Только теперь, присмотревшись, Воронцов понял, почему ее лицо показалось ему странным: оно было какое-то серое, почти неживое.
– Гнался? – Он приподнял бровь, изображая удивление. – Кто?
– Не знаю. Я его не видела.
– Его – это кого? Человека? Волка? Или слона? – Воронцов склонил голову набок, с иронией глядя на нее. – Кого?
– Я не знаю, Саша. Но это было так страшно.
– Но ты же быстро бегаешь и смогла убежать, – все так же насмешливо сказал Воронцов.
– Это был не ты?
– Не я, – подтвердил Воронцов. – Уж поверь мне, дорогая.
Он хотел добавить еще что-то, такое же несерьезное, но не успел этого сделать, потому что Хельга неожиданно вцепилась в его рубашку и сказала – даже не сказала, а выдохнула:
– Здесь кто-то есть!
И у Воронцова нехорошо сжалось сердце. Он еще улыбался, но улыбка была кривой.
– Какие-то люди, да? – спросил он.
– Я не знаю, – прошептала Хельга и вдруг прижалась лицом к его груди. Воронцов заметил, что она дрожит.
– Успокойся. Расскажи толком, что случилось.
Хельга, не поднимая головы, прерывающимся голосом поведала о происшедшем с ней в роще. Воронцов мало что понял из ее рассказа.
– Ты видела его? Того, кто за тобой гнался?
– Нет.
– Ну хотя бы – человек или зверь?
– Не знаю, Саша.
– Кто-то очень большой?
– Похоже, что да.
– Он рычал, кричал, лаял?
– Нет.
– Но что-то же ты слышала?
– Он дышал.
– Дышал? – удивился Воронцов.
– Такое тяжелое, жуткое дыхание, – сказала Хельга, и снова по ее телу прошла дрожь. – Совсем рядом, не дальше пяти метров от меня.
Она была сильно напугана, и теперь Воронцов убедился, что действительно произошло что-то из ряда вон выходящее. Он осторожно погладил Хельгу по волосам, и она затихла, опять став похожей на маленького беззащитного ребенка.
– Успокойся, – повторил Воронцов. – Ничего страшного ведь не случилось.
Он провел Хельгу в кухню и усадил на стул. Сам сел на корточки у ее ног и заглянул ей в глаза.
– Давай чего-нибудь перекусим, – предложил он. – Я очень проголодался.
Сейчас надо было чем-нибудь отвлечь Хельгу. Иначе им здесь придется совсем туго. Он уже чувствовал, как ее тревога постепенно передается ему.
Воронцов почти заставил Хельгу заняться овощами, а сам принялся за мясные полуфабрикаты. Хельга молчала, задумавшись, и вдруг неожиданно подняла голову и спросила:
– А ты где был?
Вопрос прозвучал так внезапно, что Воронцов даже вздрогнул.
– Что?
– Где ты был в это время? – повторила Хельга.
– Когда?
– Когда ты ушел от меня в рощу.
– В роще и был, – хмыкнул Воронцов.
– И что ты там видел?
– Все то же. Пальмы, траву.
– А какое-нибудь другое жилище не заметил?
«Вот она о чем…»
– Нет, не заметил.
– И вообще ничего такого, чего мы не видели раньше?
– Такого – ничего.
«Такое» – это то, что указывало бы на присутствие людей. Воронцов уже понял ход ее мыслей.
– Да нет, это невозможно, – протянул он. – Других людей здесь быть не может.
– Почему же?
– Почему? – Воронцов задумался. Повертел в руке вакуумную упаковку с мясом. – Ну хотя бы потому, что людям надо что-то есть. Так ведь?
Он бросил мясо на разделочную доску и повернулся к Хельге. Она смотрела на Воронцова внимательно и требовательно. Пока что он ее не убедил.
– Вокруг одни только пальмы, – сказал Воронцов. – Ни огорода тебе, ни магазина продуктов.
Он позволил себе рассмеяться.
– Если бы нам с тобой не заготовили всех этих припасов, разве мы смогли бы добыть себе здесь пищу? Нет. Так же и другие люди.
– А звери?
– Ну, какая-нибудь обезьяна, возможно, и может прокормиться. Тут полно каких-то диковинных плодов. Возможно, есть съедобные травы или листья.
Хельга по-прежнему смотрела на него с тревогой.
– Но плотоядных зверей здесь точно нет, – засмеялся Воронцов, пытаясь ее успокоить.
