Зарубежные гости искали российского журналиста, который мог бы работать вместе с ними. За это они обещали соавторство. Это было круто! Стать автором документального фильма, да еще вышедшего за бугром, – это сразу на три порядка повышает рейтинг журналиста. Это вам не носиться по городу, запечатлевая всякие дурацкие, никому не интересные события, которые журналисты снимают только потому, что надо же что-то показывать в новостях. Сделать фильм – это громадный прыжок в карьере. Потому-то Алена и наврала иностранцам с три короба о том, что она, мол, имеет информацию по интересующему их вопросу, что у нее все схвачено и задушено. Ей и на самом деле удалось кое-что накопать через знакомых газетчиков, но это были крохи. Гости из соседней страны, судя по всему, знали куда больше. Так, к примеру, район поисков назвали они. Сейчас она околачивалась возле местной пивной, потому что наслушалась рассказов приятеля-газетчика, который все свои криминальные материалы добывал именно так – шатаясь по пивным. Но для этого, видимо, нужен особый дар. Тот газетчик был нормальным российским алкоголиком, к которому все пьяницы испытывали симпатию. Алена была из другого теста. К безбрежному журналистскому пьянству она так и не сумела пристраститься.
Теперь, похоже, Алене светил полный провал. Договор-то с ней финны заключали через родную контору. Теперь ее ославят как ничего не умеющую дуру. А журналистский мир узок. После такого и редактировать объявления в провинциальной районной газете не возьмут.
Все эти мысли волнами проходили по лицу Алены. Казак, с интересом за этим наблюдавший, решил, что клиент дозрел.
– Девушка, а вы что, корреспондент газеты «НЛО»?
– А вам-то что? – вскинулась она.
– Да, в общем, ничего. Но если вы хотите узнать что-либо серьезное, то тут вы зря время теряете. Я, уж извините, слышал краем уха. Как я понял, вас интересуют некоторые особенности местной лесной промышленности?
На лице девушки проступила нерешительность, но потом она все-таки выдавила:
– Да, а что?
– И вы в самом деле думаете, что вот так вот, возле пивной, вам все расскажут?
– Я полагала, город маленький.
– Ага. Представьте, вы будете бегать по вашей Сенной с камерой и кричать: «Где тут у вас героин продают?» Да и к тому же, вы что думаете – лес валят прямо за окраиной? Это, знаете ли, очень неблизко. Вы вообще когда-нибудь видели, как это делается?
– Только по телевизору, – призналась девушка.
– Это как писал Марк Твен: «Кто вам сказал, что чтобы быть журналистом, надо хоть что-то знать»?
Девушка с некоторым интересом поглядела на собеседника и, судя по всему, увиденное ей понравилось.
– Сергей, – представился Казак. – Я тут в окрестностях раньше лесником работал.
– Алена. Работали?
– Ага. Теперь не работаю. Возникли у меня конфликты кое с кем.
– А вы местный?
– Нет. Я в Питере Лесопилку, ну, в смысле Лесотехнический институт закончил из романтических соображений. Из любви, так сказать, к природе. Но жизнь оказалась сложнее романтических представлений… Решу кое-какие имущественные дела, потом подамся в другие места. Дураков работать лесниками всюду мало.
«Не слишком ли грубовато я забросил удочку?» – мелькнула мысль у Сергея. Впрочем, не выйдет сейчас, получится позже. Куда они денутся с подводной лодки? Даже если эти финны попрутся к своим соотечественникам – те им ничего не скажут. Осевшие тут финны очень хорошо понимают, что работают с русскими бандитами. Поэтому будут молчать как партизаны.
Девушка однако сразу клюнула на нехитрую приманку:
– Скажите, а не могли бы вы нам помочь? Мы вам заплатим, если…
– Если я вас не кину, как эти джентльмены? Но вы бы еще с бомжами связались… Что ж, помочь можно. Только вы все-таки объясните, что вам нужно?
– Пойдемте к моим коллегам, они, я вижу, уже заждались.
Алена и Сергей направились к микроавтобусу. Финны, устав топтаться на тротуаре, забрались внутрь, с нетерпением поглядывая из окон на высокие переговоры.
Алена стала объяснять им по-фински обстоятельства дела. Казак не слишком хорошо, но понимал этот язык. Еще по пути он размышлял: в случае контакта признаваться в этом или нет? С одной стороны, если нет – можно послушать что-нибудь, не предназначенное для твоих ушей. С другой – напрямую, без посредства этой девки, их легче расколоть. Да и выдать себя можно, прикидываясь непонимающим. Он ведь не шпион все-таки.
– Я немного говорю по-фински, – решился он.
