— Анюта моя иконы попросила повесить, — проследив за взглядом Вдовина, пояснил Андрей, — я-то сам неверующий и даже некрещеный. Разве что боевые крещения выпали на мою долю…
— Жена, что ль, — Анюта? Ее карточка, да? Хорошее лицо! — Вдовин вышел из-за стола и всмотрелся в фотографию Анны Ярцевой, помещенную в простую рамку. — А где ж она сама-то?
— На даче, у родителей своих. Правда, скоро приедет. Что, Степаныч, покурим? Угощайся, мне такие сигареты нравятся.
Оба задымили «Донским табаком». Андрей попутно записывал что-то в блокнот, а Николай Степанович продолжал с интересом разглядывать обстановку… Коллекция меховых игрушек Анны, какие-то старинные вазы и шкатулки на книжных полках и на трельяже, под зеркалами. Комната была бы больше на вид, если бы не модная стенка слева и не шкаф, трельяж и пианино справа от кровати. Что тут еще имелось? Палас на полу, ковер над пианино, магнитофон и усилитель на «горке» с хрусталем. За стеклами в стенке виднелись большие залежи аудиокассет и множество книг. Дверь на балкон была открыта из-за духоты, колыхались занавески на окнах.
Андрей закончил записи в блокноте, бросил его на крышку пианино и потянулся. Потом резко загасил свой окурок о дно хрустальной пепельницы и хлопнул себя по лбу, что-то вспомнив:
— Ну я и олух! Степаныч, ты же голодный, наверное? Да и я тоже. Сейчас сооружу что-нибудь попроще и посытнее. Ты как насчет водочки? Ну, не напиться, а так, посидеть, поболтать?
— Это можно, — согласился Вдовин. — День тяжелый был.
— Ну да. Стрессы вполне снимает. — Андрей пошел на кухню и принес оттуда две пузатые маленькие рюмки и бутылку «Праздничной» завода «Кристалл». Открыл, разлил поровну, на глазок. — Давай, Степаныч, за отсутствие проблем в нашей жизни! — сказал и опрокинул первую рюмку в рот.
Вдовин сделал то же самое.
— Хочешь — телик посмотри, пока я ужин готовлю, — предложил ему Андрей, взяв в руки пульт и морщась от вкуса водки.
— Да ну, чего в экран пялиться? — возразил гость. — Мы уж лучше с тобою покумекаем, как нам дальше быть, чего делать.
— Ну как знаешь… — Андрей прошел через прихожую, где ничего интересного не было, кроме ящика с обувью да заставленного книгами стеллажа, и открыл холодильник на кухне. Вынул банку тушенки, сосиски, яйца, соус «Шашлычный» и включил на быстрый разогрев две конфорки электрической плиты. Теперь надо было ждать, пока не зашипит тушенка. Андрей очистил сосиски от пленки, налил воды в опустевший чайник «Тефаль» и включил его.
Тут на кухне появился Вдовин и предложил:
— Я могу помочь — ну, хоть хлеба порезать.
— Порежь. — Андрей вытер тряпкой нож и подал его Степанычу, рукояткой вперед. — Только пошли сначала еще по маленькой махнем. Перекурим заодно. Водку я обычно чаем запиваю, но холодным или слегка остывшим.
Пропустили еще по одной. Спустя минут пятнадцать ужин был готов. Андрей постелил на кухонный стол газеты, потом разложил по тарелкам горячую яичницу с мясом и соусом, достал вилки.
Вдовин же поставил на газеты миску с нарезанным хлебом. Потом решили принести сюда и чай, и водку. Открыли на кухне окно и уселись наконец ужинать.
— Да, — покачал головой Николай Степанович, — плохи мои дела! Была работа какая-никакая, а теперь — нету. Жить мне негде, денег тоже нет, впереди — полная неизвестность. Хотя я любую работу согласен делать — буду искать. Поживу пока у Игнатьевны, если пустит, займу у нее денег. С первой зарплаты и отдам долги. Тебе тоже сто рублей верну. Что ж я сразу об Игнатьевне-то не подумал? Хорошая мысля приходит опосля…
— Ты, Степаныч, извини, что так вышло. — Андрей разлил по рюмкам водку. — Но эту лавочку, «Джой» ваш, все равно бы прикрыли на днях, неизбежно. А насчет Игнатьевны я так тебе скажу: можешь ей позвонить да все обсудить, прямо сейчас.
— Номера не знаю, жаль, — сказал Вдовин и чокнулся с Ярцевым.
Оба налегли на еду, от которой вскоре ничего не осталось. Андрей налил в таз холодной воды — горячую уже недели две, как отключили, — и, добавив в нее кипятка из чайника, ловко вымыл посуду. Водка кончилась, бутылку он бросил в помойное ведро.
— Чего — не сдаешь? — удивился Степаныч. — Это ж деньги!
