– Все будет нормально! – прощаюсь я с подругой, которую мы оставляем на скамейке, рядом с футбольным полем.
Антонина способна сидеть и улыбаться, врачи вот-вот окажут ей квалифицированную помощь... Мы же спешим к вертолету, я лишь мельком бросаю взгляд на мертвое тело Семена Денисовича. Ничего не скажешь, Губанов вовремя сориентировался-подсуетился. Как только Покровитель сам попал в серьезный оборот, тут же уничтожил его.
– С вас доплата в размере тройного гонорара, – сообщил второй пилот, когда мы оказались в чреве его машины.
– Чего? – не понял поначалу Сергей.
– Доплата за выполнение полета в особых условиях, – скучным голосом пояснил пилот.
Ну и ребята, эти вертолетчики! Ко многому уже привыкли, многое повидали, поэтому дело свое знают туго. А ты только плати им деньги и после лети куда хочешь! Но если условия особые, то и тариф тройной!
– Можно и не напоминать, – ответила пилоту я.
Тот лишь пожал плечами.
– Курс прежний? – спросил старший пилот.
– Да, – кивнула я.
Более вопросов не было. Над нашими головами заработал винт, и машина стала подниматься в воздух. В иллюминатор я успела увидеть огни «Скорой помощи».
Полковник Губанов ушел от нас. Впрочем, теперь он был вовсе не опасен, ему теперь, дай бог, собственную шкуру спасти.
Мы летели около получаса. Наконец я увидела в иллюминаторе знакомые очертания Территории 8.
Старший пилот быстро нашел вертолетную площадку, что окончательно укрепило мою уверенность в том, что бывал он тут не единожды. Нас встречал лично Граф в сопровождении четырех автоматчиков с шевронами «Парадигмы».
– Вы чудом смогли бежать из самой пасти дракона, – после приветствия произнес Александр Александрович как ни в чем не бывало. – А теперь, получается, добровольно в нее вернулись? А, Евгения Федоровна?
– Как бы этому дракону не подавиться или от несварения не умереть, – произнесла в ответ я.
– За словом вы в карман не лезете, к этому я уже привык... Сколько же проблем вы мне создали!
– Я, собственно говоря, за деньгами вернулась!
– Зачем было убивать Абрикосова? – спросил Граф.
Об обещанном мне гонораре, видимо, позабыто. Стало быть, он уже в курсе, но всех подробностей не знает.
– Абрикосова убил ваш деловой партнер Губанов, – пояснила я.
– Вот как? Обманул-таки, паскуда! Впрочем, какая теперь разница, лучше бы вы и его... – только и произнес Граф. – Ладно, пойдемте. Разговор будет серьезный и... надеюсь, последний!
Конечно, лучше бы. Оружие пришлось сдать. В особняк нас сопроводили автоматчики, но в кабинете (на сей раз совсем другом, тоже без окон, но находящемся на первом этаже) мы остались вчетвером – Граф, я, подполковник Шорников и ожидавший нас там господин Страум.
– Ну вот, Страум, – начал Граф, заперев за собой дверь, – перед вами те, кто бросил вызов нашей системе. Они ничего не боятся, при этом ни тот, ни другая не проходили никакой фармакологической и психологической обработки.
Льстит нам Граф. Мне, по крайней мере, точно. Бывало страшно, да и сейчас... Особенно после того, как узнала, что здорова – жить захотелось с удвоенной силой. А Хмурый, по-моему, о том же сейчас думает, только своими словами.
– Если бы у нас было время, то эти господа хорошие нам продемонстрировали бы еще какие-нибудь скрытые резервы организма, но у нас этого времени нет.
С этими словами Граф нажал какую-то невидимую кнопку, и мы с Сергеем не успели даже дернуться, как по всем четырем сторонам от нас опустились стальные решетки. Точно в каком-то готическом триллере. Этот кабинет на первом этаже оказался настоящей ловушкой.
– Даже сейчас я оставляю вам возможность спастись! – произнес Граф. – В том смысле, что не буду убивать вас лично. Просто через какое-то время здесь окажутся пятеро ребят, очень похожих на Лесли. Вы ведь не успели его забыть?
– Разве Лесли не пробный экземпляр? – в тон Графу отозвалась я.
– Эти пятеро тоже пробные, – кивнул Александр Александрович. – Просто я их прятал до поры до времени. Возможно, они даже покруче Лесли. Что это вы морщитесь, Сергей Владимирович?
В отличие от меня, Хмурый испытал, что такое Лесли, на себе. Поэтому со словами не торопился, Графу ничего отвечать не стал.
– Свою задачу я выполнил. Так ведь? – повернулся к Страуму Граф.
Тот кивнул и молча пожевал своими квадратными челюстями. А перед этим иностранцем Граф совсем никакой не Граф. Холуй, лакей Яша из «Вишневого сада». Так спинку и гнет! Как же, иностранец! Белый человек! Вон как глазами ядовито блестит, наверняка это ярко-синие линзы...
