очередями автоматических пушек БМП-2 и разрывами их снарядов. Командир медвзвода поглядел на своих людей и приданных ему на усиление разведчиков. «Егерь» держал наготове свой автоматический карабин с оптикой, «Марик» тоже выражал готовность повоевать. Но ведь в том и сложность, что задача у них была несколько иная.
– Решим пока так, вы будете воевать в наших боевых порядках. Я вызвал артиллерийскую поддержку, к тому же у нас есть два танка, а это весомый аргумент. Будем прорываться вперед.
– Согласен. Только свяжусь со своим комбатом, доложу обстановку.
– Хорошо, свяжитесь и доложите. Мой позывной «Варяг».
– Раненых много?
– Своих мы уже вывезли в тыл, но спасибо за помощь, – впервые за весь разговор улыбнулся «Варяг».
– Работа у нас такая…
* * *
Артиллерийского удара, о котором говорил командир роты 9-го полка, не последовало. Вместо этого произошло несколько иное.
Над головами раздался приглушенный гул турбин и свистящие хлопки вертолетных лопастей. Пара ударных «Аллигаторов» Ка-52 с характерными соосными несущими винтами один над другим появились, казалось бы, из ниоткуда. Под короткими крыльями каждого из вертолетов подвешены гроздья высокоточных противотанковых ракет. Секунда – и огненные стрелы прицельно и точно ударили по огневым точкам украинских националистов. Рассыпав по сторонам яркие кляксы пылающих тепловых ловушек, боевые вертолеты России отвалили в сторону.
– О, вот это охренеть поддержка! – довольно скалился командир роты. – Танки, вперед!
Чумазый от пороховой гари танкист кивнул, белозубо оскалился в ответ и скрылся в проеме башенного люка. Могучий танк взревел дизелем, дернулся и медленно двинулся вперед. Второй Т-72Б3М, прикрывая собрата, вновь грохнул из 125-миллиметровой пушки. Заработал башенный пулемет винтовочного калибра, спаренный с пушкой. Его длинные очереди для противника были не менее губительны.
С флангов танки прикрывали огнем автоматических пушек боевые машины пехоты БМП-2. Благодаря высокому углу подъема стволов они могли обстреливать этажи домов, с которых националисты вели обстрел.
Под прикрытием брони двинулись вперед штурмовые группы пехоты. Они были настоящими профессионалами и действовали умело и расчетливо. А вооружения у них хватало! Автоматы с «подствольниками», пулеметы, снайперские винтовки, гранатометы, и все – с полным боекомплектом. Но самое главное – опыт боевого применения всего имеющегося арсенала в уличных боях. Именно это делало ветеранов республиканских сил смертельно опасными для далеко не самого простого врага.
Проломив оборону украинских неонацистов, силы ДНР связали их разрозненные остатки боем. Егор, как простой стрелок, воевал вместе со всеми. Расчетливо, одиночными или же короткими по два-три патрона очередями бил противника. Изредка добавлял гранату-другую из «подствольника», он полюбил со временем это простое и надежное оружие, которое делало автомат гораздо более универсальным, особенно в уличном бою. Егор давно уже израсходовал сдвоенные магазины на 45 патронов, отправив их в сумку сброса. Теперь он пользовался стандартными, на 30 патронов, из своих подсумков разгрузочной системы. Бой развернулся ожесточенный, «укропы» дрались отчаянно, понимали, что в плен им лучше не сдаваться. Им гораздо выгоднее было бы сдаться чеченскому спецназу, чем простым «работягам войны» из Донецкой Народной Республики…
Рядом с военным медиком расчетливо уничтожал противника снайпер «Егерь». Полуавтоматический карабин СКС в его руках оказался действительно мощным и точным оружием. Таковым его делал в том числе оптический прицел, пусть и небольшой кратности. Он оказался незаменимым в уличных боях. Отрабатывать таким оружием точечно проемы окон, из которых националисты вели стрельбу, вообще было великолепно!
Патроны, правда, быстро заканчивались в неотъемном 10-зарядном магазине. Но «Егерь» знал одну хитрость: он переворачивал карабин, открывал нижнюю подпружиненную крышку, засыпал туда десяток патронов и движением затвора досылал первый из них в ствол. Получалось почти так же быстро, как и поменять рожок в автомате.
– «Укол», осторожно! В окне на углу!..
