– Годится. Все равно уже все решено. Только чтобы в управлении кадров не начали придираться, задавать вопросы и уговаривать.
– Директор подпишет, не придерутся.
– Готово? Давай. Пойдем, Станислав Сергеевич, к директору, – обратился к молча сидевшему Костромину. – Ты здесь ждать будешь?
– Могу и здесь подождать, если товарищ полковник разрешит своим компьютером попользоваться. У него не такое барахло, как в нашем кабинете. Можно нормально работать и не ждать по десять минут ответа на любой запрос.
– Работай, – согласился Баранов. Это не было нонсенсом. Иногда, когда Елкин занимал компьютер в кабинете, капитан просился в кабинет к полковнику. Благо что у полковника компьютер стоит не на рабочем столе, а на отдельном компьютерном столике.
– Что, кстати, с портретами? – поинтересовался Александр, когда Баранов положил руку на дверную ручку.
– Сфотографировали, – объяснил Костромин, потому что Баранов не очень любил докладывать сотрудникам о своей работе, – отправили по электронной почте циркулярным адресом по всем отделениям милиции. Пусть ищут. Предупредили, чтобы лично задержание не проводили, только опознание и сообщение в управление ФСБ полковнику Баранову. Если он проявит добросердечность, то сообщит и нам.
– Вам это ни к чему.
– А нам все-таки интересно, по какой такой причине пытались настойчиво уничтожить нашего сотрудника.
– Нам только неопознанных трупов в городе не хватало. И так их немало... – Баранов продолжал ворчать, подчеркивая отчуждение Басаргина от дел отдела.
Полковник с комиссаром ушли. Капитан включил компьютер, вошел в управленческую базу данных и сделал запрос в разделе «Орудия преступления», набрав в строке «поиск» слово «стрелки».
Компьютер полковника в самом деле блеснул изрядной сообразительностью и выдал обширный ответ почти моментально. Убедившись, что быть начальником выгодно даже в этом, и, следовательно, он не зря согласился на новую должность, Басаргин начал искать. И нашел очень быстро три случая. Поиск облегчило то, что материалы были сопровождены фотографиями самих стрелок. Во всех трех случаях фигурировали аналогичные с подполковником Елкиным ранения. Разница состояла только в том, что здесь каждый раз было выпущено по одной стрелке, а в Елкина сразу три.
Первый случай завершился смертью раненого. Ему стрелка попала в горло. Дело было во время драки на дискотеке. Оружия, из которого стрелка выпускалась, никто не видел, но два свидетеля сказали, что слышали какой-то непонятный звук, словно в ладоши кто-то несильно хлопнул.
Во втором случае человек, подрабатывающий на своей машине частным извозом, посадил пассажира. Ехать предстояло на окраину Москвы в сторону Измайлова. Дело было вечером. Когда машина остановилась на красный сигнал светофора, вдруг раздался негромкий звук, и что-то ударило водителя в бок. Пассажир сидел в это время прямо, держа руки сложенными на животе. Но в руках у него ничего не было. Это водитель увидел точно. От боли он потерял сознание. Очнулся уже на дороге, окровавленный. Его машина пропала вместе с пассажиром. Предположительно, оружие было спрятано в рукаве.
В третьем случае три малолетних хулигана пытались ограбить взрослого мужчину, пугая его какой-то трубкой. Мужчина не испугался, за что получил из трубки стрелку в живот. Он выстрел слышал отчетливо и достаточно громкий.
Эксперты сделали вывод, что во всех трех случаях выстрел был сделан, несомненно, из самодельного огнестрельного оружия со слабым зарядом, позволяющим поражать цель только с близкого расстояния. Вокруг раны заметны характерные следы ожоговых мини-очагов. Стрелки кустарного изготовления, не имеют качественных баллистических характеристик и использоваться для стрельбы с дистанции не могут даже при усиленном заряде стреляющего устройства.
Басаргин обратил внимание, что все три случая произошли примерно в одном районе. Он тут же опустил окно программы и открыл милицейскую карту Москвы, чтобы проверить предположение. Предположение оказалось правильным. Три разных случая, совсем близко, но все на границе зоны работы трех разных отделений милиции. Поэтому случаи не объединены производством и никто не повел целенаправленного поиска производителя оружия.
Капитан вывел данные на принтер, приложил выводку увеличенной части карты района, где крестиками отметил места преступлений. И набрал на клавиатуре свой комментарий. Все это сложил на столе полковника как подарок от уходящего сотрудника. Очень хотелось еще заняться поиском цыгана Романа, но этим вопросом уже заняты другие люди, и они, как было всегда с Басаргиным, не должны приветствовать вмешательство человека со стороны. А он уже стал таким человеком, что упорно подчеркивает полковник Баранов, хотя предстоит еще много времени потратить и на передачу старых документов, и на оформление новых, и еще на всякие формальности, вроде гуляния по кабинетам с обходным листом.
