— Не верю, что контейнеры были уничтожены этим утром, да еще в Карагандинской области, — сказал Белов. — Вы только вдумайтесь: с какой стати такая невиданная оперативность? Разве могли комитетчики так быстро отыскать заброшенную шахту, заложить туда контейнеры, взрывчатку? И почему не была проведена экспертиза? И где расчеты, подтверждающие, что «Кровь Сатаны» не просочится на поверхность или в воду? Херня это, извините за выражение. Липа.
— А вот я верю, — заявил Мухамбеков. — Нет у меня оснований сомневаться. Короче говоря, дело велено закрыть. Точка.
— Не понимаю, — тихо проговорил Белов.
— То он не верит, то не понимает!.. Что именно тебе не ясно?
— Мне не ясно, как можно закрыть это дело, когда они уже почти в наших руках.
— Кто они ? — спросил Мухамбеков, закуривая.
Как и в прошлый раз, курить гостю он не предложил. Но Белову было не до этого. Курильщик со стажем, он думал сейчас вовсе не о том, как бы отравиться никотином.
— Я уверен, что над теми двумя генералами стоял еще кто-то, — сказал он.
— Почему? — Мухамбеков прищурил один глаз, жадно посасывая сигарету.
— Я ознакомился с секретными делами на Омарова и Умурзакова, Касим Нурмухамбекович. Умными их не назовешь. Инициативными — тоже. Они бы не додумались и, главное, не осмелились бы затеять такое грандиозное преступление. Кто-то ими управлял.
— Если хочешь знать, у меня такое же мнение. Но высказывать его президенту я не стану.
— Почему?
— Если третьим заговорщиком был тот, на кого я думаю, то мне его все равно не свалить. Он хитрый и коварный. Сам вывернется, а меня утопит.
— Шухарбаев? — спросил Белов.
Мухамбеков прикурил одну сигарету от другой и разогнал тягучий дым ладонью.
— Я тебе ничего не говорил, — предупредил он.
— А разве я что-то сказал? — удивился Белов.
Они понимающе улыбнулись друг другу.
— Дыми. — Мухамбеков пододвинул пепельницу.
Белов достал из пачки сигарету, но щелкать зажигалкой не спешил.
— Если мы оба думаем об одном и том же человеке, — медленно произнес он, — то опасность не миновала, она по-прежнему нависает над вашей столицей.
Мухамбеков досадливо нахмурился.
— Опасность… Нависает… Все это беллетристика. Меня это не касается. Я человек служивый, я выполняю приказы. Мне сказали о террористах забыть, я забыл. Мне сказали тебя домой спровадить, я спроваживаю. Все. — Он постучал ладонью по крышке стола. — Больше меня ничего не касается. Поезжай, лейтенант. У меня без тебя забот хватает.
— А люди?
— Что?
— Люди, — тихо повторил Белов. — Мирные люди. Те, которые сейчас завтракают, собираются на работу, сидят в школах, едут в транспорте.
— Опасность миновала! — почти выкрикнул Мухамбеков. — Так сказал не кто-нибудь, а сам президент Казахстана. А он никогда не ошибается. Ошибается тот, кто считает иначе, понял?
— Как вы думаете, откуда Султанбаев взял, что угрозы больше нет? — спросил Белов. — Правильно, от Председателя Комитета Безопасности. Вы ему верите?
— Что ты пристал, как банный лист?
Мухамбеков отбросил папку, которую якобы взялся изучать.
— Я просто озвучиваю ваши же мысли, Касим Нурмухамбекович. Если Председатель якшался с заговорщиками, то россказням его грош цена. Дом генеральский не он взорвал, а, скорее всего, Курбатов, которого так и не нашли, ни в виде трупа, ни в виде фрагментов. Контейнеров тоже не нашли, а ведь они где-то припрятаны. Это как ружье в пьесе. Если висит на стенке, значит, непременно выстрелит. Рано или поздно.
— Будем искать, — пообещал Мухамбеков.
— Это не означает, что найдете, — сказал Белов.
— Можно подумать, ты бы нашел.
— Нашел бы, Касим Нурмухамбекович.
— Самый умный, да?
— Нет. Но я знаю, где искать, а вы — нет.
Мухамбеков так и впился в Белова взглядом.
— Так подскажи.
Это был самый простой способ. Но, увы, неосуществимый.
— Нет, — ответил Белов.
— Зарываешься. Забыл, с кем говоришь?
— Помню, товарищ генерал.
— Мы тут не товарищи, мы тут господа, — проворчал Мухамбеков, но было видно, что он помнит другие времена и тоскует по ним.
— Подключить к этому делу полицию, — заговорил Белов, — все равно, что мышь целой оравой ловить. Шуму, толкотни и суматохи много, а толку — ноль. Вы не перебивайте меня, пожалуйста, — попросил он, заметив протестующее движение генеральской руки. — Я всю ночь думал и, кажется, понял, что к чему. Курбатов вышел из-под контроля заговорщиков. Не знаю, сколько их всего, но взорванные генералы не последнее место в списках занимали, а Курбатов их на куски разнес…
— Почему именно он? — быстро спросил Мухамбеков, в тоне которого прорезалась былая милицейская хватка.
