— Вы поняли о подвохе позже или?..
— Уже тогда меня мучили догадки. Я принимал участие в экстренном совещании и догадывался: что-то здесь не так, происходящее — кем-то хорошо продуманный, отрепетированный спектакль. И даже когда Стоцкий привез деньги, и мы всей дружной компанией выехали к оцепленной ОМОНом заброшенной фабрике, меня не покидала уверенность — дело добром не кончится. Так оно и получилось…
Он снова надолго умолк, а Павел не нарушал тишины — ждал и чувствовал: отец Ирины сейчас успокоится и договорит.
— Так оно и получилось, — повторил Леонид Робертович, вернувшись от распахнутого в сад окна. — Портфель с деньгами в двухэтажное, полуразрушенное здание фабричной администрации отнес какой-то офицер-оперативник в гражданском костюме. Вернувшись, рассказал: внутри пусто и тихо, словно нет ни единой души. За зданием наблюдал с десяток снайперов, расположившихся на чердаках и крышах соседних с фабрикой домов, но никто внутрь не заходил, никто и не вышел. Мы долго ждали обещанного террористами звонка с указанием места, где находится живой и невредимый заложник, но так его и не дождались…
— Чем же все закончилось? — не удержался майор, когда хмурый прокурор вновь замолчал. — Я, увы, подробностей не знаю.
— Закончилось штурмом. После очередного гневного звонка из столицы, бравый начальник Областного УВД отдал приказ, и омоновцы пошли вперед. Но стоило первым бойцам ворваться внутрь, как грохнул страшной силы взрыв, и здание за пару секунд превратилось в исполинскую груду битого красного кирпича. Пять человек погибло… Потом их тела извлекали из-под обломков, натолкнулись и на тело мертвого заложника, так же погибшего при взрыве. Несколько дней искали портфель или хоть какие-то следы тех злоумышленников, что исчезли вместе с ним неведомым образом. Тщетно. Говорят, под старой фабрикой существовала сложная система канализационных стоков; возможно, ей-то Роммель и приказал воспользоваться своим подчиненным. Мы изрыли все на месте рухнувшего строения, исследовали фундамент, но ни одного намека на подземные коммуникации не обнаружили. А господин Стоцкий вскоре после этой истории занял пост погибшего чиновника, успешно баллотировался в Совет Федерации, ну и быстренько приступил к строительству роскошного дворца в одном из красивейших предместий Горбатова — в Октябрьском ущелье.
— Да-а… — криво усмехнулся майор. — Гениально сработано.
— И таких фактов я мог бы излагать часов шесть кряду, а то и дольше, но, как видишь, прямо указывающих улик у нас нет. Сплошь одни догадки, версии, гипотезы… Впрочем, — Филатов покосился на диктофон, — надеюсь, сделанные тобой записи сумеют продвинуть дело.
Вскоре позвонила Ирина — сообщила отцу, что уже выехала из редакции. Молодой человек спешно засобирался и, простившись с Леонидом Робертовичем, отправился домой, не желая вызывать у девушки подозрений своим незапланированным визитом.
В такси опять нахлынули воспоминания и размышления об Ирине. Душа не желала мириться с холодной расчетливостью и деловой хваткой журналистки, слишком часто вытеснявшей из Филатовой мягкую, нежную теплоту и соблазнительное обаяние женщины. И опять он не находил ответа на мучительный вопрос: что же перевешивает, что сильнее — отторжение первого или притяжение второго?..
Лифт не работал. Павел вздохнул, припомнив сетования матери на разруху и, мысленно с ней соглашаясь, неторопливо пошел на шестой этаж. Свет на лестнице не горел — приходилось то и дело пинать пустые пивные банки, бутылки и прочий мусор. Подойдя, наконец, к двери квартиры, оглянулся и потянулся к клавише звонка…
— Руки на затылок, — оглушил тихий голос сзади.
«Подловили, суки!» — пронеслась в голове шальная и быстрая как пуля мысль.
* * *
Звонок отставного генерала поступил через две минуты после приземления самолета в небольшом аэропорту Горбатова.
— Стрелец, никуда не отъезжай от аэровокзала. Я сейчас за тобой подъеду,
— проговорил бывший кагэбэшник озадаченным, подавленным голосом.
Подобный «прямой контакт» случался не часто за шестилетнюю работу на этого могущественного человека — «серого кардинала» в команде господина Стоцкого. И вот он опять милостиво снизошел до личного общения. И снизошел, надо полагать, не для того чтоб заботливо встретить и прижать к старческой орденоносной груди…
«Небось, снова аврал, — ухмыльнулся тот, кого в скоротечном телефонном разговоре назвали Стрельцом. — Кажется, деспотичный режим Дмитрия Петровича в опасности, раз ликвидация неугодных «объектов» производится чуть не каждый день и даже за пределами области, а приказы раздает сам товарищ генерал».
