Перекурили, по двое вставая у «дальняка» и выдыхая дым в решетку вентиляции. Бывший следователь приготовил бутылки, чтобы утром незаметно подсунуть их в мусор, который вынесет «инкассатор» – зек из хозобслуги. Один из восьмерых – арестованный за вымогательство участковый, как оказалось, крепко нарезался, так что теперь храпел, заняв шконку среднего уровня.
– И боец молодой вдруг поник головой, потому что закусывать надо. – Акулов потряс его за плечо, свистнул над ухом – что-то пробормотав, «участок» повернулся на другой бок и притих. Андрей полез к себе на третий ярус. По общепринятым канонам это место не считалось престижным, но Акулов мог себе позволить не обращать внимания на такие условности.
Под руку попалась книга, которую он читал до попойки. Устроившись на спине, Андрей подержал перед собой растрепанный томик в мягкой яркой обложке, на которой нашлось место всему: и полуобнаженным красоткам, и гоночным автомобилям, и суровым мужчинам с длинными пистолетами. Лев Коматозный, новый супербоевик из серии «Стас уполномочен замочить…». С задней страницы обложки, воинственно вздернув бородку клинышком, таращился сам автор: «…Я работал дворником, таксистом, секретарем райсовета – я знаю жизнь!»
Вздохнув, Акулов попытался было увлечься приключениями наемного киллера по прозвищу Таблоид – на пьяную голову это выходил проще, но отвлек Костя Сидоров:
– Я знаю, тебя завтра освободят… Чувствую это. Если будет время – заскочи, пожалуйста, к моей матери, попытайся ее успокоить. У тебя это получится…
3. Вопросов больше, чем ответов
Волгин попал в пробку на железнодорожном переезде и в прокуратуру приехал с небольшим опозданием. Совещание еще не началось, но все уже расселись в прокурорском кабинете. Присутствовали пять человек: три следователя, старшим из которых являлся отработавший два с половиной года Костя Поперечный, начальник отдела уголовного розыска Анатолий Васильевич Катышев, также известный под прозвищем Бешеный Бык, и сам прокурор Воробьев, восседавший во главе Т-образного стола и по привычке крутивший в руках металлическую линейку.
– Разрешите? – Сергей вошел в кабинет, но прежде, чем закрыть за собой дверь, счел необходимым спросить разрешение.
Прокурор молча кивнул, а Катышев из-за его спины показал оперу увесистый кулак. Костяшки пальцев Бешеного были сбиты и вымазаны зеленкой.
Сергей взял свободный стул и пристроился на углу, выложив перед собой три ОПД. Воробьев немедленно проявил к делам интерес:
– Позвольте, Сергей Сергеевич…
Волгин, естественно, позволил – хотя делать это не очень хотелось. Пролистав первые страницы, прокурор заметил что-то интересное, почитал, подняв одну изогнутую бровь, и обратился к Поперечному:
– Константин Александрович, приготовьте уголовные дела. Свое и ваших коллег. Ну что, Анатолий Васильевич, приступим? Поскольку следователей у нас трое, а оперативник по всем убийствам работает один, предлагаю, чтобы он и сделал доклад. Как, Сергей Сергеевич, справитесь?
Волгин кивнул, отметив, что прокурор наконец-то запомнил его имя-отчество. Назначенный в район меньше года назад, в течение первых месяцев своего правления Воробьев, встречая Сергея в кабинетах и коридорах учреждения, неизменно его останавливал и интересовался: «А вы, простите, кто? Я – прокурор!».
Ни вставать, ни, по привычке литературных героев, расхаживать за спиной у начальства или садиться на подоконник, Волгин не стал.
– Все преступления совершены на пустыре между улицами Чкаловской и Горьковской. Условно говоря, этот пустырь представляет собой прямоугольник размерами примерно километр на полтора. В левой части пустыря расположена заброшенная стройплощадка – подвальный и первый этажи нового кожно-венерического диспансера. Стройка никем не охраняется. В этом же месте, до того как заложили диспансер, располагались корпуса больницы такого же профиля, дореволюционной постройки, от которых остались полуразрушенные подвалы и подземные переходы. Место, конечно, облюбовано бомжами. Никакого строительного или архитектурного плана этих катакомб не существует. Собственно, помимо недостатка финансирования, это явилось одной из причин, по которым стройка была заморожена.
