Караваны с оружием, боеприпасами, медикаментами и одеждой в зависимости от степени угрозы со стороны советских войск включали в себя от одной до 10–15 машин или от 4–5 до 30–40 верблюдов… И проводка этих караванов организовывалась «духами» очень тщательно и включала в себя целый комплекс сложных мероприятий. Поэтому в лучшем случае только каждый десятый «боевой выход» на поисково-засадные действия был результативным!.. Но это не значит, что остальные 90 процентов «боевых выходов» не имели смысла! Постоянное нахождение вдоль границы с Пакистаном и Ираном советских спецназовцев очень сильно мешало регулярному снабжению антиправительственных группировок в Афганистане, и это было истинной «головной болью» для моджахедов…
В Афгане начиная с весны 84-го вот уже полтора года очень успешно и благодаря в основном именно отрядам спецназа ГРУ работал план «Завеса», по которому от Джелалабада до Кандагара перекрывались больше двух сотен контрабандных караванных путей…
Так вот… В середине сентября в пустыню Регистан вышел Мишкин 610-й отряд СпН численностью 45 человек во главе с новым командиром роты. [26]
Отряд этот должен был действовать на большом расстоянии от основной базы в Лашкаргахе, а поэтому и включал в себя большое количество техники. Бронегруппу на трех «БМП-2» под командой старшего лейтенанта Семеша. Группу старшего лейтенанта Гущина на двух автомобилях «Урал» с установленными в кузовах трофейными пулеметами «ДШК» и «КПВТ». И группу заместителя командира роты, Мишкиного взводного старшего лейтенанта Никитина, на двух трофейных «Тойотах», кстати сказать, отличные легковые вездеходы 4х4, с кабинами на двух человек и большими кузовами, в которых на турелях были установлены два 12,7-миллиметровых пулемета НСВ «Утес», и одном «Урале» с мощным танковым 14,5-миллиметровым пулеметом «КПВТ». При последней машине находился сам командир роты, осуществлявший общее руководство действиями групп…
Из «Лошкаревки» отряд выступил 16 сентября около пяти часов утра…
Через реку Аргандаб после проверки брода на минирование переправились уже в 5.30… Бронегруппа Семеша замыкала колонну всего отряда. Преодолев около 350 километров всего с одним привалом, к полудню следующего дня сосредоточились у горы Малик-Дукан…
После уточнения задач, согласно решению командира роты, отряд разделился.
Всем трем группам предстояло выйти в заранее определенные для них районы для проведения засад…
Бронегруппа под командой Семеша должна была вернуться примерно на 8 — 10 километров на север в пустыню, группа старшего лейтенанта Гущина — выдвинуться восточнее на столько же километров к колодцам Набичах и Навабчах, а группа старлея Никитина — уйти на те же 8 — 10 кэмэ на запад…
Таким образом, отряд рассредоточивался вдоль двадцатикилометрового участка афгано-пакистанской границы и перекрывал основные рабочие маршруты переброски оружия и боеприпасов в этом районе. В качестве одного из мероприятий по введению в заблуждение противника было предусмотрено, что группа Гущина уйдет в назначенную точку только после того, как остальные группы уже закрепятся на указанных им местах в боевых порядках для проведения засад…
К вечеру 17 сентября, когда все это уже было сделано, обе автомашины старшего лейтенанта направились в свой район…
Во втором «Урале» с семью разведчиками ехал Эльбрус Файдаров, младший врач медпункта «Лашкаргахского» отряда… После той августовской ночи, когда Доку пришлось делать операцию практически голыми руками и его друг выжил тогда только благодаря Мишкиному «неоконченному высшему образованию», командиром отряда было приказано, чтобы теперь в каждую спецназовскую боевую группу на «боевой выход» непременно включался дипломированный фельдшер или медик… Это был первый «вход в поле» старшего лейтенанта Файдарова…
И именно Эльбрус вдруг заметил, что командир группы на своей машине ушел с маршрута и повернул в сторону перевала Шабиян. Файдаров запросил по УКВ-связи старшего лейтенанта:
— Куда едем, командир?