Вернулись полковник с комиссаром.
– Ну что, допрыгался... – сказал Баранов.
– В какую сторону, товарищ полковник? – скромно спросил капитан.
– В ширину! Подписали тебе без обсуждения... Значит, не ценили... Так и учти!
– Значит, уже раньше обсудили... – смягчил ситуацию Костромин и улыбнулся.
– А это что? – спросил полковник, подтолкнув листы, оставленные Басаргиным на столе.
– А это мой прощальный подарок родному отделу. Орудия, которыми был первоначально ранен подполковник Елкин. Трижды за последнее время в Москве всплывали такие стрелки. И всегда в одном районе, вокруг одного перекрестка. Словно кто-то там делает их и снабжает разных людей в округе. В этот раз они появились в другом месте. Причем сразу в тройном количестве. Но приобретены, несомненно, у одного и того же изготовителя. Надо искать. Вплоть до того, что совместно с ментами провести облаву. Вдруг у кого-то окажется в рукаве такая штука...
– Дело говоришь, – согласился полковник.
– Изготовитель может знать этого человека, – ткнул Басаргин пальцем в портрет. – Для него он изготовил усовершенствованную модель. Стреляющую уже тремя стрелками, как я предполагаю, попеременно.
– Почему так решил?
– По характеру ранений на теле Елкина. Я осматривал раны во дворе. Все в разных местах, словно по кривой дуге проходят. Елкин оседал после первого выстрела, а в него продолжали стрелять.
– Ты сейчас договоришься, Шурик... – пригрозил полковник. – Мне уже жалко, что отпустил тебя. Порву твой рапорт...
– Поздно, – сказал Станислав Сергеевич. – Директор уже отправил документы для внесения в приказ.
У комиссара подал голос «сотовик».
– Слушаю. Так, Андрюша, молодец... Так... Дай заказ на полную цепочку. Всю цепочку отследи... В крайнем случае, я возьму это на себя... Делай! Все с грифом «срочно». Да-да... Я решу этот вопрос...
Костромин посмотрел на окружающих взглядом победителя...
Машины въехали во двор одна за другой. Муса с Галиахметом подняли головы, увидели Али в окне, но не махнули приветливо рукой, как обычно. Ни тот, ни другой. Вместо приветствия они головы опустили. Он понял. Чувствуют себя одинаково неважно. Точно, как и сам Али. Невыполненный заказ, хотя заказчик и пошел в отказ, все равно остается пятном на репутации. И это следует как-то исправлять. Хорошо, обещает предоставить возможность Руслан. Но сделать дело надо будет идеально, чтобы никто не сумел сказать слова против.
Они вошли в кабинет. Он принял их, сидя за рабочим столом.
– Два промаха в один день... Что один, что второй... Вы не себя подставляете, вы меня превращаете в ничего не значащего человека, в посмешище, в мудака, в которого каждый может пальцем ткнуть, а потом в спину плюнуть.
– Я же добил... – попытался защититься Галиахмет.
– Это мало кого волнует. Что о нас говорить будут? Будут говорить, что работу за нами следует исправлять. Нам это надо?
– За мной никто не исправлял. Я сам исправил.
– А кто тебе сообщил, что в первый раз ты допустил промах? Непростительный промах. Заказчик! Если бы он ничего не знал, ты сам бы исправил, дело считалось бы чистым. Теперь уже – нет. Как вообще можно так... Не посмотреть... Не проверить... Кроме того, ты умудрился и наследить...
Галиахмет отрицательно и уверенно закачал головой.
– Нет, Али... Меня никто не видел.
– Если бы так! Тебя видел капитан, за которым Муса охотился. И сделал твой фоторобот, который теперь есть у всех ментов в городе.
– Я точно говорю, Али, меня никто не видел.
– Вспоминай хорошо, где он мог увидеть тебя. Ясно, что не из окна, ясно, что не во дворе... Иначе ты сейчас не стоял бы здесь. Ты не стоял бы здесь, если бы капитан знал, что это ты сделал. Он пустил бы тебе пулю в лоб. Авторский выстрел... Он тебя где-то рядом видел, когда еще не знал... Может быть, перед делом. Не видел он тебя перед делом?
– Нет. Никто меня не видел. Только один момент был... Только тогда! «Волга» проезжала... Я из двора по улице шел. Уже после дела. Они откуда-то сбоку вывернули, где все дороги перекопаны, повернули в мою сторону и мимо проехали, обогнали. Потом я в машину сел и уехал. Никто больше не мог видеть. Я сам глаза дома не оставляю, когда за порог выхожу. Сам бы увидел...
