Слова прозвучали с силой чувства.
«Если так переживает до сих пор, помочь просто необходимо».
— Расскажите.
Подчеркнуто четко, заметно преодолевая себя, Лиля произнесла:
— Она нас оставила. Ушла.
— С кем?
— Мы не знаем. Объясниться она не сочла нужным. Просто уехала.
— Даже не написала?
— Ни строчки с тех пор.
«Странно. В наше-то время! Так прервать? Что за резон?..»
— Может быть, вы чего-то не знаете? Ваш отец жив? Возможно, она ему писала?
— Поговорите с ним сами. Мне он никогда ничего не показывал. Сначала говорил, что мама в санатории, потом — что в длительной командировке. Но мне уже восемь лет тогда исполнилось. Нужно было объяснить.
— И что же?
— Они считали, что мама не вернется.
— Они? У вас появилась мачеха?
— Да. Но она не вполне мачеха. Марина моя тетка. Сестра мамы. Я ее всегда по имени называла, она на десять лет моложе мамы. Я в детстве ее почти подругой считала.
— Когда они поженились с вашим отцом?
— Ах, об этом не думайте. Не думайте о ней плохо. Она обо мне заботилась после ухода мамы. А потом они поженились…
Плохо думать Мазин пока не имел права, но вариант ему не понравился. Отец женился на сестре жены. Такое с вдовцами не редкость. Однако в данном случае жена бросила его, и он не должен был испытывать особой привязанности к ее близким. Но нет правил без исключений.
— Замужество Марины не повлияло на ваши отношения?
Ответила она так:
— Тогда нет.
— А сейчас вы в каких отношениях?
— Мы не ссоримся.
Лиля подумала немного, пришла к выводу, что сказала недостаточно, и попыталась объяснить:
— Тогда мне было очень обидно, ведь мама нас бросила, а Марина была рядом, как родная… А теперь я выросла, и она не понимает меня. Даже не понимает, почему я хочу найти маму…
— В самом деле, почему? Почему вы думаете, что ее можно найти?
— Конечно! Это главный вопрос. Конечно, отец пытался найти… еще тогда. Мог ведь быть и несчастный случай, правда?
Мазин уже подумал об этом, и о худшем подумал, о насильственной смерти.
— Разумеется.
— Нет, нет!
— Вы так уверены?
— Мама жива.
— У вас что-то не сходится. Поясните, пожалуйста. Вы же говорили — ни строчки. А теперь — жива! Говорите, как о факте. Зачем же искать, если жива? Вашу маму кто-то видел? Знает о ней?
— Мама прислала телеграмму.
— Вы захватили ее?
— Конечно, конечно. Сейчас. Секунду.
Лиля быстро извлекла из сумки телеграфный бланк с нечетко отпечатанными словами. Но читались они без особых усилий, содержание просматривалось очевидно.
«Лапушка прости если сможешь будь счастлива поздравляю мама». Мазин прочитал с облегчением. «Кажется, дело не безнадежное!» — Когда вы получили телеграмму?
— На прошлой неделе, в пятницу, когда мне исполнилось двадцать.
— Откуда?
— С вокзала, проездом.
Это, конечно, усложняло задачу, но выглядело объяснимо. Мать понимала, что содеянного не поправить, однако и устоять не смогла, возможно, собиралась предстать перед брошенной дочерью в день рождения, двадцатилетия, чтобы покаяться, и не решилась. Приехала в город, а объявиться не решилась. Дала телеграмму с вокзала и уехала, еще раз сбежала. Может быть, и к лучшему. Не стала ломиться в душу, но мостик перекинула. Впрочем, это всего лишь версия.
— Вы не сомневаетесь, что телеграмма от нее?
— Только мама меня в детстве так называла — Лапушка. Да и кто же еще может? Зачем?
— Будем надеяться, что вы правы.
— А вы сомневаетесь? Почему?
Отвечать на такой вопрос было рано, да и огорчать ее не хотелось. Он ушел от ответа.
— Я должен идти за фактами.
— Разве телеграмма не факт? — спросила Лиля с тревогой.
Рассуждать о возможности людей творить зло Мазин не стал.
— А что родители? Они поддерживают ваши намерения?
— Отец сказал, что будет рад, если мама жива и здорова, но из его жизни она ушла навсегда. Наверно, он прав по-своему.
