И тут водитель увидел в неверном свете фар лежащее поперек дороги здоровенное еловое бревно. Он не первый год жил в тайге и знал, что обычно деревья такого калибра просто так на дорогу не падают. То есть такое случается зимой – или после сильного ветра. Но, вообще-то, ели в карельской тайге умирают стоя. Не к добру это. К тому же эта лесина как-то очень грамотно упала. Лесовозу на такой дороге практически невозможно развернуться. А на тягунке, да еще и на повороте – вообще туши свет, сливай бензин. Снова, что ли, вернулись старые времена? Несколько лет назад, когда разные там крутые бандиты еще не сумели договориться между собой, в лесу творилось черт-те что. Нападения на лесовозы были обычным делом. Но потом появился Ишмуратов, который очень жесткими методами навел порядок. Теперь в районе был один хозяин. Бандит? Ну и черт с ним, что бандит. Это пусть милиция разбирается, ментам за это деньги платят. А шоферюге какое дело? Сел да поехал…
Водитель правой рукой достал монтировку, а левой потянулся к телефону, собираясь сообщить своему непосредственному начальству о возникшей внештатной ситуации.
Внезапно шофер увидел стоящего на дороге человека в камуфляже и маске-«омоновке». На шофера был направлен ствол карабина «Сайга».[1] Чуть дальше виднелись еще два темных силуэта.
– Бросай все, что в руках! Ну! – требовательно прозвучало из-под первой маски. – Эта штука, знаешь, она череп на раз сносит.
Шофер отнюдь не был склонен проявлять особый героизм. Монтировка, звякнув, грохнулась на пол кабины, туда же упал и телефон.
– А теперь вылезай! Только без резких движений! Быстро!
Водитель начал вылезать из кабины. Неизвестно, чем бы все это кончилось. Шофер был, конечно, не идиотом, чтобы рисковать башкой ради чужого добра. Но так уж сложилось, что нога в кирзовом сапоге скользнула по мокрой подножке. Работяга с грохотом рухнул вниз и тут же возле второй стоящей фигуры мелькнул огонь и бахнул пистолетный выстрел. Тело шофера, обмякнув, осело на землю.
– Идиот! – заорал тот, что с «Сайгой».
– Да я машинально…
– Машинально! Да ладно, все равно пришлось бы кончить его рано или поздно. Хрен с ним, с этим козлом. Работаем.
– А те, на делянке?.. Могут прибежать на выстрел.
– До нее десять километров. К тому же мотор все заглушил. Да и тем, кто там сидит, здоровья, что ли, не жалко? Никуда они не рыпнутся. Делаем, что надо, и отваливаем!
Из темноты появились еще трое. Они быстро принялись за дело. Двое достали из рюкзаков канистры и стали поливать машину и лес в кузове.
– Ша! Еще машина идет! – подал голос третий, занявший пост с обрезом наперевес возле конца прицепа с лесом.
Человек с «Сайгой» прислушался.
– Это легковуха или микроавтобус. С боковой дороги, с заброшенной делянки. Ха! Так ведь это наверняка те журналюги, о которых нас предупреждали. Добрались все-таки. Что ж, все складывается прекрасно. У нас карабин, обрез и «макар». Давайте-ка вон в те кустики. Они тормознут, выйдут глянуть, тут-то мы их и сделаем.
– Ты… Зачем? – подал голос тот, который застрелил шофера.
– Вот тебе только спрашивать. Кровь на тебе. Они слишком близко к нам подобрались. Нам передавали – если с ними что случится, никто плакать не будет, – объяснил главарь. – Нам даже повезло. Так что нечего! Занимайте места и не промахивайтесь.
* * *
Сборы не заняли много времени. По просьбе Сергея «Фольксваген» подъехал к его дому. Там он прихватил свою «Сайгу» с оптическим прицелом и заодно звякнул Ишмуратову.
– Расул Тенгизович, они явно что-то знают, но темнят. Я к ним вписался в качестве проводника. Свожу их на брошенную делянку, дам интервью со скрытой мордой. Вроде как лесник.
– Валяй. Рассказывай про наши темные дела. Нам-то что. Пусть снимают. От этого у нас не убудет.
Когда Казак появился с карабином в руках, Алена округлила глаза.
– А… Это зачем?
– Девушка, лесник в лес без винтаря не ходит. Здесь закон – тайга, прокурор медведь. Вы еще не поняли, во что ввязались?
Судя по лицу девушки, она только сейчас стала что-то понимать. Впрочем, не особенно. Опасность, с которой никогда не сталкивался, всегда кажется нереальной. А Сергей долгое время провел в местах, где без автомата на плече на улицу не выходили. Там и теперь у каждого уважающего себя хозяина на стене висит «Калашников». Поэтому некоторые вещи он, что называется, задницей чувствовал. Так вот, данный орган ему подсказывал, что прогулка с этими ребятами может обернуться чем угодно.
