Вдоль длинного дома, вдоль припаркованных здесь машин едет с включенными «ближними» легковушка. Я тут же – но неспешно, соизмеряя скорость ходьбы с тем, что я вижу, что наблюдаю, – двинулся по дуге, огибая припаркованный у крайнего слева и ближнего ко мне подъезда транспорт.
Водитель вишневой «Мазды», не найдя свободного места у парадного четырнадцатого подъезда, сдал кормой… Запарковался у соседнего – тринадцатого.
Когда он вышел, я быстренько срисовал то, что можно срисовать в данных условиях и в столь короткое время.
Он приехал один; а это важный момент.
Этот субъект чуть выше среднего роста; телосложения скорее худощавого; ему лет тридцать, одет в короткое темное пальто – оно расстегнуто, на шее намотан шарф.
И он (а вот здесь я уже вынужден полагаться на шестое чувство) не выглядит сколь-нибудь опасным. Особенно для такого типа, как я.
Мы подошли к подъезду практически одновременно: я – со стороны торца здания, он – от соседнего парадного, неподалеку от которого вынужден был припарковать свой транспорт.
Я уверенно набрал код дверного замка; он не изменился с того дня, когда я был здесь в последний раз. Парень чуть притормозил; и это была естественная реакция на возникшую ситуацию. Я вошел в подъезд; вошел, не дожидаясь, пройдет ли он за мной; я не придерживал дверь из ложной вежливости, как это делают некоторые беспечные жильцы. Как я и предположил, «Игореша» остался снаружи; он набрал на панели домофона трехзначный номер квартиры…
– Это Игорь, – сказал он, когда в динамике домофона послышался женский голос. – Так мне подняться?
– Поднимайся, солнце!.. – прозвучал в домофоне ответно женский голос. – Открываю…
Когда парень вошел снаружи в подъезд, я уже успел надеть запасную пару перчаток. Открылись дверки лифта; я первым вошел в кабину. Если бы «Игореша» не вошел следом, если бы он решил, что ему лучше дождаться, пока лифт отвезет незнакомого мужчину на его этаж, а потом вернется за ним, или, паче чаяния, надумал совершить пеший подъем на восьмой этаж, то я бы все равно настоял на том, чтобы он составил мне компанию.
Но мне не пришлось его уговаривать – парень, одетый в короткое темное пальто «Burberry», с повязанным на шее шарфом, концы которого свободно свисали на грудь, шагнул в кабину лифта вслед за мной.
– Вам на какой? – чисто из вежливости спросил я (заодно пусть Ботан удостоверится, что он слышит меня).
– Мне на восьмой… – сухо произнес водитель вишневой «Мазды».
Я нажал кнопку с цифрой 8.
Лифт плавно пошел вверх; ну а «молния» на моей куртке – вниз.
– Тихо, Игореха! – процедил сквозь зубы я, левой рукой прихватив его за стянутый узлом на горле шарф, а правой доставая из подмышечной кобуры «ЧЗ-75». – Если хочешь жить, делай, что скажу!
Мы вышли из лифта на девятом, затем спустились этажом ниже. Я слышу, как у парня, которого я прихватил, стучат зубы; сквозь аромат мужских духов «Хьюго Босс» явственно, резко запахло мочой – мой попутчик обмочился в лифте.
Игорь, передвигаясь, как сомнамбула, подошел к двери нужной квартиры и утопил пальцем кнопку звонка.
Я держу его на мушке; лопатками прижался к стене, стою боком к парню – чтобы меня не увидела в глазок та, что подошла к двери. У парня капитально клинит голову; он держит палец на кнопке, перст его как будто приклеился к звонку. Он жмет на кнопку, может, еще и потому, что здесь, на лестничной площадке, не слышно звука самого звонка. Несведущему человеку может даже показаться, что звонок не работает, но это не так. Прежний владелец этой квартиры, человек, с которым Странник в одно время имел общий бизнес, человек, которого уже нет в живых, поставил двойные металлические двери с звукоизоляцией; а сам звонок, насколько помнится, выведен в гостиную.
– Открываю, солнце!..
Послышался звук отпираемого замка. Я втолкнул «Игорешу» в открывшийся дверной проем. Толчок в спину был столь силен, что он упал в открытые объятия ожидавшей его здесь женщины, едва не сбив с ног и ее, эту не ожидавшую подобного развития ситуации особу.
– Привет, «солнце»! – сказал я, войдя вслед за «Игорешей» в знакомый мне адрес. – Ну что, не ждала такого гостя?
– Легли на пол! – негромко скомандовал я. – Мордой вниз! Лариса, тебя тоже касается!! Быстро!!