— Понять, во всяком случае, можно. А тетя-мачеха?
— Марина настроена резче. «Не для того я тебя растила, чтобы она вернулась и забрала тебя у нас».
— Тоже естественно.
— Еще она о здоровье моем печется, слабой считает.
— Однако поиск ваш они одобрили?
Лиля пожала плечами.
— Можно сказать — да. Но я не нуждаюсь в их одобрении. Это мое дело.
— А деньги?
Она повела головой.
— Я не просила у них денег.
— Вот как! Сами зарабатываете?
«Что удивительного! Сейчас многие молодые побольше моего зашибают, хотя на юную предпринимательницу эта девушка меньше всего похожа».
— Вы мне не доверяете? — покраснела она.
И излишне торопливо протянула пачку незнакомых Мазину купюр.
— Вот, возьмите. Это не деревянные. Дойчмарки. Из ФРГ.
Он отвел руки.
— Мы же говорили, деньги потом, сейчас дело.
— Значит, вы найдете маму?
— Постараюсь.
— Я знаю, у вас большой опыт.
— Официальный. А в мундире ведешь себя иначе… Впрочем, это мои проблемы. Опыт, конечно, есть. Так кто же вас финансирует?
— Бабушка. Она приходится тетей маме, а ее родные живут в Германии.
— И помогают?
— Да. Бабушка очень любила маму. Это она дала мне деньги. Самая, если честно, не заработала еще ни копейки. А валюту тем более.
— У вас еще есть время. О необходимых расходах бабушка получит полный отчет.
— Бабушка очень доверяет людям. Она религиозна.
Лиля произнесла последнее слово почтительно, и это дало Мазину повод спросить:
— А вы?
— Я только ищу.
«Что? Путь к Богу?..»
Изобилие внезапно уверовавших коробило Мазина — трудно было понять, кому из них открылись высшие истины, кто увлекся очередной модой, а кто и просто с придурью. Уточнять в данном случае Мазин не стал — прояснится само собой. Откликнулся, возвращаясь к предмету визита.
— Что ж… Поищу и я с вашей помощью.
— С моей?
— Конечно. Вы ведь заинтересованы в нашем успехе.
— Очень. Я изжила обиду. Теперь я нужна ей.
«Значит, кое-что уже нашла».
— Хорошо. Приступим к делу.
— Я готова. Что я должна сделать?
— Пока немного. Изложить все, что вам известно, письменно.
— Написать? — переспросила Лиля немного разочарованно, она ждала чего-то большего.
— Именно. Не сочтите за труд.
— Но вы мне подскажете форму?
— За формой и стилем не гонитесь. Пишите как найдете нужным. С самого начала. Когда уехала мама, что этому предшествовало, если вы что-то помните. Как отнеслись к ее уходу близкие, что предприняли по розыску… По возможности все, что знаете. Кое-что вы, наверное, упустите, не беда, постепенно мы вместе заполним пробелы. Ну и, разумеется, координаты ваши и родителей дайте. Короче, мне нужна та самая печка, от которой можно начать действовать. Договорились?
— Когда вам нужна эта бумага?
— Если у вас есть время, садитесь к столу и пишите. Сейчас. И еще. Я хотел бы иметь фотографию вашей мамы.
Лиля заметно смутилась.
— Зачем? Столько лет прошло…
— Многое в человеке не меняется или меняется очень медленно. Девушка покраснела.
— Простите, я не могу принести… У меня нет фотографии.
— Как так? — удивился Мазин.
— Отец порвал все ее снимки… Когда она ушла. Его ведь можно понять? Правда?
— Пожалуй, — согласился Мазин с сожалением.
В дверь постучали негромко.
Появился Борис Михайлович, строго официальный, будто и не пивший.
— Игорь Николаевич, вас можно побеспокоить?
— Да, конечно. Пишите, Лиля, спокойно. Я на несколько минут.
В коридоре Сосновский толкнул Мазина в бок.
— Неужели уже в работе? Узнаю коней ретивых. Уже пашешь?
— Только запрягаюсь. Она ищет якобы сбежавшую мать.
— Дело стоящее? Хорошо бы начать с удачи.
— Я не против, — улыбнулся Мазин.
— Слушай, Игорь, а бабки у нее есть?
— Есть.
— А не врет? Какая-то она невзрачная.
