– Очевидно, он поддерживает вашу тайную организацию сумасшедших. Знаешь, свобода для Греции и всякая прочая белиберда.
Павло уставился на меня сердитым взглядом:
– Слушайте, не пойму, чего вы добиваетесь.
– Все прекрасно поймешь, когда тобой займется тайная полиция. Они тебя будут резать на куски или пытать током, пока не скажешь им то, что они захотят услышать.
– А что они захотят от меня услышать?
– Точное место, где рухнул самолет, на котором вы вылетели с Крита. Им нужен список людей, лежащий в атташе-кейсе, прикрепленном цепочкой к руке Апостолидиса.
Мои слова повергли Павло в отчаяние.
– Послушайте, я не знаю, кто вы такие, но я в ужасном состоянии. У меня плохо с легкими. Во время катастрофы я получил проникающее ранение. Если тайная полиция начнет меня пытать, я долго не протяну.
– Мы можем тебя спасти, – сказал я. – Но для тебя это будет нелегким делом. Ты хочешь попытаться?
Он с готовностью закивал:
– Это лучше, чем пытки в полиции.
Повернувшись к Киазиму, я сказал:
– Надень на него ботинки охранника и шинель. Ему, наверное, снаружи будет холодно.
Павло свесил ноги с койки, Киазим зашнуровал ему ботинки. Обувь была на размер больше, но с ног Павло не сваливалась. Он встал на пол, надел тяжелую военную шинель, и тут я понял, что с ним теперь придется туго. Его закачало, а когда он двинулся с места, стало ясно, что каждый его шаг может оказаться последним.
Парень был болен. Да, болен, и очень серьезно. При других обстоятельствах я бы никогда не решился забрать его из больничной палаты до тех пор, пока ему не стало хотя бы чуть лучше. Но у него оставался единственный шанс выжить.
– Ты твердо решил идти с нами? – спросил я Павло.
Тот неистово закивал:
– Да, теперь, пока мне еще очень страшно. Вытащите меня из этого места. Лучше мне умереть, чем попасть в лапы тайной полиции. В прошлом году они растерзали моего брата.
Он вышел из палаты, повиснув на плече Киазима. Захлопнув за собой дверь, я выскочил вслед за ними. Обогнав их обоих, я пошел по коридору первым. Как только я открыл дверь, ведущую на лестницу, то сразу увидел поднимающегося по ней другого охранника.
Все последующие события развивались с неимоверной скоростью. Тот в нерешительности замедлил шаг и, удивленно взглянув сначала на меня, а потом на Киазима, поддерживающего одетого в военную шинель Павло, сразу все понял.
Рука охранника потянулась к кобуре с пистолетом, но вытащить его он так и не успел. Я с силой ударил его ногой в подбородок. Охранник полетел вниз и упал ничком на лестничную площадку. Киазим кинулся вслед за ним и, подбежав к нему, присел на корточки. Подняв на меня глаза, Киазим тихо произнес:
– У него сломана шея. Лучше его оттащить куда-нибудь с глаз долой.
Рядом с лестничной площадкой была небольшая кладовка, где хранились веники и швабры для уборки госпиталя. Киазим затащил в нее тело охранника, запер дверь и положил ключ к себе в карман.
Мы с Киазимом, подхватив с обеих сторон Павло, ринулись вниз по лестнице. В этот момент я ожидал, что вот-вот все в госпитале придет в движение, но кругом было тихо, и мы, благополучно спустившись вниз, кинулись в спасительную темноту сада. Я первым спустился в дренажный люк, затем Павло, последним Киазим, который затворил за собой решетчатую крышку люка. Мы некоторое время просидели на корточках в люке, пока я не нашел свой фонарик.
– Джек, твоя задача найти обратный ход, а я позабочусь о нашем друге, – сказал Киазим.
Я кивнул и посмотрел на Павло:
– Теперь нам все время придется идти под уклон, и это займет полчаса. Не больше.
С белеющим во мраке лицом Павло был похож на призрак, но тем не менее настроен он был решительно.
– Только бы мне выбраться отсюда. С этого острова. Единственное, что я хочу.
Он был, безусловно, прав. Это нам еще предстояло сделать, и не было никакого смысла задерживаться и продолжать разговор. Я вытащил из нагрудного кармана немецкую схему дренажной системы и, окинув ее беглым взглядом, пошел вперед по наклонному проходу.
* * *
Без недюжинной силы Киазима мы оказались бы беспомощными, поскольку к моменту, когда мы достигли самого нижнего яруса системы туннелей, турок уже фактически нес Павло на спине.
По усиливающемуся зловонному запаху, доносившемуся снизу, я понял, что мы приближаемся к гроту. В воздухе уже начинало пахнуть соленым морем, и я ощутил такое сильное желание в него окунуться, которое давно уже не испытывал. Вероятнее всего, мне просто страшно хотелось как можно быстрее выбраться из этого проклятого места.