– Ну вот и славно. Вы, Страум, забираете Павла Шорникова, забираете подготовленный мною биоматериал и мы улетаем. Полный отчет о моих опытах вот здесь!
Граф достал из кармана и продемонстрировал диск в коробочке. Страум вновь кивнул, жевать челюстями уже не стал. Что это за фраза про «подготовленный биоматериал»? Сергей говорил, что видел здесь детей, играющих в волейбол. Уж не они ли биоматериал?!
– А с Территорией 8 будет покончено! – продолжил Граф. – Для начала здесь начнутся боевые действия! Между армией менеджеров и пятеркой Лесли! Потом полковник Губанов, раненый, но не покинувший боевой строй, прибудет сюда с подразделением спецназа и окончательно зачистит уцелевших. Если вы, Евгения, и вы, подполковник, уцелеете – ваше счастье. Мне по большому счету все равно, мы к этому времени будем уже далеко. Вы весьма вовремя подали сюда вертолет! Мне вас жаль, ребята. Искренне жаль, поверьте! Уж больно вы хороши как профессионалы! Были хороши!
– Одна минута! – поднял вверх ладонь Страум. – Мне понравилось, как работает эта ловушка! – он кивнул на нашу клеть. – Кнопка замаскирована?
– Да вот она, – кивнул Граф на угол компьютерного стола. – Ничего особенного, вы что, впервые видите эту клетку?
– Слышал, но не видел, – подойдя к столу, отозвался своим унылым голосом Страум. – Всего одна кнопка?
– Первый раз нажал – включил, второй – выключил, – пояснил Граф.
– Ясно, – ответил Страум.
Он нагнулся, чтобы разглядеть кнопку, и вдруг резко выпрямился, ударив Графа по открытой челюсти. Удар был боксерский, неплохо поставленный, да и сам Страум, несмотря на немолодые годы, выглядел человеком подтянутым и тренированным. Граф отлетел в сторону, но равновесия не потерял, более того, принял боевую каратистскую стойку. И черные очки, как ни странно, по-прежнему остались на месте.
– Руки вверх, Графов! И к стене! – скомандовал Графу Страум.
Одновременно с этим он выхватил из кармана пистолет, второй рукой нажал на указанную Графом кнопку. Клеть ушла вверх так же быстро, как и опустилась.
– Теперь вы свободны! Сергей, держите под контролем Графова, а вы, Евгения Федоровна, постарайтесь не падать сейчас в обморок!
При этих словах Страум вынул изо рта вставные челюсти, затем снял с головы седой парик... Из специального курса я знала, что кардинально изменить внешность можно с помощью прически и коррекции нижней части лица, но никогда не могла бы подумать, что до такой степени.
Передо мною стоял не кто иной, как Сократ Иванович Прохоров. Генерал спецслужбы!
– Да, да, Евгения, вот так бывает в жизни, – сказал он мне своим обычным голосом. – Не забывайте про господина Графова, – напомнил он Сергею, который на некоторое время отвлекся.
– Извольте объяснить, что все это значит? – произнесла я, чувствуя, что меня вновь начинает трясти.
– Объясняю вкратце, – кивнул генерал Прохоров. – Мы столкнулись с международной мафией, имеющей покровителей в самых высоких кабинетах. И не только в нашей стране, но и в ряде стран Запада. Это целая разветвленная, отлично законспирированная организация, имеющая многисленную агентуру и высококлассных исполнителей... – Чуть помолчав, Сократ Иванович продолжил, видимо, подбирал точные и краткие определения. – Это не просто международная мафия. Это целая Система. Можно сказать, некое Античеловечество. Что, собственно говоря, требуют от человечества эти будущие Хозяева Планеты? Сырье, дешевый (желательно рабский) труд, плоды ума, направленные на новые технологии в сфере добычи денег, и утонченные (точнее, извращенные!) развлечения. И еще от человечества потребуются их тела. В самом прямом смысле. Красивые тела для скотского, извращенного разврата. Здоровые тела для банка органов, требуемых при пересадке занемогшим Хозяевам. Одним словом, главная задача – превратить человечество в стадо.
Сократ Иванович остановился, перевел дух. И тут начатую им мысль неожиданно подхватил Граф.
– Ну хотя бы и стадо? – спросил он злым, нервным голосом. – Дешевое, неприхотливое, но при этом ценное и эффективное. Взамен стадо получит корм и возможность случки, чего еще стаду желать?! Искусство в его нынешнем понимании становится ненужным, лишним, потому что и Хозяевам, и стаду одинаково непонятны как Пушкин и Достоевский, так даже нынешние образцы массовой культуры, но с ориентирами на гуманизм, красоту... Хотите вы этого или не хотите, но это так! Спорить не о чем, поэтому умирает философия, вместе с ней и история. Не все ли равно стаду, что там было до него каких-то сто или двести лет назад? Наверняка такое же стадо и было. Хозяевам же читать исторические труды неинтересно, да и некогда. Впереди какие-нибудь гладиаторские бои и еще что-нибудь покровавей и поизвращенней.
