– Кто такие? Кто такие, спрашиваю? – прошел к кушетке и сдернул со Светы пальто. – Уходи! Мой диван! Я хозяин!
– Она заболела! – громко возмутилась Дина.
Света начала приподниматься и с трудом села. Старик вдруг отскочил от дивана, оседлал стул задом наперед и запел по-татарски. Песня оборвалась внезапно. Он снова вскочил и замахал руками:
– Уходи! Уходи! Не больница здесь... – он было двинулся к Свете, но Дина, преградив дорогу, уперлась кулаками ему в живот.
– Я сейчас милицию позову! – закричала она. – Александр Палыч тебя посадит! Ты вор, вор, я все про тебя знаю! И пьяница! Тебе что сказали? Сидеть тихо и не высовываться!
Старик продолжал храбриться:
– Не боюсь я никого! Меня милиция уважает!
Дина упорно подталкивала его к порогу и в конце концов почти выпихнула на улицу:
– Иди в свой сарай, спи!
Отступив к дверям, старик подхватил свою гремучую сетку и бросился во двор. Дина заперла за ним дверь на засов, чтоб не вздумал возвращаться. Пес на улице радостно залаял, старик принялся жаловаться ему по-татарски. Дина немного послушала и сказала Свете:
– Обзывается еще, пьяница дурацкий. Монгольское бешенство у него. А сам вор. Фотографии у кого-то украл. Целый альбом. Свет, – она вдруг увидела, что Света лежит с закрытыми глазами, и растерялась: – А я где буду спать?
Света сняла с себя трофейный тулуп, что удалось отстоять в борьбе с хозяином, и подала ей: «Ляг подальше, чтобы не заразиться».
Утром Дина, поднявшись с вонючего тулупа, первым делом посмотрела на Свету. Вид сестры ей не понравился. Она обшарила карманы Светиной куртки, вытащила деньги и отправилась в сарай будить старика. Пес Форшмак радостно помогал ей в нелегком деле.
– Вставай сейчас же, – кричала над его ухом Дина. – Немедленно. Не встанешь, воды в уши налью. Смотри, уже лью. Раз, два...
Сейфуллин ворчал и переворачивался на другой бок, ругал Дину, но подниматься не хо-тел. Дине пришлось сходить за чайником и плеснуть ему воды прямо в лицо. Тогда он вскочил и вытаращился: «Кто такая?» Пес радостно залаял.
– Мне в аптеку надо, сестра заболела, – заявила Дина. – Давай, быстро. На тот берег вези. А то я Александру Палычу скажу, что ты пил и обзывал нас.
Угроза подействовала. По всему было видно, что милиции мужичок боялся пуще огня. Видимо, все-таки преступник.
Преступник пригладил остатки волос и быстро выскочил из сарая. До того берега они доплыли молча. Пес спрыгнул вместе с Диной на берег.
– Иди прямо, – старик показал ей тропинку. – Тут через горку рядом будет. Форшмак дорогу знает.
И он заговорил с псом по-татарски, что-то объясняя собаке. Собака оказалась такая умная, что даже по-татарски все поняла. «Рядом» оказалось идти часа полтора. Дина садилась отдыхать на поваленные стволы, ноги болели. Хорошо еще, что было утро и где-то поблизости аукали грибники. В поселке первым, кого увидела Дина, был бомж, роющийся в помойке.
– Скажите, пожалуйста, – вежливо спросила Дина, – где тут у вас аптека?
Тот выпрямился, не веря своим ушам:
– А?
– Где аптека?
– Вона, – он показал ей аптеку на другой стороне улицы.
Дина зашла внутрь, пес остался сидеть на улице, слегка поскуливая.
Первой, кого увидела Дина в аптеке, была Зоя, мамина родственница, та, что их не пустила в дом. Вряд ли она тут оказалась случайно. Скорее всего, уже жалеет, что выгнала детей на улицу и раскаивается. Надо будет...
– Здрассьте, тетя Зоя, – громко сказала Дина.
Та посмотрела на нее испуганно:
– Здравствуй... А Светка где?
– Она заболела, – с нажимом произнесла Дина. А что? Пусть знает, что из всего этого получилось.
– Гос-споди, – еще больше напугалась та и уронила пузырек с таблетками. Таблетки раскатились по полу. Сделала она это будто бы нечаянно, но наверняка специально.
– Это нервы у вас, наверное, – сказала Дина и присела на корточки, чтобы помочь собрать.
Тетя Зоя тоже присела, их головы сблизились, и Дина, сообразив, что пора действовать, заговорщически зашептала:
– Вам папа не звонил? – тетка сильно покраснела и отчаянно замотала головой. – Когда позвонит, – Дина опасливо обернулась, не слышит ли продавщица, – скажете, что мы здесь живем, у старика нерусского, где паром.
Тетя Зоя сгребла таблетки, быстро поднялась и, не прощаясь, выбежала вон. Дина подошла к окошку и громко попросила продавщицу в голубой шапочке:
– Аспирин, анальгин и от нервов что-нибудь.
Она выложила перед продавщицей пятьсот рублей. Последние из тех, что Света выиграла в тире на станции Куровская.
Хотя выяснить место, где Истратов спрятал девчонок, Шизе не удалось, но дорогу, по которой он увез девчонок, Болт запомнил. Они попытались догнать уазик сразу, но капитан, зная местность не в пример лучше, вихлял и в конце концов оторвался. Из лейтенанта Лошака сведений выбить не удалось, он и под ножом не кололся. Либо испугался закладывать начальство, либо начальство ему ничего не сообщило. Второе было вероятней. Но капитану девчонки ни к чему, ясно, что он сдаст их Мирзе, следовательно, дорогу надо пасти. Им крупно повезло, что дорога была только одна. Они поставили поперек нее «ежа», и уазик Истратова влетел. Запрыгал по ухабам и, чудом не перевернувшись, уткнулся в угольную кучу. Капитан с разбитой переносицей открыл дверь, с трудом понимая, что произошло.
Шиза с ребятами прыжками уже спускались к нему с пригорка, оставив джип за поворотом.
– Не заметил? – с издевкой спросил причесанный, подбежав первым.
Палыч, не ответив, шмыгнул носом, а Болт обошел машину кругом, как бы осматривая повреждения. Самый спокойный из четверки, Каратист, вдруг подобрался, подпрыгнул и влепил Палычу ногой в голову. Тот закачался, но не упал. Каратист ударил тогда с разворота в живот, потом еще раз, иначе, но по тому же месту.
Шиза подождал, пока Палыч прохрипится и отдышится и наклонился к нему:
– Где ребенок?
– Не знаю я, – ответил Палыч и тут же получил от Шизы по яйцам.
Он согнулся пополам и свалился на землю. Правда, потом медленно, с трудом поднялся.
– Говори быстро уже. Отпущу, – пообещал Шиза.
Мент попался неадекватный. Шиза таких еще не встречал. У него начал дергаться левый глаз.
Палыч смотрел в землю и молчал. Через двадцать минут должен был подъехать, как договаривались, Алик. До места встречи оставалось полкилометра. Нужно было тянуть время. Шиза немного подождал, потом отодвинулся, уступая место, и Каратист врезал еще раз со всего размаху. Палыч рухнул, стукнувшись головой о дверцу. Казалось, что он не встанет, но он начал подниматься и сел на землю возле дверцы. В глазах плыли сплошные облака.
Шиза наклонился к его уху:
– Сколько тебе Алик обещал, только честно? Он же жадный! Я тебе вдвое положу не глядя.
Палыч молчал. Поглядел в побелевшие от злости глаза говорившего и отвернулся. Это его уже не колыхало. Ни его напарник Лошак, который это все замутил, ни эта торговля. Шваль и есть шваль. Что тот, что другие. А только выбираться как-то надо.
Шизу его упорное молчание раздражало все больше. Он уже носом чуял, что добыча где-то близко, совсем рядом. Задержка была чревата. Мирза мог быть где-то поблизости. Сколько можно лажаться с ментами и несовершеннолетками. Стремно. И этот тупой осел. Или еще не понял ответственности момента?
Шиза лягнул Палыча в бедро и прошипел:
– Вот уперся мент. Ты че уперся? У тебя денег много? Или здоровья?
Шиза пнул еще раз со всей силы, уже в лицо. Однако Палыч уже все понял. Он успел наклонить голову и вывернулся из-под ноги разбушевавшегося психа. Каратист подпрыгнул, но Палыч поднырнул, ушел от удара и, пригнувшись, ломанулся в сторону гаражей. Пока они обегали уазик, он с невероятной легкостью перемахнул забор и завилял меж угольных куч. Четверо бежали за ним. Причесанного, который бегал быстрее всех, Палыч, оглянувшись, коротко рубанул ладонью и сбил с ног. Дистанция между ним и остальными увеличивалась.
