– Так это что, суд? – спросил Бокари. – А это тюрьма?
– Можно считать и так! И когда вас поведут по нему, вы тоже будете тяжело вздыхать!
– А за что нас поведут в тюрьму? – насторожился Адисо.
– За оружие, которым у вас набиты карманы! Или за то, что вы делаете прямо в канал на глазах сотен туристов!
Нгвама переглянулись, не очень искренне изобразили смущение, но тут же наперебой стали объяснять:
– Мы здесь целый день, жидкость требует выхода, а на площади уборные платные – по два евро за один раз! Это нам надо весь заработок туда носить, еще и не хватит! – возмущенно кричали они.
Большому Бобону оставалось только развести руками: действительно, если 30 евро в день тратить на туалет, то сколько надо зарабатывать?
– Ну, а оружие вам зачем?
– Для самозащиты. Это очень выгодное место, а вокруг много шакалов, которые за него и убить могут, – мрачно сказал Адисо. – А после работы мы его прячем и с собой не носим!
– А почему бы не вооружиться луками, копьями, не нанести боевую окраску и изображать самих себя? – задал я тестовый вопрос. – И заработок, и защита!
Нгвама рассмеялись.
– Уже и в Борсхане луков и копий все меньше – в основном пистолеты и автоматы! А тут нас бы с луками сразу в полицию забрали, – сказал Бокари. – Вон, Дуну и без лука задержали. Теперь надо тысячу евро платить!
Четыре пары глаз внимательно и требовательно уставились на меня. Как будто для Дуны у меня была открыта безлимитная кредитная линия. А может, и не только для него.
– А что ж ты такого сделал? – поинтересовался я у виновника. Тот пожал плечами.
– Ничего! Совсем ничего! В пиццерии музыкальный автомат случайно сломал. Бросил монету, а он не играет, ну, стал дергать туда-сюда… А ручка и отломилась, пластинки высыпались…
– А зачем дергал?
– Откуда я знал, что делать? Обычно инструкцию пишут – что можно, чего нельзя, рисунки вешают… А тут ничего не было – что правильно, что неправильно…
У него было лицо несправедливо обиженного человека. А я усмехнулся внезапно пришедшей мысли: гигантские фирмы, снабжающие техникой и электроникой весь мир: «Мерседес», «Сони», «Филипс», «Панасоник», «Самсунг», – обязаны прикладывать к ним инструкции на языке страны-покупателя… А «Беретта», «Кольт», «Глок», «Таурус» – этим не заморачиваются и потребители прекрасно обходятся без подсказок!
– Вам смешно, а где мне деньги взять? – недоброжелательно спросил Дуна. Я молча протянул ему две пятисотевровые купюры, и он мгновенно успокоился. Атмосфера разрядилась, и глаза его сотоварищей утратили требовательность. Но вместо нее в карих зрачках зажегся огонек жадности. Если у Большого Бобона так легко выдоить тысячу евро, значит – он лох! А как обходятся с лохами – и в Африке известно!
Я не хотел их пугать и пошутил еще:
– Слушайте, парни, а у вас на пушки есть наставления в переводе на язык нгвама? – и похлопал по спрятанной за пазухой Бокари «Беретте».
– Нет, на такие штуки они не нужны. С ними и так все ясно! – нгвама рассмеялись. Но огонек жадности в глазах продолжал гореть.
И я сменил мягкий дружественный тон лоха на визгливый голос вождя Твалы, которым он приказывал бросить подлинного или мнимого виновника голодным крокодилам:
– Ну ладно, тогда подведем итоги! Никакими сувенирами вы не торгуете, на катере никого не катаете! За целый час вы не заработали ни евроцента! За целый день вчера – тоже!
Про вчерашний день я, естественно, ничего не знал, но понял, что попал в точку: нгвама опускали головы и отводили взгляды. Цивилизация еще не подняла их до того уровня, на котором человек может бессовестно врать.
– На что вы живете?! Может, добываете деньги тем, что прячете под одеждой?! Но тогда вы знаете, как поступят с вами здесь, да и на родине! Я могу вызвать охотников на колдунов, они приедут сюда за неделю, а вы знаете, как они рубят пальцы и сдирают кожу…
– Но мы не колдуны, – робко вставил Лузала.