– Почему ты так уверен? – быстро спросила Хельга.
Она никак не могла отойти от происшедшего с ней в роще.
– Если зверь питается мясом, то это мясо где-то он должен добыть, – втолковывал ей Воронцов, как ребенку. – Какие-то мелкие зверюшки или птицы посолиднее размером. Но скажи мне, какие могут быть зверюшки на маленьком островке, имеющем пять километров в поперечнике? Этот твой троглодит истребил бы их всех в течение недели, больше ему нечего стало бы есть, и он бы умер голодной смертью.
Хельгу это все нисколько не успокоило, и выглядела она по-прежнему удрученной. Воронцов вздохнул и вернулся к мясу.
– А этот вой? – не унималась Хельга.
Воронцов замер.
– Ты ведь не можешь сказать, что не слышал воя?
– Слышал, – сказал Воронцов, не оборачиваясь.
– Это все как-то связано. И этот вой, и то, что случилось сегодня.
– Объясни тогда, как тебе самой все это представляется.
– Я не могу объяснить, – вздохнула Хельга.
Она уже сейчас сильно напугана, а когда из-под близких зарослей выйдет ночь, он вряд ли сможет избавить Хельгу от охватившего ее ужаса. Воронцов понимал это, да и сам чувствовал себя неуютно.
– Я знаю хорошее средство от страха, – сказал он.
Хельга взглянула выжидательно.
– Больше всего люди боятся того, чего не знают. Страх от неизвестности – самый сильный. И чтобы от него избавиться, надо просто пойти и посмотреть.
– Что посмотреть? – спросила севшим голосом Хельга.
– То место в роще, где этот погнался за тобой.
– Нет! – крикнула Хельга.
В ее глазах снова плеснул ужас. Но Воронцова это только подстегнуло.
– Я пойду туда прямо сейчас! – объявил он.
– Нет!
– Пойду и посмотрю! Если там кто-то был, должны остаться какие-то следы.
– Мы не должны никуда выходить из этого дома!
– К черту! Мы – хозяева этого острова! И мы будем делать то, что захотим!
Воронцов взял нож, которым разделывал мясо. У ножа было широкое стальное лезвие с эффектным голубоватым отливом.
– Прямо сейчас! – сказал Воронцов. – Не откладывая!
Он будто сам себя подбадривал.
– Я с тобой! – всполошилась Хельга. Из двух зол – идти с ним в лес или оставаться одной в доме – она выбрала меньшее.
Тучи на небе приобрели мрачный свинцовый оттенок. Хельга в дверях придержала Воронцова.
– Может быть, не сегодня? А, Саша? – произнесла она с надеждой. – Пойдет дождь…
– Пусть! – беззаботно ответил Воронцов.
Хельга скрылась в доме и возвратилась с зонтом. Среди буйства дикой африканской природы она смотрелась довольно нелепо. Воронцов хмыкнул, но ничего не сказал.
В рощу они вошли, держась друг подле друга. Здесь было темно, и понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к сумраку зарослей.
– Вот здесь я шла за тобой, – почему-то шепотом произнесла Хельга.
Прошли немного, и Воронцов внезапно остановился. Хельга споткнулась и встревоженно взглянула на него.
– Вот здесь я повернул, – Воронцов показал рукой влево.
– А я пошла вперед. Я же не знала, что ты свернул.
Хельга судорожно вздохнула.
Путь, которым она прошла несколько часов назад, угадывался по следам, оставленным ею в лесу. Вот примята трава, а там, дальше, поломаны и уже начали засыхать мелкие ветки. Воронцов шел впереди, Хельга держалась за его спиной и указывала, куда идти. Еe встревоженный шепот действовал на Воронцова угнетающе, становилось тревожно, но он не осмеливался признаться в этом самому себе, не только что сказать об этом Хельге, и молча шел вперед, сцепив зубы. Вскоре Хельга стала придерживать Воронцова за рукав, и он догадался, что страшное место уже близко. Хотел обернуться и приободрить ее, но она неожиданно цепко схватила его за руку и придержала. Они остановились. Было тихо, только гулял где-то над головами бродяга-ветер.
Медленно, невыносимо медленно Хельга подняла руку и показала вперед. Кроме пальм, стоявших сплошной стеной, ничего больше Воронцов не видел. Он обернулся к Хельге, хотел спросить, в чем дело, и скорее не услышал, а прочел по ее губам:
