покоем. И оттого вдруг, хлюпнув неподалеку так, будто трухлявый пень свалился в воду, громкий звук диссонансом вторгся в умиротворяющий покой природы.
Шульга довольно осклабился – кто-то неосторожно скользнул ногой с кочки в воду. Выждав еще пару минут, Шульга двинулся следом, держась от немцев на почтительном расстоянии. Как ни исхитрялись фашисты, но от его глаз на ковре изо мха и лишайника ни одна деталь не могла ускользнуть.
Следы вели через небольшую каменистую равнину, посреди которой зеленело затянутое плотным ковром ряски озерцо, и вдоль ручья вошли в урочище смешанного леса. И когда впереди внезапно вырос желто-белый каменный столб, напоминающий гигантскую свечу, Шульга остановился. Этот столб торчал посреди большой поляны, а вокруг там и сям горбились рукотворные каменные пирамидки. Немцы обогнули поляну по самому краю, и их следы вели к высившейся с противоположной стороны округлой сопке. Такие сопки саамы называют вараками.
«Э-э-э! Уж не вход ли там в их очередную тайную пещеру?» Он высунулся было на поляну, но со стороны вараки послышались какие-то звуки, и Шульга прильнул к земле. Он долго лежал, замерев. Отсюда вараку почти не было видно, но Шульга целиком полагался на свой слух.
Но спустя полчаса оттуда не доносилось ни звука, и еще минут через пять он приподнялся. Если бы у вараки кто бы и остался из немцев, то за это время непременно проявил бы себя. По всему видать, что немцы ушли отсюда в полном составе. Он не стал тратить время на обход поляны и бросился к сопке напрямую, лавируя меж валунов. Миновав гигантскую желтую «свечку», Шульга приблизился к подножию сопки и оказался у груды разбросанных камней. За ними находилось углубление в скале. Присмотревшись, Шульга поднял свежую щепочку и как наяву увидел те зеленые ящики, виденные им в пещере на Бугай-горе. Эта щепка была сколота от такого же ящика – с одной стороны она была окрашена в тот же зеленый цвет.
«Стало быть, немцы забрали отсюда хранившийся здесь груз?» Что это был за груз, Шульге и думать не хотелось, ведь там, на Бугай-горе, глядя на ящики, было нетрудно догадаться, что это взрывчатка.
Внимательно оглядевшись вокруг, Шульга довольно ухмыльнулся – лаз в пещеру был в пяти шагах от него, среди вываленных сколышей. Заметить его со стороны было практически невозможно, а с того места, где стоял Шульга, скрытый вход, ведущий внутрь сопки, отчетливо просматривался.
Шульга подкрался к лазу, приготовил оружие и бесстрашно полез вовнутрь. Помещение, в котором он оказался, было сухим и гулким. Но не оглядеться толком, ни сделать еще чего-то он не успел. Странные ощущения вдруг разом навалились на него. Сердце заколотилось с удвоенной силой, вдруг стало очень трудно дышать, а тело изнутри зажгло негасимым пламенем, да так, что страшный зуд охватил кожу. Он рванул ворот гимнастерки и сорвал ее с себя, чтобы унять необъяснимый зуд. Но кожу жгло все сильнее, жечь не переставало и изнутри, и пекло все сильней и сильней! Жуткий страх испытал старшина. Не осознавая, что с ним происходит, Шульга выскочил наружу и помчался прочь от этого страшного места. Ветки секли тело и больно хлестали по лицу, сучья рвали в лохмотья обмундирование, но он всего этого не замечал и бежал гонимый необъяснимым ужасом. Заскочив в непроходимую поросль папоротника, он запутался в ней ногами и с разбега рухнул в какую-то лужу. Казалось, сердце вылетало из груди, в глазах стояла кровавая пелена. Во рту было так сухо, что язык не проворачивался.
Шульга уткнулся лицом в лужу и стал жадно пить. От воды несло илом, но она была холодна и желанна, так что Шульга пил долго и взахлеб. Напившись, он откинулся в траву. А когда сознание понемногу стало возвращаться к нему, он вспомнил рассказ старика Гаврилова о необычном месте среди Ловозерской тундры, откуда возврата обычному человеку нет. Как же он близок был к тому, чтобы потерять рассудок! Пытаясь осознать свое чудесное спасение, он долго лежал в траве. Мокрая земля постепенно вытянула из его тела все тепло, и он сильно продрог. Выбивая зубами нестройную дробь, Шульга встал, и закрутил вовсю руками, и запрыгал на месте, разгоняя кровь. И лишь потом он вспомнил, для чего он здесь.
Страшная мысль о том, что он потерял немцев, заставила его ищейкой заметаться по округе. На его счастье, в этом месте на добрую сотню метров протянулся узкий перешеек, и ни ему, ни немцам не было иного пути, как вдоль этого перешейка. Шульга покрутился по сторонам и вскоре наткнулся на следы немцев. Было видно, что ход гитлеровцев значительно потяжелел – их сапоги глубоко вдавливались в мягкий грунт.
«Стало быть, загрузилась немчура у круглой сопки», – подумал он. По следам было видно, что в их группе изменений не произошло. Но чем дольше он шел по следу фашистов, тем большее недоумение овладевало им – закладывая круг, немцы вновь возвращались к двугорбой горе Нинчурт! В какое-то время он даже начал думать, что он обнаружен, и немцы намеренно «закружили» на местности, чтобы перехватить его в одном из удобных мест. Сам бывалый охотник, он прекрасно знал эту уловку тигра. Выписывая подобные восьмерки по тигровому следу, всегда ощущаешь утробным чувством, что зверь где-то рядом. Притаился – и смотрит тебе в затылок, намереваясь совершить последний прыжок. А чем дольше шли немцы, тем явственнее становилось, что шли они к Нинчурту.
И Шульга решился. Теперь, когда наверняка известен их конечный пункт, незачем висеть у них на хвосте. Он сошел со следа, изменил направление и обогнул болото с наружной стороны. За болотом обрывисто высилось предгорье. Шульга взобрался по скальному карнизу на пологий выступ, откуда начиналась тропа, и устремился