Черный представительский автомобиль с номерами Правительства области подкатил к козырьку аэровокзала спустя четверть часа. А еще через минуту резво несся к центру города.
— Вот фотография. На обратной стороне адрес, — протянул ему карточку и включил направленный лучик света Роммель. — Поосторожней — он спецназовец. Из Чечни. Срок — до утра. Понял?
— Чего ж не понять, — равнодушно пожал плечами пассажир, возвращая фотопортрет.
— Где тебя лучше высадить?
— Поближе к дому. Нужно взять новый «инструмент» — старый оставил на последнем «рабочем месте».
— Все правильно. Ты хорошо работаешь — без ошибок. Домой, так домой…
Прощаясь вскоре, сухопарый старик с шикарными пшеничными усами крепко пожал руку и еще раз поторопил:
— Не затягивай. В скорейшем исполнении заинтересованы первые лица.
И Стрелец не затягивал — быстро приняв душ, надел свежую темную рубашку, широкие и тоже темные брюки. Поверх рубашки накинул легкую спортивную куртку, а сзади за поясом пристроил небольшой бесшумный пистолет. В карманах брюк лежала запасная обойма, несколько купюр различного достоинства, ключи от двух разных квартир и ничего того, что прямо или косвенно указывало бы на личность владельца всех этих вещей и мудреного специального оружия.
Еще полчаса заняла дорога до Солнечного.
Боже, как он ненавидел этот район!..
Вот, наконец, и нужный дом; нужный подъезд. Лифт, конечно, не работает, а на лестничных площадках непроглядная тьма — мечта любого наемного убийцы.
Шестой этаж…
Дверь квартиры, оббитая старым потертым дерматином…
Поджидать лучше на площадке между этажами — при случае, если кто-то пойдет мимо, удобно спрятаться за трубой мусоропровода. Или сделать вид, будто вышел покурить. Да и в оконце неплохо понаблюдать за теми, кто подходит к подъезду…
А вот, кажется, и клиент топает тропинкой, озирается. Лица-то с эдакой высоты не разобрать… Да, вроде похож.
Быстрые шаги по ступеням…
Точно — он. Подошел к той самой двери, мимолетно оглянулся, тянется к звонку…
— Руки на затылок, — тихо приказал Стрелец и, спускаясь вниз, еще тише добавил: — Ну, здорово, Палермо!
* * *
Они крепко, по-мужски обнялись.
— Валерон! Откуда ты свалился, дружище?! — возрадовался нежданной встрече майор.
— Лучше не спрашивай, — хлопал тот его по плечу. — Ты, поговаривают, сменил десантуру на спецназ?
— Да, имеется такой факт в моей биографии. Пойдем, с матерью познакомлю, посидим, по пять капель опрокинем. Наших помянем… Ты уже знаешь о смерти Юльки, Сереги Зубко?..
— Слышал.
— Ну вот, брат… а сегодня и Клаву убили. Можно сказать: на моих глазах.
— И Клаву?! — опешил Барыкин. — Суки… Про Юру Клавина не знал, — и придержал товарища за локоть: — Нет, Палермо, посидим и помянем в другой раз — сейчас лучше поговорить без свидетелей.
Они поднялись на площадку к окну, закурили, и Валерка поведал о том, как благодаря отменным стрелковым навыкам и громким победам на соревнованиях попал в поле зрения спецслужб. Как сначала выполнял их несложные просьбы — например, пугнуть кого-то точным выстрелом в люстру через открытую форточку или легонько подранить в бедро; как потом эти просьбы трансформировались в четкие недвусмысленные приказы, и требовалось уже не продырявить мягкие ткани жертвы, а прострелить ей черепные кости или сердце. Как постепенно жизнь превратилась в бесконечную череду убийств и нелегальное существование под различными именами.
— Пару раз даже приходилось делать пластику лица, — грустно усмехнулся он, прикуривая новую сигарету. — Так что вряд ли ты узнал бы меня, повстречав на улице.
Павел почти не видел его в темноте, поэтому, поежившись от услышанного, поверил на слово и мрачным голосом спросил:
— А других вариантов не просчитывал?
— Я пошел на них работать по юной дурости. А потом вариантов уже не осталось, кроме двух — либо выполнять приказы, либо быть заштукатуренным.
— Каким?..
Валерон стрельнул глазами в силуэт приятеля и поправился:
