Шли молча. Начинало светать. Поэтому Смирнов заставил армянина идти еще быстрее. Но тот неожиданно остановился.
— Ты чего, Вартантян, ходить разучился? — спросил Смирнов, еще сильнее ткнув в стоящего спиной боевика дулом автомата.
— Что ты со мной сделаешь? — спросил у Смирнова пленник.
— А что, ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? — непонимающе спросил Смирнов.
— Жить хочу! — прохрипел армянин.
— Давай, жми вперед, — резко приказал ему Смирнов, не добавив более к этим словам ничего.
— Не хочу умирать, как шакал, на чужой земле! — завопил, как ребенок, недавно бравый «партизан».
Но на этот раз Смирнов решил промолчать.
Армянин еще больше опустил голову и обреченно повиновался. В спецназе ГРУ, находясь на разведывательно-диверсионном задании, никогда не оставляют в живых пленников-языков, — поэтому Смирнов знал, что должен сделать. Через полчаса в пещерах, ставших когда-то секретным военным складом, прогремело несколько выстрелов.
Теперь оставалось ждать вечера и выбираться с этого места. Задание было выполнено, но только на две трети. Смирнов твердо помнил, что одно из главных условий было, не оставляя следов и не раскрывая себя, вернуться живым и невредимым. Его огорчало, что следы схватки оставались на лице — задание было выполнено не точно.
По словам Муслима, в пятнадцати километрах отсюда от азербайджанского села идет автобус в сторону Кюрдамира. «Если повезет, к месту встречи можно будет попасть завтра утром», — подумал Смирнов.
Выбросив оружие и форму в ущелье и переодевшись в гражданку, Смирнов замаскировал кусками скал вход в расщелину и уже в семь часов вечера был в азербайджанском селе на остановке, где, по словам Муслима, вскоре должен был отправляться автобус.
Местные жители не обратили на него почти никакого внимания. Автобус уже дожидался пассажиров, но водитель не спешил брать никого. Через час началась посадка, и местные жители уже передавали счастливчикам сумки через отсутствующие или открытые окна, толкая друг друга и стремясь поскорее попасть в автобус, чтобы занять места получше.
Смирнов спокойно заплатил и занял место в самом конце салона, подумав о том, что совсем неплохо затеряться в толпе. На несколько секунд его глаза встретились с глазами пожилого мужчины в каком-то длинном одеянии и с колпаком на голове. Это был плотный, коренастый и, несмотря на возраст, крепкий человек. Мужчина, пристально смотрел на Смирнова.
— Здравствуйте, — начал первым Смирнов, — не знаете, почему долго стоим?
— Здравствуй, здравствуй, друг, — неожиданно на хорошем русском языке заговорил горец. — А ты в гостях у нас?
— Нет, на работе. Я журналист, собираю материалы о жизни в этом районе, теперь везу в Москву.
— А зачем ты везешь его в Москву?
— Чтобы люди правду знали.
— Ты знаешь, друг, — продолжал горец, — никто не знает настоящей правды.
Лицо горца в этот момент ничего не выражало, и Смирнов невольно отвел взгляд.
Минут пятнадцать ехали молча. Через некоторое время автобус, и без того не набиравший больше сорока километров в час, остановился. Пассажиры что-то громко обсуждали впереди, но потом притихли.
К горцу, беседовавшему со Смирновым, приблизилась девчушка лет десяти, собеседник Смирнова наклонился к ней, и она что-то рассказала.
После этого горец поднял глаза на Смирнова:
— Плохо, — впереди пикет военных, кого-то ищут, перекрыли дорогу. Говорят какого-то русского. Не тебя ли? — А потом добавил: — Тебе надо бежать, друг.
— Бежать? — переспросил Смирнов.
— Да, туда, через окно, вниз, по дороге. Склон крутой, но спуститься можно. Нас милиционеры не любят — женщины моего народа никогда не носили паранджи. Не любят, но не тронут. А ты беги. Внизу течет река. Перейдешь по камням и иди вниз по течению. Через два часа выйдешь к большой дороге. Только обходи пещеры, не заходи в них!
— Спасибо, отец!
Смирнов огляделся — окружающие молча смотрели на него.
— Они ничего не скажут, — произнес старик. — Иди! Да поможет тебе Аллах.
Сделав все как говорил старик, Смирнов молча преодолевал спуск. Сначала он был действительно не очень крутым, но через полчаса Смирнову пришлось сильно стараться, чтобы не сорваться, к тому же трудно быть скалолазом в обычных туфлях. Вечерело, но было все еще различимо. По расчетам Смирнова, до дна ущелья оставалось совсем немного, вот и шум реки стал отчетливо слышен. Тут он неожиданно сорвался, немного проехался на животе и оказался на узком, в два шага, каменном карнизе, длиной метров десять. Осторожно, боясь потерять равновесие, развернулся и посмотрел вниз. Внизу, в двадцати метрах, шумела река, на противоположном берегу которой Смирнов разглядел группу вооруженных людей в пятнистой форме.
