Гера коротко свистнул, и к нему быстро подошли двое оставленных у красной тряпочки коллег и проводник.
– Что за стрельба? – поинтересовался Вадим, и тут его взгляд уперся в сидящего на земле Снайпа. – А... Какого черта? – Аракчеев присел на корточки напротив своего друга. – Ты почему здесь, и что такое, вообще?!
– Я выполнил свою работу...
– Эй, ты не слишком-то обнимайся с ним! Он тебя сейчас зацелует до смерти, – предостерег Талеев.
Вадик отпрянул:
– Это не заразно?
Журналист пожал плечами:
– Я вот пока держусь.
И, обращаясь ко всем, распорядился:
– Приготовить оружие. Мы осмотрим питомник.
По неприметной тропинке Талеев направился к клеткам для собак. Остальные, молча и настороженно, двинулись следом.
* * *Клык сидел на земле у дальних ворот вольера и курил. С другой стороны поляны его никто не мог заметить, а он прекрасно видел любого, выходящего из леса, и просматривал весь длинный ряд собачьих клеток. Собачки явно волновались. Их безмятежные, веселые игры на просторе постепенно переходили в грызню. Они отбежали в противоположный край и бросались на окружающую вольер решетку. Чуяли посторонних!
О! Откуда это выстрелы? Генерал ничего не говорил о них. Ну, раз не говорил, значит, и нечего обращать внимание. Тем более что за выстрелами абсолютно ничего не последовало. Прошло еще несколько минут, прежде чем на тропинке к клеткам появился человек. Он неторопливо и осторожно двигался вперед. В руках у него был пистолет, а с плеча свисал на перевязи короткий штурмовой автомат. «Хорошая штука, – одобрительно подумал Клык. – Но против моих собачек вряд ли поможет».
Когда он уже почти решил, что человек идет в одиночку, из леса показался еще один, за ним другой, третий... «О! Так это же Свет!» Какая, на фиг, разница?! Генерал приказал: дойдут до клеток, спускай собак.
* * *– Кыш! Брысь! Кому сказал, отвяжитесь!
Шедший следом за журналистом Аракчеев на всякий случай отступил от сетки на максимальную дистанцию.
– Да эти твари просто озверели! Смотри, как бросаются. А если прорвутся? Что-то хлипковата сеточка-то.
– Да ничего не случится, – успокоил его парень-проводник. – Сетка специальная, сверхпрочная, а столбы им не повалить. Волнуются, потому что чужаков увидели. Старайтесь вообще не обращать на них внимания.
Идущий в той же группе Редин так и старался делать. Он отвернул в сторону лицо и попытался даже что-то беззаботно насвистывать. Впрочем, из-за громкого лая ничего все равно не было слышно. «Ну-ну, «не обращайте внимания». Да они же вот-вот в ухо вцепятся, зверюги!»
Вдоль клеток дорожка была широкая и протоптанная. Вся четверка двигалась теперь плотной группой и гораздо быстрее. Да и граница вольера здесь отступала метров на десять...
* * *«Ну, теперь пора!» – решил Клык.
Он откинул щеколду и во всю ширь распахнул обе створки ворот. Потом громко почмокал губами и коротко, но пронзительно свистнул. В этот момент его и заметил Талеев. Он что-то начал говорить своим друзьям, указывая рукой на незнакомца вдалеке.
«Маши, маши ручонками-то теперь! Я посмотрю, как ты сейчас ножками замашешь. Ан нет, не убежишь! Все вы никуда не денетесь. У псинки-то четыре ножки, а уж зубы-то, зубы...» – приговаривая так, Клык отступал от открытого прохода все дальше и дальше. На всякий случай.
Собаки, наконец, услышали знакомый призыв. Сначала одна насторожила уши, потом вторая повернулась в сторону выхода... и вот уже вся стая, оглушительно лая, бросилась к открытому проходу. Собак было пятнадцать. Три или четыре из них, оказавшись на свободе, свернули налево и быстро исчезли в лесу за холмами, но дюжина целеустремленно кинулись на чужаков.
Это было ужасающее зрелище. Мощные серые и коричнево черные псы, похожие на волков, казалось, стлались в прыжках над землей. Из распахнутых красных пастей во все стороны летела слюна. Лай стал коротким, похожим на визг. Расстояние между ними и потенциальными жертвами катастрофически быстро сокращалось. Люди сначала замерли в остолбенении и только потом начали поднимать свое оружие...
– Нет!!! Не стреляйте!!!
Это был совершенно сумасшедший крик проводника.
– Забирайтесь на крыши клеток! И не стреляйте!!!
Он расставил руки широко в стороны, словно желая ими закрыть своих вынужденных попутчиков, и шагнул навстречу разъяренной стае...
