— Сидели, ага!.. И ни хрена не делали… И два взвода «духов» сами себя постреляли…
— Ну, потрудились маленько…
— Если бы это «маленько» к Хармамаду на помощь подошло, то тогда… Еще неизвестно, кто кого заблокировал бы…
— Ладно, командир… Потом разберемся, кто и чего делал… Я сейчас так спать хочу, что вообще ни хрена не соображаю…
Через несколько минут Док спал на жесткой лавке «Ми-8» глубоким сном человека, честно сделавшего огромное дело…
Часть четвертая
«Старую собаку невозможно научить новым командам»…
Сентябрь 2008 г. Москва.
Немного от автора…
За тот ночной августовский бой на перевале у кишлака Дайлакор сержант Михаил Парубец был награжден медалью «За отвагу»…
Может, ты, дорогой мой читатель, скажешь, что это несправедливо? И я буду полностью с тобой согласен!.. От всей души!!! Так же, как были согласны с этим абсолютно все офицеры «Лашкаргахского» отряда спецназа ГРУ, которые были посвящены в подробности этого «боевого выхода», от самого майора Крота и до его взводного, лейтенанта Алексея Николаева…
Лейтенант, кстати сказать, так просто не мог смотреть в глаза своего «замка» до того самого дня, когда в самом начале октября он уехал из Афгана на «дембель»… Потому что он сам за ликвидацию «генерала» Хармамада и его основного отряда численностью около полутора сотни «штыков» был награжден орденом Боевого Красного Знамени…
Командир отряда по «представлению» лейтенанта Николаева подписал тогда несколько «наградных листов», по которым сержант Парубец и рядовой Белый должны были в конце концов получить такие же, как и он сам, ордена… Только… Где-то там, в больших штабах, решили, что Коту, у которого уже была одна медаль, достаточно за ранение ордена Красной Звезды, а Доку…
Всего полгода в Афгане… А попал-то он туда как?!! «…После грубейшего нарушения воинской дисциплины и отчисления из высшего военного учебного заведения?..» Какой такой, в задницу, орден?!! Он же даже ранен в том бою не был!!! Товарища вынес с поля боя? Так это и вовсе его святая воинская обязанность!!! Да и вряд ли он успел за неполный год службы искупить свою былую провинность! Так что медаль ему, родному, и только медаль!.. «И пусть еще скажет спасибо, что хоть ее дали!..»
А Мишка… Он смотрел на все это как-то отстраненно… Ему, грубо говоря, было глубоко и категорически наплевать с высокой горы на все эти «подковерные генеральские интрижки»… Просто он знал, для самого себя знал, что сделал от начала до самого конца все, что должен был сделать… Сделал все, что мог, и даже то, чего не мог…
…Тогда в августе, после счастливого возвращения в отряд в Лашкаргах, его уложили на койку медсанбата на неделю, но…
Первые два дня Мишка неотлучно проторчал у койки Кости Белого, пристально наблюдая за тем, что теперь делали для его друга профессионалы в белых халатах — военные хирурги…
А потом, когда его отправили на санитарной «вертушке» в Кабул, а оттуда дальше, на Большую землю, в Союз, в душанбинский госпиталь, к Доку пришел майор-хирург…
Разговор тот Мишка запомнил на всю жизнь.
Запомнил дословно и многими годами позже рассказал о нем своему новому командиру — капитану Андрею Проценко, или просто Филину, как его звали промеж собой в отряде:
— Он тогда ко мне в палатку пришел, Андрей, уселся на койку и долго-долго рассматривал меня, словно я музейный экспонат…
— И что? — Филин улыбнулся только уголками рта. — Сказал он тебе хоть что-нибудь?
— Сказал… Никогда я тех слов не забуду, командир!..
* * *
— Ну что, коллега? Как дела?
— У меня все в порядке, товарищ майор. А вот у Кота…
— А знаешь, сержант… Я тебе вот что скажу… Восстанавливайся в академию, как на «дембель» уйдешь… Жаль будет, если армия потеряет такого талантливого врача…
— Я еще не врач…
— Ты уже давно врач, сержант! — возразил майор. — Это я тебе говорю!.. И не просто врач, а талантливый хирург!.. Ты хоть знаешь, сколько вытащил из своего друга осколков?