Егор, едва услышав предупреждение, упал и уже на четвереньках проворно переместился в сторону. Получилось, конечно, не так красиво, как в американских боевиках. Но попробуй покувыркайся, когда на тебе надет бронежилет, хренова гора подсумков с медикаментами, патронами и гранатами для «подствольника», а за спиной к тому же медицинский ранец. Тем не менее, когда на бетонных обломках заплясали фонтанчики от пуль, Егор уже успел сменить позицию и ударил навскидку из автомата, стремясь задавить огнем вражеского стрелка-националиста. Тем временем, встав на колено, «Егерь» двумя точными выстрелами уничтожил пулеметчика «Азова». Потом открыл затвор и дозарядил оружие – так надежнее.
«Марик» и лейтенант Громов тем временем били вдоль улицы короткими очередями, экономя патроны. Егор переключился на «подствольник» и забросал гранатами небольшую группу неонацистов во дворе одноэтажного дома. Здесь частный сектор примыкал к девятиэтажкам. Выпуская гранаты «навесом», боец сковывал маневр врага. Причем ВОГ-25 имел противную особенность при разрыве давать множество мелких осколков, которые не столько убивали, сколько ранили.
Пригибаясь, подбежал пулеметчик, плюхнулся рядом, поставив оружие на сошки.
– Жахни туда! – указал Егор рукой.
– Ага! – выдохнул стрелок.
Мощный пулемет Калашникова загремел глухо, подавляя ответный огонь противника. Несколько длинных очередей – и путь свободен.
Егор для верности выстрелил туда же из подствольного гранатомета. Он услышал, как в общей какофонии боя, которая стала просто звуковым фоном, отчетливо хлопнул взрыв его гранаты.
* * *
– Медика сюда! Быстро!
Егор прекратил стрельбу и кинулся на помощь.
– Командир роты ранен, пуля в шею, много крови, – сообщил очень большую неприятность один из бойцов.
– Хреново, – заключил полевой медик, надевая хирургические перчатки.
Но на деле все оказалось не так страшно: пуля ударила в пластину бронежилета и разрушилась, а ее осколки, в том числе оболочка, исполосовали шею. Крови, конечно, было много, и смотрелось это страшно, но Егор быстро и аккуратно наложил давящую повязку, остановив кровотечение. Вокруг шеи намотал плотный бинтовой «воротник», мало ли, может, еще и позвоночник поврежден. Рентген покажет, но до него еще добраться надо… Все это время капитан, командир роты, оставался в сознании и негромко ругался сквозь зубы.
– Сильно болит?
– Жжет, подлюка!
– Потерпи, капитан, все теперь обойдется… Орден получишь!
Подбежал командир медвзвода, придерживая автомат на ремне. Его лицо потемнело от пороховой гари.
– Что тут?
Егор коротко объяснил. Лейтенант медслужбы Громов только кивнул, одобряя действия подчиненного.
– К нам, под броню. Будем вывозить вместе с остальными.
* * *
Бой продлился еще некоторое время, но психологический перелом уже наступил – «укропы» побежали. Некоторые, наглухо заблокированные, предпочли сдаться. Пленных разоружали и тут же раздевали до пояса, искали нацистские татуировки. У кого находили – без разговоров в расход. Нацистам не место на земле Донбасса. Остальных украинских солдат на грузовиках под охраной отправляли в тыл.
А бронированный гусеничный тягач под прикрытием двух боевых машин пехоты БМП-2 затормозил у полуразбитой школы. Егор прислонился к броне и дрожащими от нервного напряжения пальцами набивал патронами из пачек опустевшие автоматные магазины. Он снова пристегнул спаренные пулеметные рожки на 45 боеприпасов.
Лейтенант Дима Громов занимался тем же. Подобная мелкая моторика несколько успокаивала нервы после недавнего жестокого боя. Он отправил полные магазины обратно в карманы разгрузочной системы. Разведчики выдвинулись чуть вперед.
Позади мотострелков ДНР оставались разрушенные в ходе боя девятиэтажки, а впереди расстилался такой же изуродованный участок одноэтажной частной застройки. Изредка то тут, то там слышались звуки перестрелки. Очереди быстро обрывались, словно захлебывались кровью врага.
– Ну что, пойдем искать мирных жителей… – лейтенант медслужбы Громов привычным жестом поправил автомат на плече.
* * *
Впереди шли оба разведчика с оружием наготове, они прикрывали медиков. К тому времени бой уже окончательно затих. Из подвалов и из разбитых дворов потянулись люди. Егор уже не раз видел беженцев: потухший взгляд, страх в глазах, суетливость в движениях и слезы, слезы, слезы… Матери прижимали к себе маленьких детей, те исподлобья смотрели на военных, привыкли за время оккупации Мариуполя, что от человека с оружием чего-то хорошего ждать не приходится.
Местные недоверчиво и с опаской разглядывали солдат ДНР, не решаясь ничего сделать или даже спросить. Те в свою очередь вели себя максимально сдержанно.
– Не бойтесь!