– Сергей, давай на «ты», у нас все журналисты между собой на «ты», обращаются.
– Почему бы и нет? А ты где финскому выучилась?
– Я в детстве лето постоянно проводила в Агала-тово, это под Питером. Там до сих пор живет много финнов. Прикольно. Знаешь, идут бабки на рынок. По виду – вроде как русские, а говорят по-фински. Вот моя бабушка – она как раз из них. Заставляла меня учить финский. Я упиралась, отбивалась руками и ногами. А теперь спасибо ей говорю. Финляндия-то – вон она, рядом. Журналисту всегда неплохо знать язык соседей. А ты откуда знаешь финский? Язык-то не самый простой.
– А я в армии выучил. Я здесь же, в Карелии, служил, только много севернее. Там нас не сказать чтобы заставляли учить, но это приветствовалось. Да и что зимой делать? Кругом тайга и никакой культуры. Не все же самогон пьянствовать. Вот в итоге и выучил. Тем более под это дело даже освобождали от нарядов. Знаешь, лучше уж язык учить, чем сортиры драить.
– Ты что, в пограничниках служил?
– Не совсем. АПГ это называется. Автономная поисковая группа. Ты про коммандос слыхала? Вот это я и есть.
– Серьезно?
– Не совсем, конечно. Но что-то вроде. Вот стоят погранцы на страже нашей Родины, а мы в тайге за ними. Если кто прошел через границу и пограничники хлебальником прощелкали – тут наш черед наступает. Ну, еще беглых зэков ловили.
– И не стыдно?
– А чего мне стыдиться? Ты знаешь, что такое несколько беглых оголодавших зэков? По сравнению с ними медведь-шатун отдыхает Они никого не щадят. Здесь-то лагерей немного, а там, дальше на север, если слух пойдет по округе, что кто-то с зоны рванул на волю, так с темнотой из дома люди боятся выходить. А уж из населенных пунктов и днем никто носа не кажет.
– После службы так дальше в лес и потянуло?
– А что я еще умею? Лес знаю, по лесу бродить не боюсь.
Болтая с девушкой, Казак не забывал показывать Иокки, куда ехать. Сначала машина перла по довольно приличному шоссе, затем повернули на дорогу, которая за асфальтированную может сойти только в России. Алена все льнула к окну, время от времени издавая восхищенный писк при виде окружающих пейзажей. Финны, как и положено по традиции представителям их национальности, солидно молчали. Впрочем, их подобными красотами не удивишь – у них точно такие же. Сергею по роду его работы довольно часто приходилось бывать в Финляндии, насмотрелся.
– Я на Карельском перешейке детство провела, – вещала Алена, – но теперь вижу, что там – это просто детский сад. Да и заплевано там все садоводами.
А дальше началось невезение. До делянки, на которую Сергей собирался проводить гостей, добраться оказалось невозможно. Дорога была в таком состоянии, будто по ней прошло стадо диких танков. Впрочем, возможно, так оно и было – где-то невдалеке располагалась танковая часть. Вот бронированные машины и погуляли. Пришлось пилить в другое место, гораздо дальше. Пока добрались, пока Сергей перед камерой с чувством говорил о гибнущих лесных богатствах, стало смеркаться. А тут еще начался дождь. И это бы ладно. Иокки, возможно, был хорошим водителем, но не знал специфики наших дорог, раздолбанных лесовозами и прочей тяжелой лесозаготовительной техникой. Да и автобус «Фольксваген» – не самая подходящая машина для таких путешествий. Здесь нужен внедорожник. Это как в анекдоте. Поехал европеец в Россию на машине. Когда вернулся, его друзья спрашивают:
– Слушай, говорят в России ужасные дороги.
– Ну, не знаю. Дорог я там не видел, но на джипе проехать можно…
В общем, в какой-то очередной болотистой низинке машину повело, и она благополучно съехала с дороги в грязь. И только тогда Сергей понял авантюрность этой поездки. Дело в том, что нормальный водитель в этих краях без лопаты и топора не ездит. Казак так привык к этому, что как-то и не подумал, что люди приехали из другой страны, к тому же, судя по их виду, отнюдь не из финской глухомани. Нужного инструмента у них, понятное дело, не имелось. В общем, пришлось изрядно повозиться, прежде чем машину удалось вытащить на дорогу. К чести фиников, они не жаловались, а воспринимали все это как приключение. Иокки даже зафиксировал кое-что на камеру.
– Это украсит наш фильм, – хладнокровно заявил он, стряхивая со своих кроссовок грязь.
В общем, выбирались из передряги уже ночью.
Около двенадцати машина подходила к развилке, где дорога на старую делянку вливалась в другую – перед крутым тягунком.
