– Ты потише, – сердито бросил Мазур, в котором на миг проснулись жесткие требования устава.
Кто-кто, а уж она была посвящена во все его дела – как-никак сама зашифровывала длиннейшие докладные Дракона и ответы на них. Неимоверно хотелось спросить, что же все-таки отвечал Центр, в деталях и подробностях, но Мазур не мог нарушать устава и строжайших предписаний. Никто не имел права выуживать у судового шифровальщика содержание прошедших через его руки телеграмм, помеченных в данном случае всеми мыслимыми грифами секретности.
– Ты не переживай, – сказала Ирина. – У тебя все в порядке.
– Я знаю, – угрюмо бросил Мазур.
Она улыбчиво прищурилась:
– Жутко интересно, как там у тебя было с той негритянкой? Она совсем черная, как сапог?
– Нет, – сказал Мазур, не зная, куда девать глаза. – Я бы даже сказал, светло-кофейная.
– Но красивая?
– Красивая.
– А интересно, как это все было? Было что-нибудь такое… экзотическое, чего у нас не бывает?
Уставясь на нее, Мазур от растерянности бухнул хамски:
– Не было у меня случая вас сравнивать…
Она нисколечко не обиделась, засмеялась:
– Кто же в этом виноват, кроме тебя самого?
Окончательно потерявшись, он пробормотал:
– Ну да, зависит от меня что-то…
– Пацан, – сказала Ирина мягко. – Женщину никогда не завоюешь галантной робостью. Посмотрит она, как ты потеешь и жмешься, да и пойдет подальше… Туда, где тебя нет. Магически действует мужская уверенность в себе… нет, ты только не вздумай неуклюже на меня бросаться, иначе получится еще хуже. Я и муженька-то выгнала еще и за неумелые попытки разыгрывать записного покорителя сердец, не имея к тому ни способностей, ни даже навыка…
– А он кто был?
– Тряпка. Разве что в погонах, а в не в цивиле. Кирилл, ты мне вот что скажи… Эта французская кошка к тебе сейчас не заявится? А то станет царапаться под дверью, неудобно получится – словно я тебе малину испортила. Ты скажи, если что, я ведь понятливая, быстренько уберусь.
– Да ничего у меня с ней нет! – вспылил Мазур.
– Снова прокол, – укорила Ирина, наливая себе еще вина. – Ты сейчас должен был напустить на себя загадочно-невозмутимый вид и таинственным тоном, сквозь зубы, соврать что-то убедительное. Ну, скажем, вроде того: «Я ее сегодня не жду…» Вот это бы на меня подействовало. Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что женщину привлекает демонстративная верность. Если бы я думала, что у меня есть под боком соперница, такая вся из себя шармант, настоящая француженка, вот тогда бы и забеспокоилась, как бы не потерять ухажера…
– Тебе так нравится со мной играть? – потерянно спросил Мазур.
– Пардон, я женщина или кто? – Она демонстративно пожала круглыми плечами, не озаботясь одернуть сарафан. – И жизнь моя – вечная игра…
– А может, я тоже с тобой играю, – сказал Мазур, согласно ее же советам пытаясь держаться уверенно. – Может, я попросту излишне благороден. И не хочу, чтобы ты подумала, будто я набиваюсь к адмиралу в зятья…
– Бог ты мой, неужели у тебя серьезные намерения? – прыснула Ирина. – А я-то, дура, счастье свое упускаю… Положительный, насквозь секретный, с перспективами быстрого служебного роста… Испробовавший и негритянок, и француженок морской волк, с которым в постель ложиться страшно, еще буду смотреться Дунькой с камвольного комбината… Мазур, сделай мне предложение по всей форме, а? Чтобы мое неопытное девичье сердечко размякло, как воск, и я потеряла голову…
Он прямо-таки затравленно вскинул глаза, силясь подыскать подходящую реплику, волшебным образом превратившую бы его в настоящего, уверенного ловеласа без страха и упрека. Не нашел, конечно.
– Ну ладно, надоело мне тебя мучить… – сказала Ирина, громко отставила бокал, подошла к нему вплотную. – Свет гасить не нужно, я уже не маленькая…
Каюту он так и не запер изнутри, но это не имело значения. Легкий сарафанчик словно сам собой порхнул в угол, и совсем скоро старший лейтенант Мазур, замирая от страха показаться неумелым, на узкой морской койке получил то, к чему стремился, все переменилось самым волшебным образом – ни насмешки, ни стремления властвовать, Ирина, закрыв глаза, подчинялась так, что порой становилось страшно: а вдруг проснешься? Он осмелел настолько, что решился претворить в жизнь кое-что пережитое с Мадлен, но и тут не встретил ни малейшего сопротивления, Ирина после первого легонького нажима его ладоней без подсказки гибко извернулась, опустилась на колени у койки и, бросив лукавый взгляд сквозь рассыпавшиеся пряди волос, приникла. «Кто-то же учил», – успел еще ревниво подумать Мазур, но тут же, с глупой ухмылкой таращась в потолок, почувствовал себя на седьмом небе. Учитывая незапертую дверь каюты, это было форменное безумие, кто угодно мог вломиться, от вахтенного матроса до грозного товарища Панкратова, но Мазур, содрогаясь от удовольствия, чувствовал себя под защитой волшебной шапки-невидимки.
