казалось, вывернутся внутренности.
Егор представил, как на далеком аэродроме в России авиатехники неторопливо подвозят огромные черные лоснящиеся цилиндры бетонобойных бомб ФАБ-3000. Лебедки ложементов натужно жужжат, поднимая их на балочные держатели под крыльями и под фюзеляжем. Полная боевая нагрузка «Бэкфайра» составляет 24 тонны, но хватит и четырех–шести подвешенных «изделий».
Летчики докладывают о взлете, и стальная сверхзвуковая птица рвется ввысь на бело-фиолетовых факелах форсажного пламени. Лететь совсем недолго, чтобы преодолеть Азовское море, необходимо всего несколько минут.
– Командир, боевой курс – 270 градусов, подходим к рубежу атаки, – сообщил штурман-навигатор.
– Выполняю два-семь-ноль, – отвечает пилот. – «Земля», разрешите работу?
– «Земля», работу разрешил.
– На боевом, цель вижу, – подтверждает штурман-оператор, склонившись над экраном прицельного комплекса с перекрестьем и стробами захвата в центре.
– Сброс!
– Есть сброс!
– Отворот курсом 30 возврат на «точку».
– Вас понял, выполняю. Что там на земле?
– Ад.
– Нацистам там и место!
* * *
Между тем оставшиеся в подземных бункерах нацисты «Азова» время от времени записывали видео о том, как они «героически обороняют завод и весь город Мариуполь». Каждое их истеричное выступление заканчивалось не только уже всем надоевшим лозунгом «Слава Украине!», но и призывом ко всему мировому сообществу, ни много ни мало, обеспечить «процедуру Extraction», и непременно не в Россию или на Украину, а в неназванную «третью страну».
Видимо, каратели, палачи и нацисты боялись, что и на Украине их очень быстро переведут в разряд «дохлых героев» – уж слишком много неудобной для киевского режима правды они, по-видимому, знали и могли рассказать журналистам.
Но, по сути, Extraction всю эту нацистскую шоблу ждал только один – в Донецкую Народную Республику!
Вечером на позициях медвзвода батальона в бывшем украинском блиндаже с экрана смартфона (а в некоторых районах Мариуполя, например, на Левом берегу, республиканский оператор «Феникс» можно было «поймать» уже в конце марта) Егор с товарищами смотрели очередное обращение карателей «Азова» к мировому сообществу. Нацисты обращались даже к папе римскому с просьбой процедуры Extraction.
И там в контексте обращения укронацисты упомянули еще и о более чем 500 своих раненых в подземелье «Азовстали», слезно умоляя эвакуировать хотя бы их.
– Вы представьте, каково это, когда их раненые начнут превращаться в «двухсотых», как это на психику давить будет?.. Все равно сдадутся, никуда эти крысы бандеровские не денутся… – словно диагноз, констатировал Егор.
Был ли прав в таком высказывании военно-полевой медик из Донецка? Все же его воинская специальность предполагает в основе своей милосердие, в том числе и к противнику. Но ведь Егор своему профессиональному долгу не изменял никогда: медицинскую помощь он оказывал и солдатам противника, и в том числе даже карателям и нацистам из полка «Азов». А вот личное субъективное мнение военно-полевой медик из Донецка имел право открыто высказывать любому. Восемь лет войны дали ему право на подобную привилегию.
* * *
Огненное кольцо вокруг «Азовстали», подобно петле на шее висельника, затягивалось неумолимо. Войска ДНР и России вели тяжелые бои уже по периметру металлургического завода и в прилегающей к нему жилой застройке. Нацисты все еще люто огрызались, пытались контратаковать, маневрировали, используя разветвленную сеть подземных коммуникаций предприятия. Но это уже была агония.
– Они что там, б…дь, бессмертные?! Ведь понятно, что «нацикам» хана – так почему же они не сдаются?! – недоумевал Миша-волонтер.
– А кто их в плен возьмет?! После того, что они за восемь лет в Донбассе натворили, после сотен и тысяч замученных, убитых… После пыток мирных жителей и наших бойцов, после того, как они уже сейчас простреливали ноги русским солдатам, всячески над ними измывались, пытали… В общем, тварям из «Азова» уже не жить! – заключил Егор.
После того как на «Азовмаше» сдалась в плен «Вовина тысяча», мотострелковый батальон «Артема» снова перебросили в район металлургического завода «Азовсталь».
– С Левого берега начали, им и закончим! Круг замкнулся, – отметила по этому поводу мудрая Юля «Кобра».
Здесь мотострелки ДНР занимались блокированием назначенного командованием района и огневой поддержкой наступающего спецназа. Ребята здесь воевали отчаянные, смелые и очень профессиональные, но, опять же, без надлежащей огневой поддержки в уличном бою сражаться очень тяжело.