– О, это совсем хорошо! – обрадовался старший. – Мое имя Олаф. Я режиссер этого проекта. А это мой оператор Юкки.
Переговоры прошли успешно. Никаких возражений против нового сотрудника финны не выразили.
Казак загнул огромную для нынешних мест цену за свои услуги – пятьдесят евро в день – и они, не моргнув глазом, согласились. Ну понятно, платят ведь не они лично, а их компания.
– Перейдем к делу, – сказал режиссер, носивший шведское имя Олаф. Впрочем, в Финляндии живет довольно много шведов. – Мы имеем сведения, что в этом районе могли случаться различные чрезвычайные происшествия в лесодобывающей отрасли. Уничтожение техники, нападения на лесовозы…
– Да, такое время от времени случается. Вам, наверное, известно, что русский бизнес, так сказать, дикий. И что лесозаготовки контролируют преступные группировки. А нравы у бандитов крутые. Правда, в настоящее время сферы влияния прочно поделены.
– Я знаю, что у вас в России конкурентная борьба идет… по своеобразным правилам. Но здесь особая ситуация. Как мы предполагаем, должно произойти нечто, с чем вы здесь не сталкивались.
– Вы имеете в виду незаконную добычу леса?
– Совсем не обязательно. Но скорее это произойдет на незаконных делянках.
– Да что ж это такое-то?
– Извините, это наша тайна. У журналистов не принято открывать свои карты до того, как мы не опубликуем свою работу.
– Хорошо, это ваше право. Что требуется от меня?
– Первое – попытаться найти информацию об этих происшествиях. И второе, дополнительное задание.
Мы хотели бы побывать на незаконной делянке. Разумеется, не на действующей, на отработанной. И чтобы нам дал по этому поводу комментарии лесник. Вам наверняка будет легко договориться с кем-то из ваших бывших коллег. А впрочем, мы можем все сделать проще. Вы ведь лесник? Мы можем снять и вас. Закроем лицо, изменим голос. Это для нас не главное. Вы знаете какую-нибудь делянку, куда мы могли съездить сегодня?
– В общем-то, знаю.
– Тогда и поехали.
Было около двенадцати ночи. По разбитой грунтовой дороге, петлявшей среди мрачного ельника, под дождем медленно тащился лесовоз. Не первой молодости МАЗ, занимающий всю колею, натужно ревел мотором на поворотах. По такой дороге нелегко пробираться и обычному грузовику – что уж говорить о длинной неповоротливой машине, нагруженной сосновыми стволами.
Сидевший в кабине водитель зло жевал «Беломор». Позади осталось десять километров такой, чтоб ее, «дороги», а впереди еще пять – до нормального шоссе. Фары шарили в полутьме, с трудом пробиваясь через водяную завесу. Водитель знал дорогу – он тут катался не один и не два раза, но все равно идти на такой бандуре почти вслепую радости мало. В душе он матерно крыл хозяев этой лавочки, взявших моду гонять лесовозы по ночам. Ну, не предназначена эта техника для работы впотьмах! Раньше было проще. Пару лет назад все вокруг было куплено на корню – и машины внаглую перли при солнечном свете. Но времена изменились. Правительство Карелии неизвестно почему решило навести порядок. С полгода назад был большой шорох, из Петрозаводска набежало всякое ментовское начальство, гаишники вдруг стали до отвращения неподкупны. Тормозили лесовозы и упорно требовали документы на груз. А если и были документы, то начинали мытарить: откуда везешь, то да се. Фирма, на которую работал шофер, тогда исчезла в неизвестном направлении, унеся с собой последнюю его зарплату. Вся техника, разумеется, оказалась арендованной, и судебные исполнители только разводили руками. Техника принадлежала другой фирме, за которой – как все в районе знали – стоял Расул Тенгизович Ишмуратов. В общем, никто ни в чем не виноват. Потом, понятное дело, возникла другая лесозаготовительная фирма, которая наняла тех же самых рабочих, севших за руль той же самой техники. Но новые хозяева дали строгий приказ: передвигаться только по ночам. Вот и болтайся теперь, как дерьмо в проруби, посреди мокрой тайги. А ведь если дождь не кончится, то завтра это будет уже вообще не дорога, а сплошной тихий ужас. Что, блин, за времена? Если и есть работа, то прям какая-то игра в шпионов.
Справа показался проселок, ведущий на заброшенную делянку. Потом дорога начала поворачивать влево, одновременно взбираясь на пологий тягунок. МАЗ дико завыл и на первой скорости стал одолевать это препятствие. Единственным утешением было то, что после тягунка до самого шоссе пойдет красное раменье – редкий и стройный сосновый лес – там дорога куда как получше.
