— Это ничего не значит, — возразил Траутмэн. — У него есть тридцать шесть часов, чтобы выйти на место эвакуации. А это для Рэмбо немало. И мы должны будем забрать его оттуда, майор, и, таким образом, выполнить свой долг до конца.
— Конечно, конечно, полковник, — легко согласился Мэрдок. — Но все-таки не забывайте, что через тридцать шесть часов мы сворачиваемся.
— Я помню об этом, — Траутмэн невозмутимо посмотрел на Мэрдока.
У Рэмбо при такой высоте да еще на запасном парашюте совсем не оставалось времени для маневрирования. Но он все-таки успел использовать те мгновения, которые ему были отпущены. Он падал на черный массив джунглей, когда, развернувшись всем корпусом, увидел внизу, совсем рядом, блеснувшую водную гладь Сонг-Бо. Он резко рванул к себе стропу, парашют круто скользнул к воде и бросил его на отмель. Он устоял на ногах и подтянул к себе упавшее в воду шелковое полотнище. Это даже хорошо, что он приземлился рядом с речкой — не нужно будет копать яму, чтобы прятать парашют, и тратить на это время. Он нашел на берегу гладкий валун фунтов на пятьдесят, замотал его в полотнище и крепко перевязал крест-накрест стропами. Потом положил этот груз на голову и вошел с ним в реку. Он шел до тех пор, пока не скрылся под водой вместе с поклажей. Здесь он освободился от нее и вернулся на берег.
Двадцать две секунды он болтался под самолетом на тросе, как телок на привязи. Значит, место приземления, где его должны были ждать, в полутора милях отсюда к юго-западу. Рэмбо вытащил нож и вгляделся в компас, вделанный в торец рукоятки.
Звезды поблекли, и небо начало быстро светлеть. Рэмбо вошел в лес, вдохнул его влажный прелый воздух, смешанный с терпкими запахами болотистой земли, гнили и цветов, и сразу же почувствовал себя свободно и раскованно. Он вернулся в свой дом, который не успел еще забыть его и который принял его, как своего. Рэмбо все видел, слышал, осязал, улавливал тончайшие оттенки запахов и чувствовал, что он снова живет. Он был теперь самим собой, и от него самого зависела его собственная жизнь. Так и должно быть. Так должно быть всегда! Он волен управлять своей жизнью по собственному желанию, а не по чьему-то капризу или настроению.
Рэмбо резко выбросил руку, и его железные пальцы сжали около головы аспидно-черную змею футов пяти длиной. Он поднес ее голову к своему лицу и долго смотрел в блестящие бусинки немигающих глаз. Чем-то они напоминали ему глаза Мэрдока. От этого мерзавца всего можно ожидать. Он думает, что в окружении своих лампочек, экранов и остального дерьма владеет ситуацией, все знает и находится в полной безопасности. Ошибаешься, Мэрдок, ты всего-навсего лишь раб этих приборов, а уничтожить тебя может любой, кто сидит выше тебя. И ты не узнаешь даже его имени. Здесь же по крайней мере все просто и ясно.
Рэмбо слегка придавил змею, и она широко раскрыла свою пасть, показав два длинных изогнутых ядовитых зуба. «Я пришел домой, — подумал Рэмбо, — и ты здесь такая же хозяйка, как и я. Не будем ссориться. Может, ты и не хотела сделать мне ничего плохого. Но я ведь тоже не собираюсь крошить тебя на куски. Живи!» И он отбросил змею далеко от себя.
Уже совсем рассвело, и Рэмбо, еще раз сверившись с компасом, быстро пошел вперед. Через четверть часа на его пути попалась неширокая мелкая заиленная речушка, видимо, впадавшая в Сонг-Бог. Он хотел уже перейти ее, как его внимание привлек странный предмет, напомнивший ему о человеке. Он подошел ближе и увидел, что это был знаменитый русский «АК» — автомат Калашникова. Виднелся только приклад, ствол торчал в иле, который со временем затвердел и превратился в камень. Рэмбо тронул приклад ногой, и автомат переломился. Сколько же лет он торчал здесь и как попал сюда? Рэмбо прошел еще несколько шагов и увидел то, что осталось от хозяина: это был выбеленный солнцем, маленький скорчившийся скелет, на котором кое-где сохранились обрывки выцветшей ткани. По выдающимся скулам черепа и по зубам Рэмбо определил, что это был молодой вьетнамец, возможно, подросток. Череп был не поврежден. Какого черта занесло этого парня сюда и что ему здесь было делать? Вот такие и числятся в списках без вести пропавших. И тут он вспомнил, что ведь и те, кого он должен был найти, тоже без вести пропавшие. Сколько их еще разбросано по джунглям, вроде этого парня, но ведь другие могут быть и в плену! Если только они живы, он найдет их. И не будет фотографировать — пусть этим занимаются репортеры, если могут. Он должен показать их живыми, и он покажет их, если только они живы!