— Я их не считал — времени не было… Но куча была приличная…
— Так вот я тебе скажу!.. Двадцать шесть!.. Без анестезии, без инструментов, без освещения, практически на ощупь!.. Положа руку на сердце, но я бы на такое в таких условиях никогда не решился бы…
— Он мог умереть от болевого шока или заражения крови, товарищ майор!..
— Вот именно! Именно, что мог бы!.. И тем не менее!.. И скажу тебе еще!.. Ты нам практически не оставил работы — ты не заметил всего-то двух осколков!.. Не говоря уже о том, что все швы были наложены так профессионально, что ничего не пришлось после переделывать!.. Так-то!.. Первый раз за всю службу такое вижу!.. На, вот, держи! На память!.. — Майор протянул Мише два блестящих металлических осколка, которые, по странному стечению случайностей, напоминали две криво и очень неаккуратно вырезанные из куска металла звездочки. — Будет что вспомнить в старости… И будет чем гордиться!..
— Их надо было Косте отдать, товарищ майор…
— Я пытался, только… Это он сам попросил… Так и сказал: «Пусть они у Дока будут… По размеру почти генеральские, вот пусть он генералом и станет…» Так что, сержант, твой друг тебя в генералы уже произвел… И если честно, то я с ним абсолютно согласен.
* * *
И Мишка сохранил эти «генеральские» звездочки.
А потом, в сентябре, пришел приказ министра обороны о новом призыве и увольнении в запас отслуживших свою срочную службу… И единственное, как новый командир отряда, наслышанный от майора Крота о том, что сделал Док на том перевале и про ту вопиющую несправедливость, которая произошла с ним после этого, мог поправить эту несправедливость, так это в числе первых отправить его из армии домой, к семье. В «первых списках»…
Но перед этим Мишке пришлось сходить в еще один, последний «боевой выход»… И, возможно, о нем совершенно и не стоило рассказывать, потому что ничего особо выдающегося в нем не произошло, но…
Во-первых, не хочется, чтобы у человека, далекого от армии, сложилось впечатление, что на каждом из таких «боевых выходов» обязательно случались подвиги — бывали и «будни»…
А во-вторых, почему-то именно этот, «обыденный» выход Мишке очень запомнился. И он частенько вспоминал о нем. Правда… Без особенных подробностей… Так, словно это и не он вовсе был в составе того отряда и не он гонялся по пустыне Регистан за «духами»-контрабандистами…
И только через довольно продолжительный срок Филин понял, почему Мишка рассказывает именно об этом «боевом выходе»… Миша рассказывал вовсе не о его результатах! Это был рассказ про его коллегу! Рассказ про настоящего спецназовского врача!..
16—20 сентября. Афганистан. Пустыня Регистан
«Дембельский аккорд» Дока…
16 сентября
…Задача того, 21-го для Мишки Парубца, «боевого выхода» по меркам спецназовцев была обыденной: обычные поисково-засадные действия с целью срыва организованных контрабандных поставок на территорию Афганистана боевиками оружия, боеприпасов и других «матсредств» из Пакистана и Ирана. И если кто-то думает, что каждая подобная операция сопровождалась вооруженным столкновением, то глубоко ошибается! Для того чтобы определить, где возможно появление каравана душманов, правильно выбрать место и скрытно организовать на нем засаду, приходилось просеять огромнейшее количество информации… Заблаговременно изучалась местность, вероятные рабочие маршруты в зависимости от времени года и суток. Анализировалась любая информация по прошедшим результативным и нерезультативным «боевым выходам», сведения от «доброжелателей», особенности того или иного района, нравов и обычаев местных жителей и еще очень большой пласт различнейшего рода данных.
В пустыне вычислить путь, по которому могут пойти караваны, очень сложно или даже почти невозможно: вариантов очень много, а людей, как обычно, очень мало… А пустыня давала «духам» свободу для выбора маршрутов… Здесь перевозки осуществлялись чем угодно: на легковых японских «Тойотах» и иранских «Симургах», на американских «Доджах» и даже на наших «шишигах», армейских «ГАЗ-66», а иногда даже и на тракторах с прицепом, не говоря уже о «кораблях пустыни», верблюдах…
