Сергей Бакшеев - Невеста Аллаха

Проведя рукой по спине девушки, Андрей почувствовал застежку бюстгальтера.

– Ты наконец примерила?

Айза молча кивнула.

– Подошло?

– Да, – еле слышно шепнула девушка.

Андрей видел родинку на тонкой шее, голова закружилась от нахлынувшего волнения, жадная рука спустилась ниже.

– А можно посмотреть? – попросил он, вздрогнув от прикосновения к резинке трусиков.

Айза твердо отстранилась. Танец закончился.

– Эта песня про несчастную любовь, – произнесла она.

В полумраке комнаты повисло неловкое молчание. В маленькое окошко назойливо заглядывала черная деревенская ночь.

Андрей, не поднимая глаз, показал на дверь в смежную комнату:

– Айза, ты там ложись. Уже поздно.

Он видел лишь носочки туфель и с трудом удерживал себя, чтобы не посмотреть выше, на стройные ноги. Туфли повернулись. Девушка молча вышла. На каблуках она держалась уже гораздо увереннее. Дверь плотно закрылась.

Андрей сел за стол, нервно закурил. Рука отбросила зажигалку. Дым лез в глаза и цеплялся за абажур, пепел падал на скатерть. Курить не хотелось.

– Андрей! – раздался из комнаты приглушенный голос Айзы.

– Что? – Парень вздрогнул, загасил окурок. Прислушался. Других звуков, кроме голоса девушки, не было.

– Ты хотел посмотреть.

– Что? – Сердце подпрыгнуло и бешено заколотилось где-то под горлом.

– Ты хотел посмотреть, Андрей.

Он пошел на голос. Приоткрыл дверь, полоса размытого света нырнула в темную комнату. Из глубины струился запах знакомых духов. Андрей понял, что свет здесь не нужен. Шагнул вперед, закрыл за собой дверь. Вертикальная полоса резко сжалась и превратилась в тонкую линию под дверью.

Только после этого Андрей решился поднять взгляд. Поверх занавесок в маленькое окошко пробивался свет звездного неба. В центре комнаты белела расправленная постель. На кровати сидела Айза.

– Ты хотел посмотреть мою обновку, – шепнула она.

Девушка встала. Руки с изломом стянули через голову платье. На смуглом стройном теле выделялись белые трусики и лифчик. Девушка повернулась. Ее губы еле слышно что-то шепнули. Возможно, спросили: «Ну, как?» Или это ему показалось.

– Ты прекрасна, – чуть дыша, выдохнул Андрей и непостижимым образом оказался рядом с девушкой. По крайней мере он не помнил, чтобы шевелил ногами.

Руки мягко опустились на узкие плечи, как только что в медленном танце. Но теперь он ощущал не прохладную гладкость ткани, а теплый бархат девичьей кожи. Ладони скользнули вниз, легли на талию, потянули к себе. Две упругие грудки, очерченные чашечками лифчика, уткнулись в грудь Андрею. Девушка задрожала. Мелко и неровно. Ее руки взметнулись вверх, обхватили шею, губы раскрылись и пылко прижались к губам Андрея. Трепет девушки передался ему.

Огромное желание захлестнуло Андрея, подчинило себе, управляя всеми его движениями. Девушка отвечала тем же. Они не контролировали себя. Ими руководила природа.

Оба спешили. Спешили захлебнуться в нерастраченном желании и утонуть в объятиях друг друга.

Андрей и Айза лежали голыми поверх постели. Разгоряченным телам не хотелось залезать под пуховое деревенское одеяло. Андрей гладил впалый живот девушки, обводил пальцем ложбинку пупка. Иногда ладонь спускалась ниже и касалась жестких волосков. Колени девушки сжимались.

Андрей прикоснулся губами к животу между пупком и волосками:

– Здесь женщины вынашивают детей. А вас заставляли носить адский пояс.

Айза взяла его руку и поцеловала в раскрытую ладонь.

– Андрей, ты мой первый мужчина.

Парень немного удивленно взглянул на Айзу. Девушка смотрела вверх, ее губы нежно касались его пальцев.

– Те, другие, были не со мной. Там была не я. Только здесь, с тобой я стала настоящей женщиной.

Андрей заглянул в счастливые глаза девушки и кивнул. Он задумчиво перебирал длинные волосы на ее плечах.

Айза вдруг вспомнила, что она совершенно голая, и стыдливо юркнула под одеяло. Андрей тоже втиснулся в мягкое объятие постели и прижался к девушке. Она развернулась и уткнулась ему в плечо. Острый нос вжался в грудную мышцу, девушка сопела. Андрею было щекотно.

Вдруг она приподнялась и спросила:

– А как умерла Света?

Андрей обнял Айзу и уложил ее голову на плечо.

– Она заснула и больше не проснулась, – сообщил он.

– Просто заснула?

