Ознакомительная версия.
– А ты думаешь, тебе бы этого не рассказали? Обязательно. Тогда тебе было бы еще хуже. Сейчас время такое, что чем хуже кому-то, тем лучше другим. И не из-за чего-то конкретного, а просто потому, что миром зависть правит. Вот ты имеешь деньги, живешь в городе, дочь подрастет, и все у тебя хорошо. А у других этого нет. Ну не дано, такое бывает, хоть ты тресни. И начинают болтать всякие гадости про тех, кому в жизни удалось чего-то достичь. Вот с тобой так и вышло. Беда у тебя, а вместо сочувствия начинают плести что ни попадя, только б задеть побольнее. Когда мне тетя Паша о тебе сказала, я не сразу согласился. Сын у меня болен, и мы ищем пути-дороги, чтоб помочь ему. С печенью у него что-то. Поэтому чужое горе меня не касается. Я от людей подальше держусь. Живи один, дольше без бед проживешь, так дед мой говорил. И знаешь, верно говорил. Что касаемо Ваньки Денова, знал я его. По делу вместе шли, когда по малолетке срок получили. Правда, тогда Ванька все на себя взял, мне год условно дали. Но дружбу с ним больше не водил. Батя его, Афанасий Семенович, сущий зверь. И из Ваньки такого же сделал. Иван запросто перешагнет через кого хошь. В общем, совершенно непонятно почему он тебя спасал. Ежели приглянулась как баба, почему просто так отпустил? Денег он не возьмет, Деновых купить невозможно. Вот над чем я голову ломаю. Ведь он и себя под удар поставил. А ты тоже объяснить ничего не можешь и в благодарность даже убить его собираешься. Но это понятно почему. А отчего он тебе жизнь спас, никак я в толк не возьму.
– Он говорил, что я без сознания дочь вспоминала.
– Тогда ясно. Он же бабу свою прибить мечту имеет. Тебя он волок от вертушки инстинктивно, а ты дочь вспоминала перед кончиной. Вот в нем и проснулось сочувствие, ведь он любит своего сынишку. Понял он тебя. Да еще, наверное, он и себе этим самым отдых дал.
– Он тоже так говорил.
– Денов вам нужен? – не поворачиваясь, заговорил правящий оленями якут. – Он у реки сейчас. Побил солдат насмерть и к реке ушел. Ему Умка помог. Умка – волк в человеческом обличье, но тому, кто спас ему жизнь, поможет всегда. У реки Оленёк он, рядом с Ссыльной сопкой идет.
– А мы сейчас куда? – спросила Ирина.
– Город учит женщин не только тратить деньги, – помолчав, ответил якут, – но и спрашивать. Мы едем к долине Зимнего Ягеля. Вы сойдете у Берлоги шатуна. Пути вам будет день и еще немного. Ночевать станете у белочников. Ты знаешь, где это? – Он взглянул на Савелия.
– Помню, – кивнул тот.
Берег реки Оленёк
– Здесь можно пару суток отсидеться, – пробормотал Иван и сел на рюкзак. – Что наши доблестные воины едят? – усмехнулся он, открывая мешок из тонкого брезента. Достал оттуда три шоколадки, две банки сгущенного молока, банку тушенки и пакет сухарей, небольшие пачки сахара и чая, три таблетки сухого спирта. – Припасы сами они собирали, контрактники, наверное. Ну вот, теперь и на мне кровь человеческая есть. Егора с Сашкой жаль, но Умка прав – выхода не было. Дурень Рябой, что не понял этого. Умка специально от выстрела не ушел. Спас я его однажды. Шатун его подмял, и хана бы Умке, если б не я. Оказывается, и хорошие дела иногда хорошим возвращаются. Следов я не оставил, значит, не найдут. Это, видимо, рация армейская. – Он достал из кармана передатчик. Вытащив антенну, нажал клавишу.
– …убил, – проговорил голос. – Сейчас прочесываем…
Иван с силой ударил передатчик о камень.
– В кино показывали, как по рации находили, – пробормотал он и проверил винтовочный обрез и карабин. – Надо было патроны взять. К карабину двенадцать, к обрезу пять, и все. – Он подошел к выходу из пещеры, прислушался и вернулся вглубь. Вытащил из рюкзака кастрюльку и кружку, набил их снегом. Сложил и разжег маленький костер. Положил два заточенных с одной стороны штыря на камни, поставил на них кастрюльку. Пламя клонилось в сторону, противоположную входу.
Выселки
– Конечно, знаю, – кивнул старейшина. – Латышев Сашка и Рябов Егор. А зачем ты их морды кажешь?
Майор милиции, усмехнувшись, выложил на стол еще несколько фотографий. Старик, подслеповато щурясь, посмотрел на снимки.
– Они того?… – удивленно произнес он. – Когда же их и где?
– Далеко отсюда, – ответил майор. – Денова они вели. Троих егерей убили и пятерых наших положили, сволочи!
– Ну, ты это, – проговорил старик, – погодь лаяться-то, они ж дома уже двенадцать дней лежат, болеют.