— Ой, да какие там деньги — десять копеек за бутылку. А ее еще отмыть надо, отскоблить бумажки. Возни, знаешь, больше. Ладно… О деле мы так и не поговорили. В общем, руоповцы на ту квартиру в Печатниках вышли. Взят из троих бандитов только один, и это, судя по твоему описанию, и есть Кацман. Кучерявый такой, да? Ну вот. Сейчас он без сознания валяется. Материала я собрал — уже на весь июнь, и еще хватит на июльские номера. Завтра с утра закончу первую часть статьи по делу Артура Князева со товарищи и отвезу в редакцию. Потом учиться… Тьфу ты! Дела свои решать заскочу в Литературный институт. А ты завтра к Игнатьевне, как я понял? Привет ей от меня. Вот…
Вдовин следил, как Ярцев достает из шкафа простыни и застилает ими диван на кухне. Ему стало совестно — что же с ним произошло? Почему он тайком уворовал жетон? Почему ничего не сказал Андрею? Действительно ли ему повезло? Или, наоборот, он с каждой секундой ближе к гибели? Ведь его будут искать сбежавшие Артур и Петрович! Или не будут? Вот что еще беспокоило Степаныча: Кацман пойман и скоро придет в сознание (если вообще придет) — он может заявить на дознании, что работал у него такой мужик, Вдовин, и наверняка он похитил жетон от камеры хранения… Но может быть, об этом жетоне Жора вообще не пожелает упоминать? Ничего еще не известно!
«Ладно, — решил Вдовин, — утро вечера мудренее, надо выспаться как следует, а потом все обмозгую…»
— Ну, готова постель, — показал на импровизированное ложе рукой корреспондент, — ложись спи, Степаныч, а я в комнату пошел. Мне еще надо кое-то сделать, прежде чем вырублюсь… Да, вот тебе курево, вот пепельница, чтоб не искал поутру.
— Слушай, Андрей, — забираясь под простыни в трусах и в майке, спросил Вдовин, — если это Кацман, то не было ли у него с собой блокнота?.. Да, да, блокнота, в кожаном переплете? Если был, то там можно очень много всего интересного прочесть.
— Этого я не знаю, — пожал плечами Андрей, — это могут знать только те, кто его брал. Или капитан Самойлов. Вот ему я, кстати, сейчас и собираюсь позвонить. Про блокнот тоже спрошу. Ну, отдыхай, а я, если новости будут, тебе сообщу.
В комнате Андрей придвинул к себе телефонный аппарат и набрал домашний номер Сергея Самойлова. Тот хмуро произнес:
— Алло!
— Привет, Сергей, это я, Андрей Ярцев.
— А, привет! Узнал, узнал твой голос. Я тебе сам собирался звонить. Есть новости. Кацман этот пришел в себя, говорить может, хотя и тихо. Операцию ему сделали — и выяснилось, что рана его неопасная. Это — первое. Второе — документы у семьи Солдатовых оказались поддельные; они уверяют, что не знали ничего. Артура и его сообщника мы разыскиваем, причем будем показывать его фото и видеоизображение по телевидению. Опер-техник РУОПа снимал всю операцию. Жаль, что она так неудачно закончилась, конечно: два человека убиты, а убийцы на свободе до сих пор! Это — третье. Ты статью когда напишешь?
— Понимаешь, это дело срочное, подробности от Кацмана в следующий номер пойдут. Так что я статью написал уже. И завтра ее в «Чертополох» повезу. А что? Фото Артура напечатать?
— Мысли мои читаешь прямо! — Сергей хмыкнул. — Ну да, фото. И написать: за что разыскивается, чем опасен. Короче, выложить максимум информации в этом номере.
— Ну давай я завтра сначала с тобой пересекусь, а потом уж статью повезу в редакцию. Кстати, когда допрос Кацмана будет?
— Да тоже завтра, — ответил Самойлов. — Что, хочешь поприсутствовать? Это устрою без проблем, даже не волнуйся.
— А блокнота при нем не нашли? При Кацмане? У меня сейчас Вдовин ночует — тот самый, что работал в этой фирме, — он знает, что его начальник, Кацман, как раз в момент задержания должен был иметь при себе блокнот. А там — адреса, телефоны, наверняка и схемы разных преступных операций. И не нашли?
— Да вроде нет. Завтра у него самого и спросим — где блокнотик этот? Что еще? Да, тот бородач, что был с Артуром…
— Петрович, — подсказал Андрей, закуривая.
— Ну! Это — профессионал. Стрелял из «гнома», как экспертиза установила, причем оружие это выпускается специально для сил особого назначения. Этот «гном» — такая пушечка, что автомобили насквозь прошивает… Гад этот Петрович — ребят угробил! Ну, Андрей, где завтра встречаемся? Хочешь, заеду за тобой?
— Да, было бы неплохо. А во сколько? Мне же еще надо и статью закончить, и собраться. Лучше часам к двенадцати, а?
— Договорились. Ну, пока.
Андрей положил трубку, но тут ему позвонила Катя:
— Ну что же ты пропал? Сижу как дурочка, каждый день жду звонка, а ты совсем про меня, наверное, забыл, Андрюша. Как насчет встречи? Ты вообще-то хотя бы спросил — кто говорит.