В пятницу, 21 июля, недалеко от тропинки, пролегающей по правой части пустыря, был обнаружен труп неизвестного мужчины с открытой черепно-мозговой травмой. Смерть наступила примерно за два часа до обнаружения тела, то есть около 21– 22 часов. Личность трупа до настоящего времени не установлена, в карманах – ни денег, ни документов. Предположительно, это один из бомжей, обитающих в районе места происшествия. Во вторник, 25 июля, примерно в том же месте прохожими был обнаружен гражданин Ратников Петр Сергеевич, пятьдесят четвертого года рождения, находившийся в бессознательном состоянии. Доставлен в больницу, через несколько часов скончался, опросить его не успели. Опять – ОЧМТ и обширные повреждения внутренних органов. Потерпевший ранее четырежды судим, за кражи, последний раз освободился полтора года назад, болел туберкулезом, проживал у сестры в доме 19 по Горьковской, нигде, естественно, не работал. Хорошо известен среди алкашей, собирающихся возле ларьков на Чкаловской. Последний раз его там видели где-то за час до обнаружения тела, он собирался идти домой. В среду, 2 августа, в том же практически месте милицейским патрулем был обнаружен труп Городецкого Евгения Михайловича, семьдесят второго года рождения. Приехал в наш город из Ташкента в 94-м году, был осужден за разбой, освободился этой весной. Где проживал и чем занимался после освобождения – неизвестно. Вероятно, оказал преступникам активное сопротивление: левый кулак основательно разбит, в правом осталась зажатой рукоятка сломанного ножа. Нож – «выкидуха» зоновской работы. Недалеко от трупа нашли лезвие, на нем – кровь второй группы и частицы эпителия.
– Какая группа крови у потерпевшего? – спросил прокурор.
– Четвертая положительная. Смертельный удар был нанесен кирпичом, уже после того, как Городецкого сбили с ног. В кармане его куртки обнаружили более шести тысяч рублей и ключи от квартиры. Была поначалу версия, что он «засветил» деньги у ларьков и местные пропойцы решили его «опустить», но не подтвердилась.
– Думаете, они вам так бы сразу и признались? – хмыкнул Воробьев.
– У ребят из 13-го отделения есть хорошие подходы к тому контингенту. Городецкий им неизвестен, в день смерти его там никто не видел. Есть предположение, что он снимал квартиру где-то неподалеку. Участковым поставлена задача, обходят жилмассив, пока – безрезультатно. Вчера вечером, примерно в том же месте, был обнаружен еще один гражданин. Находится в третьей горбольнице, я к нему ездил, пытался поговорить, но он в таком состоянии, что… У Кузенкова из 13-го есть информация, что это – некий Бондарев, проживающий в том же доме, что и Ратников. Звонила его жена, заявила, что он пропал, но до отделения пока не доехала. Повреждения Бондареву – если это, конечно, он, были нанесены каким-то твердым предметом наподобие дубинки или металлической трубы. Место происшествия осмотрели тщательно, но ничего не нашли. Незадолго до того, как его обнаружили, в ларьках на Чкаловской он приобрел две бутылки пива. Продавщица помнит его как постоянного покупателя, но ни имени, ни адреса сказать не может. Каких-либо конфликтов она не видела, говорит, купил пиво и сразу ушел, по ее мнению, очень торопился. Был один. Свидетелей ни по одному из преступлений обнаружить не удалось. Кроме ножа Городецкого, с мест происшествий изъяты отпечатки обуви, но на них надежды мало…
– М-да. – Прокурор постучал линейкой по столешнице. – Какие выдвинуты версии?
– Версии, к сожалению, самые стандартные. Кто-то из местных… пошаливает. Судимые, малолетки… Проверяем всех. Если в нападении на Городецкого еще можно предположить мотив ограбления – хотя он парень был не самый дохлый, с одного взгляда понятно, что мог постоять за себя,-то с остальными…
– Я вижу, у вас вопросов больше, чем ответов. – Воробьев посмотрел на опера строго. – Хорошо, зайдем с другой стороны. Что позволяет нам объединить все эти преступления в одну серию?
– Собственно, я не склонен так уж безоговорочно считать, что мы имеем дело с серийным преступником… или преступниками. Одно и то же место происшествия, схожий способ насильственных действий – вот, пожалуй, и все. Может быть, рано или поздно эксперты по отпечаткам обуви дадут заключение и появится какая-то ясность. В то же время невозможно предположить, что в течение двух недель четверо человек, не сговариваясь, на одном «пятачке» замолотили четыре аналогичных преступления.
– А вы не думали, что убить собирались кого-то одного, а остальных «положили» лишь для того, чтобы сбить нас со следа?