– Вот так… – прошептала Ирина, не без труда умащиваясь рядом на узкой, принайтованной к стене койке. – Это тебя француженка просветила?
– Я ж не спрашиваю, кто тебя просвещал… – сказал он, всю еще задыхаясь и жмурясь, чувствуя себя победителем.
– И правильно делаешь, между прочим, – шепнула она на ухо без своей обычной насмешки. – Глупо было бы считать меня невинным цветочком, а?
* * *
…Ослепительный свет ударил ему в лицо, вызвав физическую боль. Мазур зажмурился, по щекам потекли слезы. К койке протопало несколько ног.
– Лежать тихо! – грозным шепотом приказал Самарин.
Стоя над душой, он заслонил своим телом лампочку, и Мазур смог наконец открыть глаза, проморгавшись и стряхнув слезы, оторопело уставился на капитан-лейтенанта, выглядевшего грозно и непреклонно. В руке у Лаврика был пистолет – слава богу, не упертый дулом в Мазура, а направленный стволом вниз, но легче от этого не стало.
За спиной у Лаврика торчали еще двое – знакомые все лица, самаринская команда, замаскированная под мирных морячков…
– Вот теперь можно встать, – сказал Лаврик, предусмотрительно отступая. – Значит, мирно спим? Вставай-вставай и в уголок отойди…
– Мирно? – усмехнулся один из его архаровцев, низко нагнувшись к смятой постели. – Дамскими духами все провоняло, причем недавними.
– Ну, сие не по нашей части… – отмахнулся Лаврик. – Кирилл, ты присядь-ка на стульчик, а мы пока осмотримся…
Ничего не соображая, Мазур покорно опустился на стул, свесил руки меж колен. Тот, что собачьим нюхом уловил Иринины духи, с ловкостью опытного карманника принялся перетряхивать постель, действуя, как фокусник. Второй столь же проворно распахнул дверцы встроенного шкафчика и без церемоний копался в одежде.
Хотелось рявкнуть на них, протестовать, но Мазур усилием воли смирил гордыню, лишь зорко следил за их манипуляциями – карманы выворачивались от одного движения пальца и столь же молниеносно приходили в прежнее состояние, словно бы по мановению руки выдвигались ящички узенького стола, порхали всякие мелочи, от безобидных авторучек до компрометирующей яркой пачки известных изделий. Самарин, без выражения наблюдая за ним, поигрывал пистолетом…
В небольшой каюте даже этим талантливым ребятам было негде разгуляться, дать волю престидижитаторским талантам, и вскоре обыск пришел к концу. Даже крохотную ванну, совмещенную с гальюном, проверили на совесть. Встали плечом к плечу, развели руками без малейшего раскаяния на мордах.
– В трусах искать будете? – поинтересовался Мазур хмуро, уже понимая, что визитеры своей неведомой цели не достигли.
– За кого нас принимаешь? – усмехнулся Лаврик. – В этом мы с доченькой адмирала конкурировать не собираемся… Орлы, погуляйте в коридоре. – Он проводил взглядом охотно покинувших каюту ореликов, запер дверь изнутри и опустился на стул рядом с Мазуром. – Ну что, возмущаться будем от всей души?
– Изволь объясниться, – сказал Мазур, глядя в сторону.
– Не скажу «охотно», но объясниться придется… Кирилл, не бери в голову, но таковы уж правила игры. Мирные мы люди, но наш бронепоезд…
– В чем дело?
Лаврик, давно спрятавший пистолет, придвинулся поближе и понизил голос:
– Ты человек свой, в подписках, как барбоска в блохах… Я тут ни при чем, не всегда и люблю проявлять инициативу, но Дракон свирепствует. Чтобы тебе было легче, можешь меня как-нибудь обозвать…
– Обойдусь, – отмахнулся Мазур. – Что стряслось?
– Здесь, кроме судового, есть еще и мой радист, если ты не знал, – спокойно сказал Лаврик. – Со своими специфическими задачами. Несколько минут назад он перехватил радиопередачу, которая, вне всяких сомнений, велась с борта «Сириуса». «Пакетный» сигнал, что характерно. Тебе растолковывать?
– Не надо, – сказал Мазур.
Эти штучки он прекрасно знал, самого учили пользоваться подобной аппаратурой. Записанное на магнитофон сообщение, иногда довольно длинное, с помощью соответствующего передатчика выбрасывается в эфир всплеском, передача занимает считанные секунды, перехватить ее, конечно, можно, но вот запеленговать – простите-с… Нереально. Лучшая техника попросту не успевает. Между прочим, аппаратура может быть предельно компактной, ее нетрудно распихать по карманам, скрыть под одеждой, иные передатчики, предназначенные для короткого условного сигнала, вовсе уж миниатюрных размеров: взял предмет, по внешнему виду неотличимый от авторучки, прижал колпачок – и рванулся в эфир сигнал, а через пару секунд хитрая электроника самоуничтожилась, пахнуло горелым – и никаких конкретных улик…
