул, что ребята Шуры Казана несколько раз приезжали на Снороть и ходили в лес, на болото и к протоке. Что-то искали и что-то вывозили. А может, и привозили, хрен поймешь. Небось слышал, что Шуру кто-то замочить пытался или даже уже замочил?
— Что я слышал — тебе по фигу! — жестко произнес Механик. — Твое дело мне не про Казана рассказывать, а про вас, козлов!
— Ну, короче, мне Басмач приказал съездить сюда, поглядеть, чем тут «казаны» занимались. У него такая фишка была, что они под этот налет у Лысакова с Казаном сами разобрались и урыли его на этом болоте. В общем, я прошел с корешами по следам до островка на протоке. До этого в лесу кое-где кровянка обнаружилась. Кого-то там точно урыли, но трупов мы не нашли. А на островке след остался на глине — сапог 38-го размера. Ну…
— Что «ну»? Продолжай!
— Короче, мне прикинулось, что это твой. Обрезки еще от ремней нашли, колья какие-то струганые… В общем, решил я эту протоку поглядеть. Не в сторону впадения в Снороть, а выше по течению. Ну и решил сегодня один сплавать, под видом рыбака.
— А почему один? — прищурился Механик.
— Я ж знаю, что рыжевье у тебя… — потупился Швандя. — Если б я сказал Вите про след и объяснил, что он, может быть, твой, так он бы небось всю контору сюда пригнал…
— …И тебе бы, бедному, ни хрена не досталось! — вздохнул Механик. — А ты еще и крысятничаешь, оказывается? Браток называется!
— Каждый за себя играет… — сказал Швандя. — В общем, я на этой резиновой проплыл вверх по протоке, услышал голоса. Слез в воду с перископом и всеми прибамбасами, лодку в камышах оставил и потихоньку, где вплавь, где пешком по дну, решил поближе подобраться… Короче, рассмотреть, где у вас что…
— И неужели ты, лох необразованный, думал, что тебе это все одному провернуть удастся? — хмыкнул Еремин. — Либо ты впрямь дубина стоеросовая, либо врешь внаглую и честно лупаешь тупыми глазками…
— Считай как хошь, — обреченно пробормотал Швандя. — Все одно мне хана.
— Судьба, как говорится, «играет человеком». Но иногда ему дает маленькие шансы выскочить из той самой «бездны», куда его бросала «без стыда». Так ты мне все сказал?
— Все… — Швандя облизнул сухие губы.
— Везучий ты человек, Швандя! — заметил Механик. — Весной, помнится, я тебя оставил пристегнутым к батарее отопления в известном поселке «Призрак коммунизма», примерно за час до наезда туда вашего областного ОМОНа. Как же тебя не посадили-то, а?