– Да.

– Значит, ей не было больно.

– Наверное, нет.

– И когда хоронили, она была красивой.

Андрею послышалась в интонации девушки зависть.

– Не говори так. Умирать всегда плохо.

– Я знаю. У нас в селе много людей погибло. – Она вздохнула. – Часто и похоронить нечего. Вот тогда плохо.

Айза прикрыла веки. Андрей нежно поцеловал девушку в закрытые глаза. Айза улыбнулась и тихо шепнула:

– Я тебя люблю.

– Я тоже.

– Правда? – глаза девушки раскрылись. В них мерцал огонек счастья.

– Конечно. – Андрей еще раз поцеловал девушку в каждый глаз. – Спи.

Айза плотнее прижалась к Андрею. Старая панцирная кровать скрипнула. Как же она должна была скрипеть десять минут назад, подумала девушка. Но, странное дело, этих звуков она совсем не помнила. Некоторое время ее губы хранили улыбку. Потом брови слегка нахмурились.

– А что будет завтра?

– Завтра будет новый день. И будет новая жизнь, – уверенно ответил Андрей.

Девушка об него потерлась носом. На засыпающем лице вновь появилась счастливая улыбка.

Старший лейтенант Бурков без стука вошел в кабинет Григорьева. Его движения сковывала усталость.

– Олег Александрович, мы проверили всех знакомых и родственников Власова. Он нигде не появлялся и никому не звонил.

– Ты, Юра, садись, – полковник показал рукой на кресло рядом с маленьким столиком, на котором стояло несколько чашек, сахар и банка растворимого кофе. – Попей кофе. Чайник я недавно подогревал, еще не должен остыть.

Бурков с готовностью присел, застучал ложкой, размешивая кофе.

Григорьев спросил:

– Эта информация только со слов родственников или сам все проверил?

– Олег Александрович, – обиженно развел руки Бурков. – Конечно, сам.

– Ты пей кофе, Юра, пей, – кивнул полковник, вышел из-за стола и размеренно зашагал по кабинету. – Что мы имеем? Автомобиля у Власова нет. К родственникам он не обращался. В гостиницу они вряд ли сунутся, там требуются документы, и нам сразу сообщат. На вокзалах сотрудники предупреждены. Что остается?

Бурков оторвался от кофе, на лоб наползли морщины.

– А остается еще домик бабки, – бодро сообщил Григорьев. – В ста восьмидесяти километрах от Москвы. Деревня Виленки по Рязанскому направлению. Я расспросил задержанного Червякова. Он рассказал, что был там как-то с Власовым на рыбалке. С его слов, дом практически заброшен.

Григорьев остановился. На лице появилась решительность.

– Раз других вариантов не осталось, придется проверить этот объект. Поехали.

– Прямо сейчас? – Бурков чуть не поперхнулся.

– Как только допьешь кофе, – смилостивился полковник.

Бурков большими глотками поглощал напиток. Григорьев назидательно поучал:

– Отдыхать будем, когда поймаем террористов. Они сами не спят и людям не дают. В Беслане сейчас ребятам много труднее. – Полковник посмотрел в темное окно. – К утру доберемся. Водитель, я уверен, выспался. Я ему дал команду отоспаться. А мы с тобой по дороге вздремнем. Не возражаешь?

Даже на риторические вопросы начальника требовался ответ.

– Никак нет, товарищ полковник, – отрапортовал Бурков, вытерев губы.

– Это хорошо, – усмехнулся Григорьев. – А когда вернемся, напомни, чтобы я Червякова выпустил. А то еще забуду.

– Так точно, товарищ полковник.

Несмотря на дружескую атмосферу, царившую в отделе, небольшой официоз в обращении к старшему по званию Григорьеву нравился. Это возвращало полковника к славным временам из советского прошлого, когда звания в разговорах упоминались гораздо чаще, чем имя и отчество.

Где-то недалеко нагло и пронзительно прокричал петух. Айза испуганно распахнула ресницы, но сразу успокоилась. Надежная рука Андрея лежала на ее бедре, равномерное мужское дыхание расплывалось теплом между лопатками.

Девушка осторожно выскользнула из-под одеяла, поежилась. На приоткрытом окне шевелилась занавеска. За ночь комната выстудилась, но ступать босиком по прохладным некрашеным доскам было приятно.

Айза бесшумно подошла к небольшому зеркалу, попыталась разглядеть себя целиком. Но в старую резную рамочку помещались или лицо и грудь с маленькими острыми сосками, или живот и треугольник черных волосков. Если приподняться на цыпочках, то можно было увидеть бедра и выпуклые коленки.

Колени Айзе решительно не понравились. Она разворошила волосы, повертела головой и попыталась придать лицу скучающе-равнодушное выражение, которое видела вчера у москвичек в торговом центре. Получилась жеманная идиотка.