Наконец мы добрались до ровной каменной площадки грота. Киазим осторожно посадил на нее вконец измученного Павло, прислонив его к стене. У парня был жуткий вид. Лицо его блестело от выступившего пота. Откупорив бутылку бренди, я дал ему немного отпить.
Он с трудом улыбнулся:
– Вот теперь лучше. Что будем делать дальше?
– Мы опускаемся под воду, – ответил я. – Для тебя есть акваланг. Тебе ни о чем не надо беспокоиться. Совсем ни о чем. Мы привяжем тебя к подводному скутеру и он потащит тебя за собой. Это продлится не более пятнадцати минут. Так мы вернемся на наш катер, положим тебя в теплую постель, и ты будешь на свободе.
– Обо мне не волнуйтесь, – сказал он и на мгновение закрыл глаза. – Я лучше расскажу о самолете, если вдруг со мной что-нибудь случится. Ты знаешь Голову Турка на северо-восточном побережье Крита?
– Очень хорошо, – ответил я.
– Отлично. Там неподалеку есть островок под названием Капала. Он необитаем. Не больше скалы. Мы упали на мелководье в двухстах ярдах к северу от него. Глубина там не более пяти-шести фатомов, только и всего. Обнаружить упавший самолет не составит труда.
Возбуждение Павло становилось все сильнее.
– Хорошо, хорошо. Ты мне достаточно понятно все уже объяснил, – поспешил успокоить я. – Теперь потерпи, пока мы наденем на тебя подводный костюм.
Он в отчаянии схватил меня за руку:
– Но я еще не рассказал тебе об Апостолидисе и его чемоданчике. Это очень важно. Очень важно для всей операции.
Поскольку его уже начинало лихорадить, я дал ему возможность высказаться. Когда он закончил свой рассказ, мы принялись натягивать на него гидрокостюм. Чтобы просунуть его правую руку с наложенным на нее гипсом, Киазиму пришлось разрезать рукав. В конце концов нам все же удалось одеть Павло.
Когда мы пристегнули к нему акваланг и я, объяснив, как пользоваться регулятором подачи кислорода, сунул ему в рот резиновый мундштук, несчастный, к нашему изумлению, вроде бы воспрянул духом.
Может быть, он даже и улыбался, но мне было еще не до улыбок. Если говорить честно, то, надевая на себя акваланг, я не очень-то верил, что Павло сможет добраться живым до катера. Для человека в его состоянии он и так перенес слишком много.
Первым делом мы спустили на воду аквамобили, а затем осторожно опустили Павло. Взяв пару тканых ремней, я привязал его к ручкам моего скутера, сел на Павло сверху и включил двигатель. Киазим осторожно подтолкнул нас.
Мой аквамобиль отлично справился с двойной нагрузкой и легко потянул за собой нас обоих. Павло располагался прямо подо мной и не испытывал никаких неудобств. Самое главное для меня сейчас было как можно скорее преодолеть расстояние до «Сейтана». Когда Киазим догнал нас, я включил двигатель аквамобиля на полную мощность, и мы бесшумно поплыли прочь от зловещего острова.
* * *
Было половина первого ночи, когда мы всплыли в нескольких ярдах от борта катера Киазима. Мы досрочно справились с нашей задачей, но все еще продолжали находиться в опасной зоне. Будет замечательно, если тело охранника, запертое в кладовке на лестничной клетке, не обнаружат до утра. Вряд ли его обнаружат раньше шести часов, когда сменяются часовые в палате Павло. На Киросе мы смогли бы появиться до четырех утра, хотя ни в чем в этой жизни нельзя быть уверенным до конца.
Когда мы подплыли к борту «Сейтана», я тихо крикнул. Буквально через секунду на палубе послышался легкий шум, и у перил появился Мелос.
– Это вы, Сэвидж? Он с вами?
– С нами, – успокоил его я. – Спускайте скорее лестницу, а то как бы он не скончался на наших руках.
Как только я развязал ремни, которыми Павло был привязан к аквамобилю, из воды появился Киазим и пришел мне на помощь. Мелос перегнулся через перила, подхватил Павло под мышки и поднял его наверх. Оставив в воде Киазима, который передавал наше подводное снаряжение сыновьям, я вслед за Павло поднялся на борт катера. Войдя в кубрик, я увидел, как Мелос, положив Павло на койку, пытался раздеть его. Поспешно сняв с себя костюм, штаны и теплый свитер, я стал помогать Мелосу.
Павло лежал неподвижно, закрыв глаза. Па его лице не было ни кровинки.
– Он умирает, – произнес Мелос. – Я уже такое видел.
– Если бы я мог ему чем-нибудь помочь, – сказал я. – Чтобы вызволить его из заточения, мне сегодня ночью пришлось убить человека.