— Смотрите, — начал рассуждать Белов, — Курбатов находился в том доме, об этом дал показания выживший охранник. — Но его среди погибших не оказалось. Ясно, как божий день: подвал заминировал он, он же и устроил взрыв.
— Допустим. Но у меня на столе лежит сводка, — Мухамбеков похлопал ладонью по целлулоидной папке, — где черным по белому записано, что сегодня ночью Курбатов был застрелен сотрудниками Комитета, когда пытался скрыться, оказывая яростное сопротивление.
— Вы труп видели? — спросил Белов.
— Нас комитетчики к себе не пускают. Как и мы их.
— То есть перестрелку могли сочинить. Как сочинили уничтожение бактериологического оружия, которого, кроме комитетчиков, никто в глаза не видел. Из этого я делаю вывод…
— Давай свой вывод, — поторопил Мухамбеков, хотя, судя по выражению лица, он примерно представлял себе, что услышит.
— Все просто, — сказал Белов. — Курбатов не убит, он скрывается. Бактериологическое оружие тоже припрятано в надежном месте. И пока мы тут с вами дискутируем…
Закончить мысль ему не удалось, Мухамбеков его нетерпеливо перебил, спросив сквозь зубы, стискивающие очередную сигарету:
— Что ты предлагаешь, лейтенант? Конкретно. Без ля-ля.
— Вы докладываете, что меня отправили в Москву, — сказал Белов. — Оставляете в моем распоряжении машину, ствол, волшебную визитку. Даете мне сутки…
— День, — быстро произнес министр МВД. — Ты не знаешь наших комитетчиков. Через час они тебя шпионом объявят, а меня за пособничество привлекут. Отмывайся потом.
Он наклонился, чтобы сплюнуть в урну.
— Хорошо, день, — согласился Белов. — И…
– Световой день, — произнес Мухамбеков с нажимом. — До наступления темноты.
Смотреть на него было неловко. То он храбрился и смотрел орлом, то начинал суетиться, отводя взгляд. Диктатура никого не пощадила, всех помаленьку приучила бояться хозяина. Сторожевые псы остались сторожевыми псами, но в глазах у них появилось затравленное выражение.
— Договорились, — сказал Белов. — Думаю, что уложусь.
— Ты не думай, ты укладывайся, — произнес Мухамбеков сварливо.
— Есть, товарищ генерал.
— И дай слово, что ночью твоего духу здесь не будет.
— Даю, — кивнул Белов, вставая. — Слово русского офицера. Но только в том случае, если вы сами не попросите меня задержаться.
— Тебя? Задержаться? С какой стати?
Мухамбеков недоверчиво скривился.
— Чтобы предложить отметить предотвращение самого крупного теракта в истории человечества, — усмехнулся Белов. — Глядишь, поляну захотите накрыть, Касим Нурмухамбекович.
— Я те накрою, шельмец! — очень по-русски прикрикнул Мухамбеков. — Убирайся с глаз моих, пока я не передумал. Обнаглел совсем! Поляну ему!
Белов испарился так стремительно, что министр МВД все еще недовольно бурчал, когда слушать его стало некому. А, сообразив, что остался один, неожиданно расплылся в улыбке и сказал совсем другим тоном:
— А что? И накрою поляну. Только бы ты не срезался, лейтенант. Обидно будет, ох, обидно.
Курбатов добрался до военного аэродрома незадолго до полудня, шатаясь от усталости. Обогнув поле так, чтобы его не заметили летчики, возящиеся с вертолетом, он первым делом наведался в мастерскую, где избавился от ошейника, который не то чтобы очень мешал, но раздражал.
— Мы не рабы, рабы не мы, — бормотал Курбатов, орудуя ножовкой и морщась всякий раз, когда задевал зубьями кожу.
Когда процедура была закончена, он со своей окровавленной шеей походил на чудом выжившую жертву вампира. Сходство усиливала смертельная бледность Курбатова. Лекарства кончились, а простуда продолжалась, набирая силу с каждым днем. Чтобы взбодриться, он пошарил рукой за верстаком, отыскал там початую бутылку водки и сделал несколько глотков.
Мастерская обслуживала три стареньких самолета «Ан-2», состоявших на учете при аэродроме. «Кукурузники» были давно списаны, но нелегально использовались для опыления близлежащих полей. До недавних пор самолетики служили источником небольшого, но постоянного дохода командира авиаполка. После вмешательства генерала авиации они вместе с мастерской перешли во владение Курбатова. Теперь генерал Омаров приказал долго жить, а Курбатов находился все еще на этой бренной земле и собирался использовать один из «анов» по назначению.
