С Байбой Лиепой.
11
В половине шестого Курт Валландер вышел из гостиницы. Он понял, что если в ближайший час не сможет оторваться от слежки, то ему это не удастся никогда. Он поел вместе с сержантом Зидсом, а затем попрощался с ним, извинившись, что ему надо еще кое-что написать по работе и что лучше это сделать в гостинице, — и все оставшееся время ломал голову над тем, как ему избавиться от преследователей.
Раньше за ним никогда не следили. Сам он крайне редко вел наблюдение за подозреваемыми. Он порылся в памяти, пытаясь вспомнить какое-нибудь стоящее высказывание Рюдберга о трудном искусстве слежки, но ничего так и не пришло на ум. Положение усложнялось еще и тем, что он совсем не знал города и не мог прибегнуть к неожиданному маневру. Придется ориентироваться на ходу, а в своих возможностях справиться с этим он сомневался.
И все же он чувствовал, что должен сделать попытку. Байба Лиепа никогда не стала бы тратить столько усилий, чтобы оградить их встречу от посторонних и опасных глаз, не будь у нее на то веских оснований. Валландер и представить себе не мог, чтобы женщина, которая была замужем за майором, без нужды стала бы устраивать весь этот маскарад.
Когда он вышел из гостиницы, уже стемнело. Он оставил ключ у администратора, не сказав при этом, куда идет и когда думает вернуться. Церковь Святой Гертруды, где должен был состояться концерт, находилась недалеко от гостиницы «Латвия». У него была слабая надежда, что он сумеет затеряться в толпе людей, которые с разных концов города шли с работы домой.
Выйдя из гостиницы, он заметил, что поднялся ветер. Он застегнул куртку до самого горла и быстро осмотрелся. Естественно, он не обнаружил ни одного возможного преследователя. Может быть, их было несколько? Он где-то читал, что опытные сыщики никогда не идут сзади, а все время стараются оказаться перед тем человеком, за которым следят. Валландер шел медленно, останавливаясь перед всевозможными витринами. Он решил притвориться иностранцем, который в оставшееся до отъезда время прогуливается по Риге в поисках подходящих сувениров. Перейдя широкую Эспланаду и свернув на улицу за зданием правительства, комиссар чуть было не поддался искушению найти такси и попросить отвезти его в любое место, откуда он мог бы пересесть в другую машину. Но подумал, что преследователям не составит никакого труда разгадать его замысел.
Он остановился у витрины, в которой была выставлена мрачная мужская одежда. Из тех, кто проходил за его спиной и отражался в витрине, он не узнал никого. «Что я делаю, — ужасался он. — Байба, ты должна была объяснить господину Экерсу, как ему незаметно добраться до церкви». Он пошел дальше. Заметив, что у него замерзли руки, он пожалел, что не захватил с собой перчаток.
Внезапно Валландер решил зайти в первое попавшееся кафе. Он вошел в прокуренное помещение, где было полно людей. Разило пивом, табаком и потной одеждой. Он оглянулся в поисках свободного столика, но обнаружил только свободный стул в самом углу. Двое пожилых людей, перед которыми стояли пивные кружки, были поглощены разговором и только кивнули, когда он показал на пустой стул. Официантка что-то крикнула ему, и он ткнул пальцем в одну из кружек, стоявшую на столе. Все время он не спускал глаз с входной двери. А вдруг вслед за ним сюда войдут сыщики? Официантка принесла ему пенящуюся кружку, он дал ей купюру, и она положила на липкий стол сдачу. В кафе вошел мужчина в поношенном кожаном пиджаке. Валландер проследил за ним взглядом. Мужчина подсел к компании, которая, казалось, ждала его с нетерпением. Валландер попробовал пиво и посмотрел на наручные часы. Без пяти шесть. Сейчас надо решать, что делать. Наискось от него находился туалет. Каждый раз, когда кто-то открывал дверь, до него доносился запах мочи. Выпив полкружки пива, он пошел в туалет. С потолка свисала одна-единственная лампочка; он вышел в узкий проход с кабинками по обеим сторонам. В самом конце коридора находился писсуар. У него мелькнула мысль попытаться выйти через черный ход, но коридор кончался мощной кирпичной стеной. Ничего не выйдет. Совершенно бессмысленно даже пробовать. Как спастись от того, чего ты не можешь видеть? К сожалению, на органный концерт господин Экерс пойдет в непрошеной компании. Его начала раздражать собственная неспособность найти решение. Он встал так, будто собрался воспользоваться писсуаром. Одновременно открылась дверь, ведущая наружу в кафе, и вошедший заперся в одной из кабинок.
