– Ошибиться – в чем?
– В тебе, – ответила Хельга.
– А я парень ничего, – заметил Воронцов. – Высок, строен и миллионер к тому же. Неплохое сочетание.
Воронцов все время пытался поддеть Хельгу, хотелось говорить с ней иронично и насмешливо, но его обескураживало ее спокойствие. И он вдруг понял, что по-прежнему теряется рядом с ней.
Хельга задумчиво вглядывалась в океан.
– Это все друг твой, Потанин, – сказала она неожиданно.
– Да, с него мои сомнения и начались, – согласился, подумав, Воронцов.
Он не испытывал ни злости, ни обиды. Одну только растерянность.
– Пойдем в дом, – равнодушным голосом сказала Хельга. – Солнце уже высоко поднялось.
Воронцов, не выдержав, перевернулся на бок.
– Знаешь, что меня бесит больше всего? Твое спокойствие, – признался он.
– А ты ожидал, что я буду рвать на себе волосы?
– Ну, не так жестоко, конечно. Но история-то вышла некрасивая!
– А почему ты считаешь некрасивым желание женщины удачно выйти замуж?
Ее самообладанию можно было позавидовать. Воронцов скрипнул зубами и снова не нашел что ответить. И только когда они уже подходили к дому, его досада прорвалась.
– Ты просто шлюха! – сказал он в сердцах.
Идущая впереди Хельга даже не обернулась.
И Воронцов понял, что сколько угодно может обзывать ее самыми последними словами – все равно уверенности это ему не прибавит.
Глава 39
За обедом Воронцов демонстративно громко громыхал посудой и время от времени красноречивым взглядом посматривал на Хельгу. На нее все его маневры не производили ни малейшего впечатления, она лишь изредка поднимала на Воронцова глаза, и он каждый раз тушевался и отворачивался. В конце концов, не выдержав, он отложил в сторону ложку и поинтересовался:
– А за журналистку зачем себя выдавала?
Хельга задумалась, потом пожала плечами:
– Сама не знаю.
Ее выдумка, видимо, не казалась ей такой уж криминальной.
– «Космополитен»! – в сердцах сказал Воронцов. – Ну и ну!
– Кофе будешь? – как ни в чем не бывало спросила Хельга.
Воронцов пропустил ее вопрос мимо ушей.
– А эта твоя Тома? – вспомнил он. – Она-то кто такая?
– Просто подруга.
Воронцов тяжело вздохнул. Вся эта история произвела на него не лучшее впечатление.
– Кофе будешь? – опять предложила Хельга.
– Нет.
Зеленая стена пальмовой рощи за окном сейчас представлялась надежным убежищем. Если уйти туда, уединиться – станет легче. Так вдруг показалось Воронцову. Он поднялся из-за стола и направился к двери. Хельга, отставив чашку с кофе, следила за ним внимательно и настороженно и, когда Воронцов оказался за порогом, отправилась следом. Воронцов скрылся за пальмами. Хельга бросилась за ним, обеспокоенно крикнув: «Саша!» Боялась остаться одна.
Она нагнала Воронцова очень быстро. Тот остановился, да так резко, что Хельга едва не столкнулась с ним.
– Что такое? – сухо поинтересовался Воронцов, стоя к Хельге спиной.
– Не оставляй меня!
– Я хочу побыть один.
– Не оставляй меня!
Голос Хельги звучал требовательно, но это была требовательность ребенка, который через секунду уже заплачет. Воронцов медленно развернулся. Сейчас он хотел быть беспощадным.
– Я думаю, мы с тобой сможем поделить этот остров, – сказал он. – Места хватит обоим. Как-то ведь надо жить до того дня, когда за нами придет катер.
Хельга покусывала губы. Воронцов развернулся и пошел прочь. Перистые листья за его спиной сомкнулись. Хельга стояла в нерешительности, не зная, что предпринять, и раздумывала так до тех пор, пока шаги Воронцова не стихли где-то далеко впереди. Когда воцарилась тишина, показавшаяся ей угрюмой и зловещей, Хельга сбросила с себя оцепенение и ринулась вперед, туда, где скрылся Воронцов. Она шла быстро, стараясь при этом ступать бесшумно, – надеялась расслышать впереди шаги Воронцова, но он, наверное, успел за это время уйти далеко – ничего не было слышно.