Убедившись, что оба выполнили мою команду, я закрыл входную дверь. Перешагнул через разлегшегося в прихожей «Игорешу», все еще пребывающего в состоянии грогги. Убедившись, что у Ларисы нет при себе оружия, сунул пистолет в подмышечную кобуру. Как я и предполагал, она была одета для выхода; на ней демисезонное пальто неброской расцветки, голова повязана платком, на ногах черные полусапожки на низких каблуках, на руках пара тонких кожаных перчаток.
В коридоре стоят чемодан и дорожная сумка. Я отодвинул ногой сумку, чтобы не мешала проходу; она оказалась довольно тяжелой.
Достал из кармана куртки отрезок витого шелкового шнура; присел рядом с ней на корточки, связал ей сзади руки. Поднял с пола; придерживая под локоть, сопроводил в гостиную. Толчком усадил ее в кресло. Выключил верхний свет, оставив горящим только настенное бра.
Она, эта особа, похоже, уже несколько пришла в себя; лицо из серого, землистого, каким оно сделалось первоначально, когда я вломился в хату, стало красным, хоть бери да прикуривай от щек. Как бы ее не хватил удар до того, как я выясню то, ради чего решил с ней свидеться…
Лариса Копылова открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. И, подобно рыбе, не могла ничего произнести членораздельно – слышались лишь какие-то свистящие и шипящие звуки.
Я достал из кармана пластырь. Подцепил ногтем верхнюю кромку, отодрал; примерившись, пришлепнул клейкой стороной на извивающиеся жирными червями губы. Угрюмо процедил:
– Сначала займусь твоим дружком…
Я направился в прихожую, послеживая краем глаза через открытую дверь гостиной за сидящей в кресле женщиной.
За время моего недолгого отсутствия ароматы парфюма, мужского и женского, успели смешаться с аммиачным запахом. Но я не из брезгливых, мне не привыкать к видам и запахам обратной изнанки жизни.
Не медля ни секунды, связал парню руки сзади его же длинным шелковым шарфом. Заклеил пасть таким же куском пластыря, что и ранее женщине.
Рывком поднял на ноги; толчками в спину погнал по коридору направо – в сторону кухни и санузла.
Через минуту в квартире приглушенно, один за другим, прозвучали два сухих хлопка…
Я не стал скручивать кругляш глушителя с «чезета»; возможно, этот инструмент мне еще пригодится в собранном виде. Прошел в гостиную. Остановился напротив сидящей в неудобной позе, подавшись чуть вперед, на краю кожаного кресла женщины.
Лариса Копылова, тридцать два года, родилась в Москве, образование юридическое, по складу характера – игрок. Причем играет она в такие игры и делает такие ставки, что впору предположить у нее наличие стальных яиц.
Судя по ее переменившемуся лицу, по ее выпученным глазам, она меня узнала. Несмотря на парик и шапочку – узнала. Женщины, как правило, более наблюдательны, чем мужчины. У них лучше память на лица, они запоминают походку, тембр голоса, зачастую даже помнят, во что именно был одет человек, с которым довелось пересекаться лишь раз-другой, да и то несколько лет назад. Женщине нужны эти навыки, чтобы приспособиться к безумному ритму жизни, чтобы правильно оценить и отсортировать попадающиеся на пути мужские особи, чтобы выжить там, где слабейшему выжить сложно.
С Ларисой мы встречались трижды, это было около полугода назад, минувшей осенью. Я сам позвонил ей на сотовый, назвался именем Сергей и отрекомендовался знакомым одного человека, с которым у нее была не только любовная, но и деловая связь. Речь о субъекте, известном в узких кругах – очень, очень узких, впрочем – под прозвищем «Рома Решалов». Или просто – Решалов.
Зовут его, этого нашего общего знакомого, Роман Красильников. Звали, вернее, поскольку он был уже мертв к тому времени, когда я решил – и решился – законтачить с этой женщиной. Красильникова Романа Витальевича, сорока трех лет, бывшего сотрудника внутренних органов в звании майора, совладельца нескольких охранных предприятий в области и столице, нашли в одной из его московских квартир с пулей в голове. Рядом с ним на полу лежал пистолет «ПМ», из которого был произведен роковой выстрел. Никаких предсмертных записок, равно как и следов борьбы или насилия там, где это все и произошло, обнаружено не было. Что именно там произошло, покончил ли Красильников с собой или имела место инсценировка, следствие не установило в точности и по сей день…
Не знаю, захотела бы, согласилась бы Лариса встретиться с незнакомым ей человеком, если бы я не упомянул о некоем долге, который мне необходимо выплатить. Она умна, расчетлива, но и весьма жадна до денег. Когда мы встретились с ней – разговор происходил в ее машине, куда я подсел в оговоренном месте, – я передал ей пакет, в котором было сорок тысяч долларов. Я сказал ей при нашей очной встрече то же самое, что и по телефону. А именно, что я должен эту сумму Роману; ну а тот предупредил меня, что если с ним что-то случится, если я не смогу напрямую ему выплатить эти деньги, то должен отдать их «его женщине», то есть Ларисе.