На что Гущин ответил:
— Я заметил две «Тойоты» «духов», которые хотели выехать в пустыню из горного прохода! Но, увидев наши грузовики, они по-быстрому отвалили назад! Надо проверить!..
Миновав горный проход, группа очутилась на небольшом плато между двух горных хребтов: сзади — выход в пустыню, впереди — перевал. В какой-то момент, поняв, что «духовские» машины ушли далеко к перевалу, Гущин решил вернуться назад.
И в этот момент…
В этот момент со стороны гор начался обстрел… Группа проводки «духовского» каравана по всем правилам военной науки прикрывала его обратный отход в горы… На автомобилях спецназовцев тотчас же были пробиты все лобовые стекла. «Урал» Файдарова остановился в 300 метрах от входа на плато, и к нему подобрался командир группы со своими людьми. Разведчики спешились, а пустые машины с крупнокалиберными пулеметами отправили назад в пустыню…
Старший лейтенант Файдаров напоминал Гущину о приказе командира роты, в котором был указан четкий маршрут и район выдвижения, но… В ответ «молодой» и неопытный Гущин, который совсем недавно прибыл из Союза и непременно возжелал зарекомендовать себя перед вышестоящим начальством «настоящим спецназовцем», заявил:
— Здесь командую я! А твое дело — руки-ноги бинтовать!..
Тем не менее после возобновившегося обстрела «духов» командир группы приказал отходить к выходу из горного плато, потому что понимал, что противостоять большому количеству моджахедов у него нет ни сил, ни средств…
Приблизившись к выходу с плато, спецназовцы увидели, что впереди стоящая гора имеет два прохода. Тогда Гущин приказал Файдарову возвращаться со своими людьми через левый проход, а сам отправился в сторону правого, через который и заходила вся группа…
Семерка спецназовцев во главе с Файдаровым двинулась назад, к пустыне, но в этот момент Эльбрус вдруг заметил, что «духи» успели их обойти и уже ждут у основания горы…
И он скомандовал:
— Делай, как я!..
Врачу попросту не оставалось другого выбора, и он поднял людей на вершину высотой метров 30…
Не успели спецназовцы закрепиться на этой позиции, как душманы внизу сориентировались и пошли в наступление…
Файдаров и семь разведчиков организовали оборону и вели бой практически в окружении, подсвечивая противника осветительными ракетами…
А в это время…
Гущин со своей подгруппой из восьми человек вышел к машинам через горный проход и, пытаясь поддержать огнем из «ДШК» окруженных, периодически обстреливал и подгруппу Эльбруса… До часа ночи солдаты Файдарова отбивались от «духов», пытавшихся забраться на гору и уничтожить разведчиков…
Около полуночи даже был такой момент, когда Эльбрус сказал своим бойцам:
— Мы — спецназ, мужики!.. Не знаю, каким местом думает старлей, но… Мы здесь одни… Нас семеро, а «духов» около полусотни… И мне совсем не хочется знакомиться с ними поближе… Так что… Я принял решение… Погибнем, но в плен не сдадимся!.. Кто-то не согласен?
Таких не оказалось…
Когда командир роты, находившийся с группой старшего лейтенанта Никитина в засаде в 10–12 км от места событий, увидел осветительные ракеты, поделился своими мыслями со своим замом:
— Или «духи» обкурились вусмерть, Алексей, или отмечают какой-то свой очередной праздник…
Мысль, что кто-то не выполнил его приказ, просто не могла прийти в голову офицеру-спецназовцу.
Но дежурный радист доложил вдруг, что старлей Гущин передал в Центр сигнал «77777», что означало: «Веду бой, прошу срочной помощи!»
Тогда ротный приказал готовиться на двух «Тойотах» выдвинуться на помощь к группе Гущина и передать командиру бронегруппы Семашу ждать команды на выдвижение.
Короче говоря, вся задуманная поисково-засадная деятельность была теперь под угрозой срыва.
— Район засад уже засвечен… — сказал тогда капитан старлею Никитину. — Теперь здесь уже точно никто не пойдет!.. Так что ноги в руки и галопом!.. Надо наших пацанов вытаскивать!..