Оглядевшись, Смирнов увидел в трех шагах от себя, на том же карнизе, вход в пещеру, который сразу было заметить трудно — вход был прикрыт огромной каменной плитой, и снизу пещеру наверняка не было видно. Виктор помнил о предупреждении старика, но выбора у него не было, и он, не раздумывая, на корточках пробрался внутрь.
В пещере было темно, Смирнов достал из рюкзака фонарик и включил его. Пещера была невысокой, метра полтора, сухой, без всякой растительности, пол был каменный, покрытый слоем пыли.
Смирнов внимательнее рассмотрел содержимое рюкзака. Диктофон и пара кассет в данном случае не пригодятся, — отмазка явно не сработает, если ищут именно его.
Скоро взошла луна, наполнив своим светом пещеру, но Смирнову было неспокойно. На горы опускалась холодная ночь с холодными звездами. Они казались колючими на безжизненном черном пространстве.
Даже если пикет далеко, выбираться из этого района было очень сложно. Смирнов достал карту: до ближайшей главной дороги было километров восемь и если там расставлены посты — нежелательной встречи не миновать В пещере было сухо и тихо, последний всплеск энергии разогнал кровь и холод ушел. На мгновение ему показалось, что все позади и можно немного вздремнуть. Он прислонился к стене и подумал, что утро вечера мудренее.
Ему снилось, как он спускается с горы и идет вдоль речки. Внезапно он встрепенулся и открыл глаза. В пещере было светло от лунного света. Луна, полная и яркая, слепила глаза.
— Что, пытаешься заснуть, шакал? — услышал Смирнов.
Над ним стоял человек, лицо его было неразличимо, а вот голос знаком.
— Газеты расхваливали тебя, — брезгливо продолжал незнакомец, обращаясь к Смирнову. — А ты, оказывается, тупая и ленивая русская свинья! У-у, мразь, шакал! Думал, что уйдешь от меня. Нет, от Муслима никто никогда не уходил. Ну, что вспомнил меня? — спросил стоящий над Смирновым человек в форме внутренних войск Азербайджана.
За эти несколько секунд Смирнов все понял и ощутил досаду — выполнению задания мешали.
— Я работаю в контрразведке Азербайджана и потому слежу за тобой еще с Баку. Есть у меня соображения, что ты не просто так прибыл в район Карабаха. Ваших вояжеров я многих раскусил. Вы мне уже вот где сидите, — при этом азербайджанец провел лезвием ножа рядом со своим горлом. — Сколько может Москва вмешиваться в наши дела? А с тобой я хочу расправиться лично. Люблю я это дело, — добавил Муслим. — Героем себя возомнил, грязное и неблагодарное животное. Думал, с автобуса выпрыгнул, так мы тебя не найдем? Я здесь все знаю — каждый кустик, каждый камешек. Жаль, что тебя твои братья-армяне не шлепнули. Так бы возиться с тобою не пришлось.
Муслим совершенно не был способен молчать. Это было странно для его профессии.
— Прикинулся журналистом. Плохая версия, — забыл, что аккредитация нужна? — засмеялся Муслим. — Тебе это уже не пригодится, но знай — это тебе не Россия, где можно спрятаться у кого угодно и куда угодно. Это Азербайджан. У нас здесь свои порядки. Журналистов я всех знаю. Вот твои деньги, шакал! — Муслим бросил в лицо Смирнову пятидесятидолларовую купюру. — От вас, гадов, ничего не надо!
При этом Муслим наклонился и изо всей силы ударил Смирнова ножом в район предплечья. Увернуться в тесной пещере не удалось, и липкая, теплая кровь заполнила рукав.
— Ладно, лейтенант, кончай с этим молокососом, — сказал стоявший у входа в пещеру азербайджанский спецназовец.
— Этот шакал, наверное, много знает, — сказал Муслим. — Жаль, конечно, «мочить» его, потом будет много волокиты — посольство, дипломаты, не люблю я эту шушеру.
В это мгновение Смирнов уже был на ногах. Захватив горсть камней под рукой, он бросил их в глаза Муслиму. Пока тот держался за голову и звал на помощь, Смирнов мощным ударом ноги встретил ринувшегося было в его сторону азербайджанского спецназовца. Не давая Муслиму ни секунды на размышление, Смирнов мертвой хваткой зажал его голову ногами и, ухватившись руками за икры азербайджанца, заставил его сделать «ласточку». Муслим взревел от боли и негодования, но Смирнов решил довести прием до логического завершения, вытягивая тело Муслима немыслимой для человека дугой. В такой ситуации человеческое тело начинало «трещать», а глаза вылезали из орбит. Еще одно резкое движение, и Смирнов услышал хруст шейных позвонков — тело азербайджанца обмякло.