– Пошли к ним. – Майор поднялся. – Посмотрим, что за болезнь у них такая.
– Пятерых убил? – переспросил Афанасий Семенович. – Значится, выхода не было у Ваньки, – вздохнул он. – Ежели не он их, они б его убили. И Латыша Сашку, значит, там же положили, и Егора Рябого. Отходили свое мужики. Надо будет бабам ихним деньжат подбросить.
– Ты всегда чужую жизнь деньгами меришь, – вздохнула жена.
– Понимаете, – испуганная и растерянная молодая женщина развела руками, – он болел все эти дни, а тут встал с утречка и куда-то…
– Хватит, Галина Ивановна, – остановил ее Лебедев. – Кто надоумил вас говорить, что ваш муж болен? И как давно его нет?
Она опустила голову.
– А сколько ему дадут? – тихо спросила она.
– Пожизненно, – усмехнулся майор милиции. – Узнаете? – Он достал пять фотографий. Женщина несмело шагнула к столу. Посмотрела на фотографию, ахнув, отступила назад и опустилась на диван.
– Кто его послал за Деновым? – спросил майор.
– Так зверь этот, – заголосила Галина, – Афанасий! Денов! – Он уткнулась в ладони.
– Хватит! – рявкнул майор. – Пиши, – он положил на стол бумагу, – как узнала, что твой муж, Александр Латышев…
– Ничего писать не буду, не заставишь. – Она сухими глазами уставилась на милиционера.
– Вот и верь бабским слезам, – хмыкнул майор.
Лебедев изумленно посмотрел на женщину:
– Но ведь ваш муж погиб из-за Афанасия Денова, а вы…
– Он им денег даст, и все дела, – усмехнулся майор. – А если она слово вякнет, то вполне может и с жизнью расстаться. Пошли к Рябовой, хотя и там то же самое будет. Вот и закрыли поселок, ядри твою в корень! Видно, Рябов с Латышевым сразу вышли. Вполне возможно, они и в поселке Оленёк сработали. И догадались же гады, бороду рыжую сумели Денову приклеить. Поэтому особо и не проверяли их на постах. Тем более указание было – пропускать, если назовут свои фамилии.
– Но как Денов мог это знать? – спросил Лебедев.
– Латышев участвовал в поиске двух бежавших с поселения. Они по пьяной лавочке троих зарезали и в сопки подались. Тоже привлекали егерей. А Латышев как раз тогда и был егерем. Да и кто будет тщательно проверять, если из штаба поиска о них сообщили? Конечно, без сопровождения нельзя, но многие «нельзя» нарушаются постоянно. Поэтому и чехарда у нас такая. Но вот мне непонятно, как они могли пост перебить. Пять человек и наблюдатель на сопке. Что-то там странное случилось, не могли парни так легко подставиться. Тем более капитан Востряков – опытный мужик, воевал в Чечне. Странно…
– Да ничего они ментам не скажут, – уверенно заявил Афанасий. – А вот Ивану тяжеловато будет. Он сейчас в скалах у Оленька, больше негде ему быть. Жаль, понятное дело, Рябого и Латыша, но рано или поздно все одно им конец наступил бы. Кровушки они много пролили, а расчет, один хрен, будет. Ты когда за Лешкой отправишься?
– Так невозможно пока, Афанасий Семенович, – напомнил парень. Все уже готово, но никого из поселка не выпускают. Но как только, так сразу и поедем.
– Башковитый ты, Пашка, мужик будешь, – кивнул Денов. – Ежели хозяина не поменяешь, вполне можешь годков через десять и сам руководством заняться. Правда, хлопотное это дело. Но без хлопот сухим будет рот, – подмигнул он парню. – Ты мне вот что ответь, только правду режь, не люблю тех, кто лукавит. Бога-то уважаешь?
– Да не то чтоб готов жизнь положить за веру, – пожал плечами Павел.
– Понятно. Ванька так же говорил. Жениться еще не надумал?
– Да нет, сначала надо в жизни место занять.
– Верно мыслишь, парень! – Денов хлопнул его по плечу.
– Афанасий Семенович, – в дом вошел бородач, – Галка Латышева и мать Сашкина до вас пришли.
– Пусти, – откликнулся Денов. – И когда Рябовы появятся, тоже пусть зайдут.
– Что ж ты, старый хрен, сына моего на погибель отправил? – ворвалась в комнату седая женщина. – Сашка за тебя жизнь свою положил, а ты…
– Бедствовать не станешь, – сурово проговорил он. – А слова твои прощаю как матери, сына потерявшей. Отведите ее домой.
Женщину силой вывели из комнаты.
– Ну а ты что, голуба, скажешь? – спросил он Галину.
– Да что я скажу… Без мужниной опеки и без мужской силы я осталась. Двое детей, один другого малее. Вы бы, Афанасий Семенович, посодействовали, чтоб кто-то из ваших захаживал и работу мужицкую исполнял.
– По двору али в постели тоже? – подмигнул он. Галина опустила голову.
Ознакомительная версия.
