так это темнота, он не мог знать точно, попал или нет. Всё же веди он бой днём, ему чисто морально было бы сложнее стрелять, а так, палишь куда-то в направлении вспышек и даже не видишь лиц тех, по кому стреляешь, так что Даня чисто на автомате представлял себе, что расстреливает самых ненавистных ему людей. Это помогало, просыпался некий охотничий азарт и желание добить. Что он и делал, однако вскоре его позиция была раскрыта и по бункеру заработали с ручного пулемёта калашникова, да так, что находившийся внутри стрелок, рефлекторно присел, зажав левое ухо рукой и зажмурившись, прижимая при этом автомат к себе.
Из-за стрельбы в столь тесном пространстве он и так уже ничего не слышал, так что не мог сказать, кричал ли он в тот момент, но голосовые связки напрягались, быстро начав скрываться на хрип.
Выручил, как ни странно, Подрывник, который забравшись на крышу склада, так же начал подавлять противника, не побоявшись воспользоваться магазином на сорок пять патронов. Садил очередями, накрывая секторами и совершенно не беспокоясь о собственной безопасности. Мальчик лишь ощущал ненависть к нападавшим и желание помочь, впрочем, в неразберихе боя он не мог даже рассмотреть куда попадает.
Его шкуру спас Сергей, вовремя подползший и отдёрнувший парня назад, с холма, пока тот менял магазин, не замечая, что рядом в землю уже утыкаются пули.
Бой начал затягиваться. Обе стороны значительно просели по боезапасу и автоматический огонь уступил место скупым одиночным выстрелом, необходимым скорее для поддержания противника в тонусе.
Даня окончательно охрип и закашлялся. Кашель и привёл его в нормальное сознание, выбивая из лёгких пыль от бетонной крошки, что летела со всей сторон. Пули бункер не щадили и потому хорошенько потрепали. Глаза у находящегося внутри бойца, слезились, не столько от кашля, сколько от попавшей в них пыли и дыма сгоревшего пороха. Только сейчас он ощутил, что одна из раскалённых гильз, отрикошетив от стенки, закатилась ему за воротник и крайне неприятно обжигала где-то на уровне поясницы.
Вытряхнув горячий цилиндрик, Зум попытался проморгаться, но это не помогало. Спасла фляга, расположенная на поясе. Кое-как умывшись, Даня решил продолжить давить противника, ведь где-то там, в стороне дороги, находился его отец и выстрелы с его стороны уже не звучали.
Вновь по наружней стене бункера защёлкали пули, но одинокие и скупые. Никто и не пытался попасть в бойницу, да и в темноте это было невозможно, не говоря уж о том, что даже днём на такой дистанции, это весьма сложно сделать, даже если очень хорошо прицелиться. Оптику никто в дежурном подразделении, не имел.
Решив больше не испытывать судьбу и не выдержав напряжения, Даня выполз из своего укрытия, направившись к складу, передвигаясь короткими перебежками, пригибаясь при этом настолько, что поясницу ломило от нагрузки.
Встретили его не дружелюбно. Сергей, тоже вооружившись автоматом и забрав один магазин у Димы, подсветил приближающуюся фигуру фонариком, укрываясь при этом за одним из внутренних укреплений, в виде стенки из ящиков с песком. Заметив, что к ним приближается свой, Штурман выключил фонарь и приблизился к парню.
— Прикрывайте, я к Тохе! — как можно тише произнёс Даня, не слыша свой голос, но понимая, что это скорее всего из-за временной контузии и оглушения от стрельбы в замкнутом пространстве. Пихнув мужчине предпоследний магазин, парень сразу же развернулся и бегом направился к шлакоблокам.
Сергей лишь кивнул, перехватывая автомат и перебегая к бункеру, в котором до этого укрывался Остров младший. Тот же, на ходу примкнул последний магазин и отдёрнул рукоятку затвора на себя, сразу отпуская. Патрон в патроннике и у него всего двадцать девять прав на ошибку. Тридцатая ошибка будет слишком фатальной для него самого.
Смену позиций никто не заметил. Отделение противника выдерживало паузы в несколько минут между выстрелами, целясь то в крышу склада, то в бункер. При этом наличие раненных и убитых со стороны противника, подтвердить было невозможно.
Освещение в виде прожектора, не работало, его уничтожили ещё в самом начале боя, практически первыми же выстрелами, так что Дане пришлось действовать практически наощупь. Перехватив автомат на локоть левой руки, он осторожно пополз вперёд, на поиски отца, из возможных зацепок лишь его старая позиция.
В темноте напоровшись на колючку, Даня окончательно расцарапал руки и даже умудрился напороться левой щекой, до крови, но это его практически не беспокоило. Страх потери отца был единственным, что давил на сознание парня. Он не боялся погибнуть, не боялся заражения, не боялся убивать, самое важное в его жизни, отец. Мужчина мог сейчас лежать где-то под кустом с вражеской пулей в груди, теряя каждую секунду кровь, при этом находясь в бессознательном состоянии. Страх практически хлестал парня по пяткам, заставляя ползти активнее.
В какой-то момент его передвижение заметили и со стороны противника раздалась тройка одиночных выстрелов, но на неё Даня отреагировал весьма своеобразно. Перевалившись на правый бок, он вскинул автомат и уперев его магазином в землю, выдал четыре одиночных в направлении стрелка, сразу после этого продолжив движение.
Нет, он не боялся, что получит пулю, даже не прижимался к земле, когда по нему стреляли. Парню было плевать, что его глаза заливает пот, они и так слезились от мысли, что отец может быть мёртв. Песок прилипал к мокрому лицу и мокрым от пота и крови рукам, но Зум наплевал на всё.
Остров старший отыскался в пяти метрах от первоначальной засадной позиции. Мужчина лежал на земле, вжавшись в неё лицом, сжимая в руках свой автомат.
— Нет… — только и смог прошептать Даня, подползая к нему и тут же переворачивая на бок.
Лицо мужчины было бледным, а глаза закрыты. Из головы парня сразу вышибло все мысли, а из лёгких воздух. Моментально сунув пальца к шее, он попытался нащупать пульс, но тот был предательски слабым.
— Где, где чёрт возьми⁈ — шептал сын, оскалившись от ненависти и еле-еле сдерживаясь, чтобы не разреветься. Его руки блуждали по телу мужчины, стараясь нащупать влажное от крови место.
Нашёл быстро, левый бок и левая же нога. Рационально мыслить Даня уже не мог. Вытащив из аптечки на поясе отца, жгут, он только и смог, что наложить его выше раны на ноге, с боком же было куда сложнее. В темноте, ориентируясь лишь на ощупь, парень попытался хоть как-то её зажать. Максимум что он мог, это вскрыть пакетик с гемостатической губкой и попытаться хоть как-то закрыть рану. Тут же взорвав упаковку бинта, наложил как мог тугую повязку, придавливая губку к ране, возможности хоть как-то осмотреть что за ранение, и хотя бы промыть его, не было.
— Батя, — тихо проскулил