Егор, петляя как заяц от укрытия к укрытию, тяжело бежал на вызов. Очередной раненый. Его уже вытащили, зацепив веревкой за карабин, из зоны обстрела, наложили кровеостанавливающий турникет, перевязали и вкололи противошоковый препарат. Все это полевой медик выяснил по рации. Теперь ему надлежало убедиться, что первая помощь оказана правильно и сопроводить для дальнейшей эвакуации.
– Не стреляйте, свои! Медицина!
– А, «Укол» мы уже тебя заждались!..
– Где раненый? – Егор уже натянул медицинские перчатки.
– Мы его чуть дальше оттащили. Но бронежилет не снимали, как ты и говорил! Под «броней» крови вроде нету. А так – бедро сильно разворотило. Осколок.
Егор осмотрел раненого, который оставался в сознании. На ноге туго затянутый по всем правилам турникет. Медик проверил надпись на нем о времени наложения кровеостанавливающей повязки. Тут все нормально. Несколько осколков прилетело в бронежилет, тоже не страшно.
А вот бинты на бедре красные от крови – непорядок. Где-то в глубине раны остался перебитый осколком сосуд, который и продолжает обильно кровоточить.
– Вы просто повязку наложили?
– Ага.
– Тут надо тампонаду делать, – решил Егор. – Послушай, боец, сейчас будет п…ц как больно и много крови! Но ты не пугайся, так надо. Хочешь кричать – кричи. Понял меня?
Мотострелок, парень лет тридцати, кивнул и даже попытался улыбнуться.
Медик подготовил все необходимое и ножницами срезал повязку. Кровь пошла сильнее. Засунув пальцы прямо в рану, Егор нащупал пульсирующий под нажимом кровеносный сосуд и стал заталкивать гемостатический Z-образный бинт плотно в рану.
Мотострелок заорал благим матом, на чем свет кроя медицину вообще и «Укола» в частности. Но затампонированная рана кровоточить перестала. Егор сверху плотно ее забинтовал перевязочным пакетом и уколол сильное обезболивающее.
– Эй, «Укол»! Тут еще один раненый!
«Твою мать!» – подумал медик.
Рядом молотил из автоматической 30-миллиметровой пушки бронетранспортер БТР-82А. Стоящий рядом солдат вдруг упал без признаков жизни. Решили, что сработал вражеский снайпер. Бедолагу вынесли из зоны обстрела и притащили к медику.
Егор осмотрел бойца, но следов ранения не обнаружил. Что за ерунда?..
Между тем раненый открыл глаза и воззрился на полевого медика.
– Где я?..
Егор ответил крайне витиевато и нецензурно, зарифмовав вопрос «где».
Оказывается, мотострелку по голове прилетело стреляной 30-миллиметровой гильзой, вылетевшей из огневого модуля бронетранспортера! Удар ненадолго оглушил его, только и всего.
– Вот почему необходимо надевать шлем, особенно в уличных боях, – заключил медик. – Иди воюй, лишенец, и на глаза мне больше не попадайся!
* * *
Очень докучал мотострелкам ДНР так называемый «кочующий миномет» украинских нацистов. Вот эти оказались действительно «особо упоротыми». Когда даже «азовцы» поняли, что дальнейшее сопротивление бесполезно, оставались такие бешеные шакалы, которые напоследок старались укусить как можно больнее. Каратели уже не выбирали цели, а старались просто нанести побольше повреждений, преумножить то горе и страдание, которое сами же принесли на штыках в Мариуполь восемь лет назад.
Перемещался «кочующий миномет» на джипе с прицепом, делал один-два выстрела и тут же покидал огневую позицию. Засечь его оказалось чрезвычайно тяжело. Территория «Азовстали» была довольно большой, да и прилегающая застройка еще не полностью контролировалась войсками Русской коалиции. А сами «азовцы» изучили этот район практически досконально.
Уничтожить «кочующий миномет» поручили разведчикам «Ветра», Егор уже традиционно отправился с ними.
Командир разведвзвода решил действовать нестандартно: лейтенант мысленно поставил себя на место противника – как бы он действовал в таком случае. А за помощью обратился к опытному командиру минометного дивизиона «Маэстро». Тот только хмыкнул, но помочь согласился. Вместе с ним отряд из десяти разведчиков вышел на задание.
Перед операцией «Маэстро» по карте прикинул возможный выбор огневых позиций противником и маршрут его движения. Нацисты предпочитали вести обстрелы или в сумерках, или на рассвете. Они были достаточно подготовленными и хитрыми, чтобы выбирать такое время, когда от обычных биноклей и оптических прицелов толку нет, а инфракрасные и тепловизионные еще не работают.
Разведчики залегли
