Цифра сняла очки, положила на столик.
– Я тоже буду проституткой. Когда-нибудь. Убью Ящика и мать, подожгу хату и пойду в проститутки. – Она вздохнула. – Надо только немного потренироваться.
– На мне, что ли? – спросил Ниндзя.
– А ты против?
Она смотрела на него, слегка наклонив голову. Как на рыбку в аквариуме. А Ниндзя не знал, что сказать. Цифра тоже красивая, и он, конечно, не против, он, блин, очень даже за. Если только она не придуривается опять… Фиг ее знает. Ниндзя уже изобразил на лице соответствующую ухмылочку и даже собрался что-то сказать умное. Но не успел.
– Хотя ты совершенно не похож на богатого чела, – сказала Цифра. – Даже вот на столько. Даже если закрыть глаза.
– А ты не закрывай, – ляпнул он. – Просто смотри добрее. А то так зыркаешь, будто людей не любишь…
– Людей не люблю? – переспросила она и оскалилась. – Да я их ненавижу! Дико ненавижу!
– За что? Что они тебе сделали?
Но Цифра оставила вопрос без внимания.
– Иногда делаю вид, что мне пох. Вот как с тобой. Но на самом деле меня аж трясет. Я думаю, это плохо действует на психику, – сейчас она говорила тихо, и вопреки смыслу произносимого ее голос, впервые за вечер, звучал как-то по-человечески – искренне и мягко. Да что там за вечер, за все время, что он ее знал, она впервые говорила с ним дружески и доверительно.
– Надо по дереву постучать, чтобы совсем умом не двинуться…
Она постучала себя по голове, по тщательно расчесанным волосам.
– Ты видел хотя бы раз, как убивают человека? Это всегда грязь, такое жуткое говнище.
– Ты хню какую-то городишь. Прекращай, – недовольно сказал Ниндзя и налил водки.
– Жуткое говнище, – повторила она. – Даже не описать. А они, посмотри…
Цифра кивнула на красавиц.
– Они белые, ухоженные, они смеются и веселятся. Даже когда их трахает в рот какое-нибудь пьяное чмо, им хорошо и весело…
– Может, тебе стоит в киллерши пойти, а не в проститутки? – Ниндзя нервно зевнул.
– Может быть. Я об этом уже думала. У меня бы наверняка получилось. Но мне не хочется. Сказала же – грязища!
Они все быстро съели, разговор не клеился, и Ниндзя не знал, что делать.
– Ёханый бабай, – сказал он и огляделся в поисках официанта. – Где этот гребаный колдун? И где твоя жратва? Ну, я его накажу!
Цифра глянула внимательно и неопределенно усмехнулась.
– А ты умеешь наказывать?
Теперь она говорила своим обычным голосом – холодным, с издевкой.
На обратной дороге немного позажимались на заднем сиденье такси. Цифра не сопротивлялась, но и не активничала особо. Таксист весело поглядывал на них, скалился, подмигивал Ниндзе в зеркало, а потом сказал:
– У моих знакомых есть неплохая квартирка, молодые люди! Чисто, уютно, пивко в холодильнике! Можно снять на ночь, недорого возьмут!
Ниндзя спросил:
– Сколько?
– За две тысячи сговоритесь, думаю.
Ниндзя посмотрел на Цифру. У него перед глазами плавали круги, в штанах будто дыня спрятана. А Цифра дышала спокойно и смотрела на него спокойно, только губы красные горят, и вокруг губ красно.
– Поехали?
Она подумала и выдала вдруг:
– А я сегодня на Кумженку ходила.
– Чего-о?!
Ниндзя чуть не подпрыгнул. Нет, он просто сдулся. Это чувство, когда тебя проткнули, как жука, и наблюдают, как ты дрыгаешь лапками… Холодная сталь. Ей точно киллершей идти работать. А лучше этой… ну, которые пытают, утюги на живот ставят. Садисткой, во.
– Блин, – сказал он тупо. Поморгал, зажмурился. – И что? Уже натрахалась с Берцем? Уже всё?
Она пожала плечами.
– Он не пришел.
– Чего? – сказал Ниндзя.
– Зассал твой Берц, – сказала она. Достала салфетку, стала вытирать губы от помады. – А на квартиру я не поеду. Не хочу. Чего-то настроение пропало…
И у него уже все пропало – и настроение, и дыня. Ну, не поедет, и ладно! Денег все равно не хватит – осталось чуть больше тысячи… Но чего она тогда хочет?!
Когда подъехали к ее дому, он взял и спросил напрямую:
– Зачем я тебе нужен?