Редин, Талеев и Вадим без раздумий прыгнули к клеткам и одним махом оказались на их крышах! Уже оттуда они направили свои автоматы на обезумевших животных. Еще мгновение... Но пространство для стрельбы закрывал этот парень. Все громко кричали ему «Уйди!!!», а он продолжал медленно двигаться вперед...
Внезапно самый рослый кобель, бежавший впереди всех, очевидно вожак, после очередного прыжка выставил вперед сильные лапы и, прорывая когтями глубокие борозды в земле, затормозил. От такой резкой остановки он сам непроизвольно плюхнулся на зад и задрал вверх крупную лобастую голову. Потом свесил на сторону длинный язык и тявкнул, тонко и обиженно. «Я узнал тебя! Прости!»
Вслед за вожаком начали останавливаться другие собаки. Они сперва недоуменно крутили головами, потом медленно приближались к парню-проводнику. Их пушистые хвосты начинали дружелюбно вилять из стороны в сторону, а морды тянулись к человеческим рукам, чтобы ткнуться в них мокрыми «кожаными» носами...
* * *«Ах ты, сука! Ну ты, ублюдок! Мразь, паскуда!..» Злость и бешенство Клыка не имели границ. «Застрелю на хрен!» Он поднял с земли ружье, заряженное картечью, и, почти не целясь, выстрелил дуплетом прямо в копошащийся клубок в полусотне метров от него. Раздались взвизги боли, собаки шарахнулись врассыпную.
Остался стоять только парень-проводник с опущенной к земле головой и расставленными в стороны руками. Вот руки начали медленно опускаться, потом просто повисли плетьми. Парень поднял голову и пристально вгляделся туда, откуда прозвучали выстрелы. Потом так же медленно повернул голову в сторону клеток. На его лице выражение полного недоумения и незаслуженной обиды сменилось гримасой внезапной боли. Он глубоко вздохнул, широко открыв рот и подняв плечи, затем выдохнул и плашмя рухнул на землю лицом вниз. Одна из его рук бессильно откинулась в сторону и медленно опустилась на мохнатую шею истекающей кровью собаки.
Их глаза закрылись одновременно.
* * *Отбросив в сторону бесполезное теперь ружье, Клык развернулся и начал торопливо перебираться через каменистую гряду. Вдруг он остановился и задумался. Похоже, в его ушах вновь прозвучали «напутственные» слова Генерала. Что-то там о личной ответственности и «загрызу»...
Почесав грязной пятерней шею в районе кадыка, Клык повернулся на 90 градусов и тяжелой трусцой устремился под откос гряды. А там – лес, небольшое болотце и озеро Хумми. Прости-прощай, Генерал! Даст бог, никогда не свидимся.
– Генерал! Генерал!
Это кричал Рашпиль. Впору было возмутиться и напомнить этому проходимцу, как следует обращаться к нему, но Генерал явственно услышал в голосе охранника даже не тревожные, а панические нотки. Он вышел на небольшой балкон второго этажа и перегнулся через резные перила.
– Генерал! Три человека продолжают нас преследовать. Клык куда-то скрылся, а собаки разбежались...
Рашпилю было приказано обойти гряду у начинающегося болота и с расстояния проследить за событиями на поляне.
– ...они идут вдоль собачьих клеток с тыльной стороны. Я не мог достать их из автомата. Да и расстояние было слишком велико...
Что делать с этим неистребимым журналистом? Генерал вовсе не предусматривал такого варианта, чтобы тот оказался в этом тайном доме, затерянном среди каменистых отрогов. Послать Рашпиля и Фому в засаду? Есть на перевале одно очень удобное местечко, где без труда можно ликвидировать не только троих, а и десяток человек. Но останется вовсе без охраны...
– ...это не самый короткий путь, но через двадцать минут они будут здесь. Что делать?!
И этот о том же!
– Пилота отправить в вертолет. Бегом! Пусть запускает двигатель и ожидает нас. Ты с Фомой спустишься в подвал и... ликвидируешь девицу. Ясно?
– Без проблем!
Этому действительно не составляло никакого труда хладнокровно убить безоружного человека. Говорили, что на зоне по указанию «смотрящего» или по решению воровской сходки он убил шестнадцать человек. Этакий «палач мафии». Иногда он выходил сухим из воды, иногда его ловили и добавляли срок. Но, стараниями майора, всегда оставляли в этом же лагере. Сам Рашпиль об увеличении срока совсем не переживал: он хорошо знал, какими тайными пружинами управляется внутренняя жизнь зоны, и всегда был уверен, что, когда будет надо, его освободят. В конце концов так и случилось: уходя на новое место службы, майор просто взял его с собой.
