Он видел, что Байба устала.
— Сколько у нас осталось времени? — спросил он.
— Не так уж много. За моим домом наверняка следят. Я не могу слишком долго отсутствовать. Но мы можем продолжить наш разговор здесь же завтра вечером.
— Я приглашен на ужин к полковнику Путнису.
— Понимаю. А послезавтра?
Он кивнул, пригубил слабо заваренный чай и опять стал задавать вопросы:
— Вы, должно быть, думали над тем, что имел в виду Карлис, говоря, что наркотики могли бы убить дважды. Наверняка Упитис размышлял над тем же. Вы конечно же говорили об этом?
— Как-то раз Карлис сказал, что для шантажа можно использовать все, что угодно, — ответила она. — Когда я спросила, что он имеет в виду, он признался, что это слова одного из полковников. Не знаю, почему я запомнила именно это. Может быть, потому, что в тот период Карлис был очень замкнут и молчалив.
— Шантажа?
— Он употребил это слово.
— А кого предполагалось шантажировать?
— Нашу страну. Латвию.
— Он действительно так сказал? Целую страну предполагалось подвергнуть шантажу?
— Да. Если бы я сомневалась, я бы этого не говорила.
— Кто из полковников употребил слово «шантаж»?
— Думаю, что Мурниерс. Но точно не знаю.
— А какого мнения Карлис был о полковнике Путнисе?
— Он говорил, что Путнис не самый худший вариант.
— Что он имел в виду?
— Он соблюдает закон. Не берет взятки у всех подряд.
— Но все-таки берет?
— Взятки берут все.
— А Карлис?
— Никогда. Он был не таким, как все.
Валландер заметил, что она разволновалась, и решил, что с оставшимися у него вопросами можно подождать.
— Байба, — произнес он, в первый раз назвав ее по имени. — Я хочу, чтобы ты подумала над всем тем, что рассказала мне сегодня вечером. Может быть, послезавтра я опять стану задавать тебе те же вопросы.
— Хорошо, — отозвалась она. — Я только и делаю, что думаю.
На какое-то мгновение ему показалось, что она вот-вот расплачется.
Но она снова взяла себя в руки и встала, одернув висевшую на стене портьеру. За портьерой оказалась дверь, которую она открыла.
В комнату вошла молодая женщина. Она слегка улыбнулась и стала собирать чашки.
— Это Инесе, — представила ее Байба Лиепа. — Сегодня вечером ты был у нее в гостях. Если кто-то будет интересоваться, так и говори. Ты познакомился с ней в ночном клубе гостиницы «Латвия», и она стала твоей любовницей. Ты точно не знаешь, где она живет, знаешь только, что где-то по другую сторону моста. Ты не знаешь ее фамилии, потому что взял ее в любовницы только на те несколько дней, что ты находишься в Риге. Ты думаешь, что она простая конторская служащая.
Валландер слушал с изумлением. Байба Лиепа что-то сказала по-латышски, и девушка по имени Инесе подошла к нему.
— Вот она, — сказала Байба Лиепа. — Запомни, как она выглядит. Послезавтра она за тобой заедет. После восьми пойди в ночной клуб, она будет там.
— А у тебя какое алиби?
— Я ходила на концерт органной музыки, а потом зашла к брату.
— Брату?
— Это он вел машину.
— Почему, когда меня везли на встречу с человеком по имени Упитис, мне закрыли лицо?
— Он во всем разбирается лучше меня. Мы не знали, можно ли тебе доверять.
— А теперь знаете?
— Да, — ответила она серьезно. — Я тебе доверяю.
— Что же, по-вашему, я могу сделать?
— Послезавтра, — ответила она уклончиво. — Нам надо спешить.
Машина ждала за калиткой. На обратном пути в центр Риги она молчала. Валландер чувствовал, что она плачет. Когда его высадили у гостиницы, она протянула ему руку. Она что-то неслышно пробормотала по-латышски, и Валландер поспешно вышел из машины, которая тут же скрылась. Хотя он проголодался, но поднялся прямо к себе в номер, налил стакан виски и лег на кровать поверх покрывала.
Он думал о Байбе Лиепе.