Она осмотрела его с ног до головы, будто оценивала. Усмехнулась, открыла дверцу.
– Не знаю. Может, пригодишься…
Вышла и направилась к подъезду, нарочито покачивая бедрами. Но на него это не подействовало. Он уже переключился, теперь у него кулаки стали огромными, как дыни, и нестерпимо чесались.
Расплатившись с таксистом, Ниндзя собрал своих, объяснил задачу.
– А бабки у него будут? – спросил Берц. Узнав, что Ниндзя с Цифрой был в крутом ресторане, он увял и повадки вожака у него поубавились.
– Сто процентов! – кивнул Ниндзя.
– А сколько? – спросил Лопух.
– Карманы вывернем и посчитаем…
«Аквариум» закрывался в час ночи. Они ждали с двенадцати.
– Ну, что там у тебя с Цифрой? Получилось? – завистливо спросил Берц.
– Почти. Только я сам не захотел. Успеется еще. В кабаке красиво посидели, в гости к ней сходил, с предками познакомился…
– И как тебе? – продолжал расспрашивать Берц. Лопух тоже слушал с интересом. Впрочем, делать все равно было нечего.
– Стремно как-то, – честно ответил Ниндзя. – Хата нищая, запущенная, как у бомжей, – мусор, бутылки, люстра разбитая… А телик классный, дорогой. И музыкальный центр клевый. И эта фигня – кофе варить… В кухне ведро, а там телефоны, штук десять… Как будто натащили откуда-то!
– Да ты чо?! Может, у домушников скупают?
– Да вроде, не должны… Вроде порядочная семья. Хотя бухают – сразу видно.
– Гля, это не он? – прошептал Лопух.
Парень как парень. В майке, джинсах и кроссовках Ниндзя не сразу его узнал. Только пробор выдал своего обладателя. Размахивая барсеткой, он шел к остановке такси по узкой, плохо освещенной асфальтовой дорожке между кустами сирени, Ниндзя бесшумно двинулся следом.
– Сергей, – негромко позвал он.
Официант остановился, оглянулся, вглядываясь в темноту. Ниндзя подошел вплотную. Сердце колотилось, но он чувствовал себя гораздо увереннее, чем вечером в ресторане.
– Это ты, пацан? Чего тебе надо? – судя по дрогнувшему голосу, Сергей, наоборот, – чувствовал себя менее уверенно, чем накануне в атриуме.
– Ты мне денег должен! – нагло сказал Ниндзя.
– Ты что, совсем оборзел?! – вспыхнул официант. – Ты мне на чай сотку дал, а все по тысяче и по две! А ну, пошел отсюда!
Он был старше и крупнее, к тому же этот глупый сопляк его разозлил.
– Пошел, я сказал! – он толкнул Ниндзю в грудь так, что тот отшатнулся. Но с двух сторон сквозь кусты выскочили Берц с Лопухом. Берц взмахнул битой, раздался треск, будто футболист ударил по тыкве. Сергей согнулся и боком повалился на асфальт. Ниндзя ударил его ногой в живот – раз, второй, третий…
– Вот тебе за пересадку, вот тебе за выделки, вот тебе…
Он уже не знал, за что еще, и молча месил ногами бесчувственное тело.
– Хватит, хватит, – Лопух нетерпеливо нагнулся, обшарил карманы, схватил барсетку.
– Валим!
– Не туда, там свет! – скомандовал Ниндзя, и его послушались.
Все трое неспешно вернулись к «Аквариуму», держась в тени, обошли его, вскарабкались по крутому косогору и под первым же фонарем осмотрели содержимое барсетки. Телефон, ключи, расческа, деньги… Лопух быстро пересчитал купюры.
– Ни фига себе! Пять четыреста! – радостно зареготал он.
– Я на пустое дело не поведу, – сказал Ниндзя.
– Ну, ты это… – не очень убедительно возразил Берц. – Не особо зазнавайся…
Миротворец
Из Москвы прибыл Антон Миротворец. Деловой, подтянутый, быстрый. А он и раньше такой был, Москва тут ни при чем. Москва ничего ему не сделает – не перекрасит, не переломит. Не тот он человек. Настоящий тиходонец.
Миротворец приехал. Все знают. Зачем уезжал, зачем вернулся, надолго ли – этого не знает никто. Миротворец – фигура крупная. Значимая. С ним ничего не понятно. Кто-то говорит, что погоняло у него оттого, что он братву мирил. А кто-то, что это модель кольта такая есть – «Делатель мира». Хотя с кольтом известно – какой мир получается.