В этой части острова заросли были особенно густыми. Длинные жесткие листья над головой раскинулись шатром, солнечные лучи с трудом пробивались сквозь толщу буйной зелени, отчего внизу, под пальмами, царил полумрак. Где-то в стороне крикнула птица. Хельга вздрогнула и прибавила шагу. Она хотела было позвать Воронцова, но почему-то не осмелилась. Этот остров считал ее чужой, не принимал – она это ощущала почти физически. В какой-то момент ей показалось, что она заблудилась. Хельга остановилась в растерянности и прислушалась. Шагов Воронцова не было слышно. Все так же кричала в стороне птица да ветер пробегал высоко вверху. Хельга окончательно растерялась, но еще не решалась повернуть назад. Вдруг впереди, всего в нескольких шагах, она услышала шорох. Негромкий, но отчетливый. Повернула голову в сторону долетевшего до нее звука и позвала негромко:
– Сашa!
Интонация была почти вопросительная. Никто не отозвался. Она почувствовала, как шевельнулись волосы у нее на голове. Где-то совсем близко снова резко и обеспокоенно крикнула птица.
– Саша! – опять негромко произнесла Хельга, а сама уже начала пятиться прочь от страшного места.
И вдруг там, куда она смотрела не отрываясь, раздался сильный треск – кто-то стремительно приближался к ней, пока еще невидимый за деревьями. Хельга потрясенно вскрикнула и бросилась прочь. Мгновенно охвативший ужас лишал ее рассудка, она мчалась вперед не разбирая дороги, а треск за ее спиной все приближался, уже где-то совсем рядом хрустели ветки, и в какой-то миг Хельга совершенно отчетливо услышала за своей спиной топот и еще – тяжелое дыхание преследователя. Она не отдавала себе отчета, человек гонится за ней или зверь, – ей сейчас все было едино. Безумие накатывало на нее вместе со страшным и прерывистым дыханием преследователя, и когда Хельга поняла, что сейчас не выдержит, сойдет с ума, а после этого мир вокруг нее расколется на куски и его уже никогда не собрать воедино, то закричала, вкладывая в этот крик последние силы:
– Саша! Са-а-аша-а!
В этом вопле охватившее ее безумие выплеснулось наружу.
В какой-то момент Хельга споткнулась, но чудесным образом не упала, потому что подсознательно понимала – стоит ей упасть, и преследователь ее настигнет. Силы ее иссякли, и дыхание преследователя было совсем близко, как вдруг пальмы расступились, открыв взору их с Воронцовым прибежище – белостенный дом. Вид дома и близкой спасительной двери придал Хельге сил, она сделала последний рывок и, оказавшись под защитой стен, захлопнула дверь, для верности навалившись на нее плечом. Она тяжело дышала, в ушах звенело, перед глазами все плыло – казалось, что вещи покинули свои места, и это было невыносимо. Прошло не менее четверти часа, прежде чем Хельга опомнилась и осторожно подкралась к окну. Никого не было возле дома. Налетающий с океана ветер трепал верхушки пальм.
Глава 40
Воронцов вернулся из рощи через два часа. Он уже был спокоен, хотя и слегка мрачноват. Перед дверью остановился, посмотрел на небо – его заволокли набежавшие невесть откуда тучи – и толкнул дверь. Она не подалась. Удивившись, он обогнул дом и подошел к окну. Ударил в стекло, не сильно, но требовательно. Поднял глаза и увидел за стеклом лицо Хельги. Она смотрела на Воронцова широко раскрытыми глазами.
– Дверь открой! – буркнул Воронцов.
Войдя в дом, он прошел на кухню, достал из холодильника пластиковую бутылку газированной воды и один за другим выпил два стакана. Хельга стояла в дверях кухни и молча наблюдала за ним. Под этим взглядом Воронцову стало неуютно. С демонстративной небрежностью он поставил бутылку обратно в холодильник и хотел было выйти, но натолкнулся на Хельгу, которая не посторонилась.
– Ну! – недружелюбно сказал Воронцов, глядя на Хельгу сверху вниз. – У вас какие-то проблемы, мадам?
– За мной кто-то гнался, – почти шепотом произнесла Хельга и судорожно вздохнула.