– Это никого не интересует! – отрезал я. – Надо начинать работу, которая не бросит тень на честное племя нгвама!
– Понимаешь, Большой Бобон, работы тут нет! – робко объяснил Адисо. – Посмотри вокруг – каждого туриста тянут в свою сторону наши враги! Нам не каждый вечер удается поужинать…
Я снова вынул деньги, но на этот раз дал каждому по сотенной купюре, что тоже вызвало довольное оживление.
– Для тебя у меня есть персональная работа! – сказал я Адисо и протянул сложенную в несколько раз вырезку из газеты. – Для остальных я тоже постараюсь что-нибудь найти. Но имейте в виду, если вздумаете меня обмануть – вам придется плохо! Я здесь не один и за каждым вашим шагом внимательно следят!
В это время с горбатого мостика раздался пронзительный свист. Я и мои чернокожие друзья подняли головы. Дело шло к обеду, и народу на набережной поубавилось, поэтому Рыбака, которого я меньше всего ожидал здесь и сейчас увидеть, можно было рассмотреть во всей красе: в новеньком пиджаке, с синим шейным платком, черной шляпе на благородной седине и темных очках, закрывающих пол-лица, Джузеппе Брандолини был похож на влиятельного мафиози. Он размахивал тростью, и что-то кричал, по доносящимся обрывкам звуков можно было разобрать, что он меня ждет. Что ж, это был удачный экспромт!
– Вот видите? Это только один из моих помощников! – многозначительно, с не очень скрытой угрозой проговорил я.
– Не волнуйся, друг, мы тебя не подведём, – Адисо положил руку на сердце и склонил голову. – Я от всех говорю!
– Я не сомневаюсь в этом! – жестко сказал я. – Пойдем, ты меня проводишь! А остальные должны хорошо запомнить все, что я сказал!
Попрощавшись с каждым за руку, я хотел уходить, но друг Бокари положил руку на моё плечо и взволнованно сказал:
– Белые редко обращаются с нами как с равными. Большой Бобон – исключение. Приходи к нам в любое время, мы всегда будем рады. Хоть сюда, хоть в дом, возле которого мы так неудачно познакомились.
– Спасибо, Бокари, я действительно очень высоко ценю нашу дружбу, – кивнул я, и мы обнялись.
Слова могут ничего не значить, а могут значить очень многое. Тем более что нгвама еще не искушены в изощренных хитростях цивилизованного человека. Во всяком случае к концу нашего разговора жадные огоньки в их глазах погасли, и это обнадеживало.
Адисо поднялся со мной по железной лестнице на набережную. Я дал ему подробный инструктаж и незаметно передал тысячу долларов. Конечно, я превышал смету «оперативные расходы», но спасение мира дорого стоит…
* * *
Рыбак, широко улыбаясь, крепко пожал мне руку и долго тряс.
– А я случайно тут прогуливался и вдруг гляжу – ты или не ты? – громко удивлялся он. – Думал, ошибся: что тебе делать под мостом Вздохов, да еще в целой компании африканцев? Присмотрелся – действительно ты!
– Кто же еще?! Конечно я! – со столь же широкой улыбкой тряс я его руку в ответ.
А сам думал: «Чёрт его знает, этого потомка основателей Свободной Венеции, случайно он здесь гулял или фиксировал мои контакты?» Не то чтобы я подозревал агента, просто в случайности никто из нас не верит…
– А откуда у тебя в Венеции столько знакомых негров? – с обычной бесцеремонностью спросил Брандолини и приобнял меня за плечи.
Я деликатно освободился и отошел на шаг. Не терплю амикашонства, тем более, когда оно исходит от агента, связь с которым лучше не «засвечивать» вообще! Мы пошли в сторону площади Святого Марка как случайные знакомые. В сувенирных лавках вокруг продавали модели гондол, ночники в виде Дворца дожей, футболки с надписью: «Венеция» и сотни всевозможных карнавальных масок разных расцветок и размеров. Возле них еще толпились не потерявшие азарта и жертвующие обедом туристы.
– Господи, Джузеппе, да я известен во всем мире! Не всякий министр иностранных дел побывал в стольких странах, как я… Меня знают и андоррцы, и эскимосы, и даже эти нгвама – чудный африканский народ. Поэтому в любой точке на земле, даже в диких джунглях, я могу встретить знакомых…