Рэмбо быстро перешел через речушку и остановился, чтобы сбросить с себя сразу же присосавшихся к штанам пиявок. Эти твари обладали удивительной способностью в мгновение ока присасываться ко всему живому, к чему они прикасались хотя бы на долю секунды. Рэмбо счистил пиявок ножом и огляделся.
Солнце осветило уже верхушки деревьев, а лес никак не мог успокоиться: резкие крики птиц, тяжелое чавканье раскисшей земли под чьей-то поступью, ожесточенные визги обезьян, предостерегающий свист и шипение ползающих и лазающих гадов — все говорило о том, что идет яростная борьба за выживание. Она шла везде — наверху, внизу, на стволах деревьев и в воздухе, в ветвях и под ногами. Даже в земле и загустевшем иле она была не менее жестокой, но проходила без криков, предсмертных воплей и стонов — молча, сосредоточенно, по-деловому.
Свою сумку Рэмбо увидел сразу, как только вышел на небольшую голую каменистую возвышенность. Она висела на нижних ветвях старого дуба, пробив своим весом густую крону. Чехол с луком он сбросил раньше на три секунды. И ему пришлось несколько раз обойти эту каменистую площадку, прежде чем он нашел его.
Рэмбо открыл сумку и выбросил оттуда все, что навязал ему этот красноухий майор: фотоаппарат с телескопической трубой, прибор, который должен был посылать в штаб сигналы и, может быть, давно уже посылал их, еще с полдюжины приборов в футлярах, назначение которых он не знал, но должен был таскать на себе, чтобы Мэрдок в любое время мог следить за ним. Все это Рэмбо разбил, втиснул в расщелину между камнями и заложил большим куском породы, поросшей мхом. Пусть теперь Мэрдок до одурения слушает свои приборы — что-то они скажут ему!
Рэмбо перекинул через плечо ставшую совсем легкой сумку, лямки чехла и скрылся в чаще. Теперь надо было искать агента. Он должен был быть где-то рядом, но его могло и не быть совсем. Мэрдоку Рэмбо не верил. Что ж, в любом случае он найдет дорогу и один. И без компаса. Тогда у него не было не только компаса, но и обломка ножа. Потом он добыл все, что нужно было, чтобы выжить. И он выжил.
Чуть в стороне резко застрекотала сорока. Что могло ее так растревожить? Рэмбо в два прыжка достиг густых зарослей папоротника и осторожно раздвинул широкие листья. Перед ним мелькнула остроконечная соломенная шляпа и скрылась в зарослях. Рэмбо вытащил нож и бесшумно прыгнул в сторону.
Лейтенант Эрлсон перебрал на щите все ручки настройки, но так и не поймал ни одного сигнала. Он снял наушники и обернулся к Мэрдоку.
— Сэр, сигналы пропали.
Мэрдок покосился на Траутмэна, но лицо полковника сохраняло полную невозмутимость. Он медленно потягивал из длинного тонкого стакана пепси и будто не слышал слов Эрлсона. Мэрдок поднялся из-за стола, сел на его место и сам стал крутить ручки настройки. Но эфир был пуст — в наушниках не раздалось ни одного щелчка.
— Эрлсон, прежде чем пропасть, сигналы затухали или прекратились сразу?
— Сразу, сэр, — Эрлсон вскинул глаза на Траутмэна, но все же высказал свое предположение: Будто в аппарат попала пуля или…
— Что — или, Эрлсон?
— Или, простите, сэр, по нему ударили кувалдой.
— Ищите, Эрлсон, ищите, — Мэрдок передал ему наушники и возвратился к столу. — Хотя, честно говоря, я думаю, все кончено.
— Рэмбо не доверяет приборам, — сказал Траутмэн.
— Приборы работают независимо от того, доверяют им или не доверяют. Они работают — и все!
— Ошибаетесь, Мэрдок. Когда им не доверяют, их просто заставляют замолчать.
— Не хотите ли вы сказать, — фыркнул Мэрдок, — что Рэмбо уничтожил всю аппаратуру?
— Это джунгли, Мэрдок: в них свои правила игры.
— Но это варварство! — возмутился Мэрдок. Траутмэн поставил стакан на стол и поднялся.
— Мэрдок, но ведь Рэмбо пошел не к английской королеве на прием.
Мэрдок засопел и повернул голову к лейтенанту.
— Ну что там, Эрлсон?
— Тишина, сэр.
Вьетнамец был изящен, как девушка. Он шел легко и бесшумно и постоянно останавливался, то выискивая что-то в траве, то внимательно оглядывая заросли. «Может, он ищет меня? — подумал Рэмбо. Тогда надо помочь ему» И в тот момент, когда вьетнамец в очередной раз нагнулся, он прыгнул на него, зажал ему ладонью рот и занес нож. Шляпа с головы вьетнамца упала, и Рэмбо невольно разжал ладонь: это и в самом деле была девушка.