Валландер тотчас узнал того, кто вошел в кафе вслед за ним. У него была хорошая память на одежду и лица. Не колеблясь, он понял, что надо действовать, даже если есть риск совершить ошибку. Быстро выйдя из туалета, он прошел через дымное помещение к входной двери. На улице он осмотрелся, вглядываясь в тени у подъездов, но никого не обнаружил. Потом направился тем же путем, каким пришел в кафе, свернул в маленький переулок и бросился бежать со всех ног, пока опять не оказался на Эспланаде. На остановке стоял автобус, в который ему удалось втиснуться как раз тогда, когда закрывались двери. Он сошел на следующей остановке и вновь свернул с большой улицы в один из многочисленных переулков. При свете уличного фонаря он поспешно достал карту, чтобы сориентироваться. У него все еще было время, и он решил подождать несколько минут, прежде чем идти дальше. Он скользнул в темный подъезд. За десять минут мимо не прошел никто, кто мог бы сойти за его преследователя. Сознавая, что за ним по-прежнему вполне могут наблюдать, Валландер решил, что все-таки сделал все что мог.
Без девяти семь он вошел в церковь. Там уже было много народу. Крайнее место на скамье у боковых хоров оказалось незанято. Он сел и стал рассматривать людей, которые все время входили в церковь. Ни один человек не вызвал у него подозрений. Но и Байбы Лиепы нигде не было видно.
Внезапно орган разразился мощным гулом. Церковь будто взорвалась от заполнившей ее музыки. Валландер вспомнил, как однажды в детстве отец взял его с собой в церковь и звуки органа так испугали его, что он страшно расплакался. На этот раз комиссар сразу же ощутил в музыке что-то успокаивающее. У Баха нет родины, подумал он. Его музыка везде. Валландер дал музыке проникнуть в сознание. Майору мог позвонить Мурниерс. Когда майор вернулся из Швеции, он мог сказать что-то такое, что вынудило Мурниерса тотчас заставить его замолчать. Майор Лиепа мог получить приказ явиться на службу. Ведь его могли убить даже в самом здании милиции.
Внезапно он очнулся от своих мыслей, почувствовав, что за ним наблюдают. Он посмотрел по сторонам, но увидел только лица людей, сосредоточенно слушавших музыку. В широком центральном нефе видны были только спины и затылки. Он продолжал прощупывать церковь взглядом, пока тот не упал на боковой неф, где скамьи стояли боком вдоль, а не поперек.
И тут его взгляд встретился с Байбой Лиепой. Она сидела в центре скамьи в окружении пожилых людей. На голове у нее была меховая шапка. Убедившись, что Валландер заметил ее, она отвела глаза. Во время концерта, длившегося час с лишним, он старался больше не смотреть на нее. Но несколько раз его так и тянуло взглянуть в ее сторону, и тогда он видел, что она сидит с закрытыми глазами и слушает орган. У него возникло чувство нереальности. Всего несколько недель назад ее муж, майор, сидел на диване у него дома на улице Мариагатан, и они вместе слушали Марию Каллас, исполняющую арию из оперы «Турандот», а за окном бушевала снежная буря. Теперь он находится в рижской церкви, майор мертв, а его вдова сидит с закрытыми глазами и слушает фугу Баха.
«Она-то знает, как нам отсюда выбраться, — не сомневался он. — Это она выбрала церковь для встречи, а не я».
Когда концерт закончился, все тотчас встали со своих мест, и в дверях возникла давка. Эта спешка огорошила Валландера. Как будто никакой музыки никогда не было: люди бросились прочь из церкви, словно внезапно узнав о заложенной бомбе. В этой давке он потерял Байбу Лиепу из виду; его отпихивали другие люди, стремясь как можно скорее выбраться наружу. Он обнаружил Байбу уже у самого притвора, в тени левого нефа. Она подала ему знак, и, заметив его, он выбрался из толпы, которая проталкивалась к наружным дверям.