Только в начале третьего он разделся и лег в постель. Ночью ему снилось, что рядом с ним кто-то лежит. Но не девушка по имени Инесе, которую назначили его любовницей. Это был кто-то другой, чье лицо ему так и не дали рассмотреть полковники из его сна.
На следующее утро сержант Зидс заехал за ним ровно в восемь. В половине девятого полковник Мурниерс переступил порог его кабинета.
— Мы думаем, что нашли убийцу майора Лиепы, — заявил он.
Валландер недоверчиво посмотрел на него:
— Это тот человек, которого два дня допрашивал полковник Путнис?
— Нет, не он. Тот человек — изворотливый преступник, который играет в этом деле второстепенную роль. Это другой человек. Идите за мной!
Они спустились на первый этаж. Мурниерс открыл дверь в вестибюль. В стене было зеркальное окно. Мурниерс жестом велел Валландеру подойти туда.
В комнате за окном были голые стены, стол и два стула. На одном из стульев сидел Упитис с грязной повязкой на голове. Валландер заметил, что на нем была та же рубашка, что и во время их ночного разговора в неизвестном охотничьем домике.
— Кто это? — спросил Валландер, не отрывая глаз от Упитиса. Он боялся, что волнение выдаст его. Но, может быть, Мурниерс уже все знает?
— Мы давно наблюдали за этим человеком, — сказал Мурниерс. — Недоучившийся студент, поэт, коллекционер бабочек, журналист. Слишком много пьет и говорит. Несколько лет сидел в тюрьме за неоднократные растраты. Мы давно понимали, что он также замешан и в гораздо более тяжких преступлениях, но не могли этого доказать. Мы получили анонимное сообщение о том, что он может иметь отношение к смерти майора Лиепы.
— А у вас есть какие-нибудь доказательства?
— Естественно, он ни в чем не сознается. Но у нас есть доказательство, которое по своей весомости равноценно его добровольному признанию.
— Что же это за доказательство?
— Орудие убийства.
Валландер повернулся и посмотрел на Мурниерса.
— Орудие убийства, — повторил Мурниерс. — Давайте поднимемся ко мне, и я расскажу о задержании. Наверное, и полковник Путнис уже пришел.
Валландер стал подниматься по лестнице вслед за Мурниерсом.
«Меня обманули, — с ужасом подумал он. — Меня обманули, а я совсем не знаю кто. — Я не знаю кто и даже не знаю почему».
12
Упитиса арестовали. Во время обыска в его квартире милиция нашла старую деревянную дубинку с пятнами крови и прилипшими волосами. Упитис с трудом мог рассказать, что он делал в тот вечер и в ту ночь, когда убили майора Лиепу. Он утверждал, что пьянствовал у друзей, но не помнил у каких. В первой половине дня Мурниерс послал целую свору милиционеров допросить разных людей, которые могли бы обеспечить Упитису алиби, но никто не мог вспомнить, видели ли они Упитиса и был ли он у них. Мурниерс развил бешеную деятельность, а майор Путнис занял более выжидательную позицию.
Валландер судорожно пытался понять, что происходит вокруг него. Когда он увидел Упитиса за фальшивым зеркалом, то первая мысль, конечно, была о том, что Упитиса тоже предали. Но потом он начал сомневаться. Слишком многое по-прежнему оставалось неясно: в голове все время звучали слова Байбы Лиепы о том, что они живут в обществе, в котором круговая порука является общественной нормой. Даже если подозрения майора Лиепы были верны и Мурниерс коррумпирован и, возможно, стоит за убийством майора, все происходящее стало казаться Валландеру нереальным. Был ли Мурниерс готов взять на себя риск и привлечь к суду невиновного человека только для того, чтобы от него избавиться? Не излишняя ли это самонадеянность?
— Если он виновен, — спросил Валландер Путниса, — что он тогда получит?
— Мы люди старомодные, и смертную казнь в нашей стране не отменяли, — ответил Путнис. — Убийство высокопоставленного милицейского чина — одно из самых тяжких преступлений в нашей стране. Я думаю, его расстреляют. Лично я считаю, что он этого заслуживает. А что думаете вы, комиссар Валландер?
У комиссара не было никакого ответа. Мысль о том, что он находится в стране, где преступников казнят, вселила в него такой ужас, что на мгновение он потерял дар речи.
