Ознакомительная версия.
Несколько секунд Устин молча смотрел на Турецкого, затем хмыкнул и двинулся к выходу. Он прошел мимо Александра Борисовича и на ходу небрежно проронил:
— Пошли на лавочку. Покурим. Здесь нельзя.
Турецкий двинулся вслед за ним. Лавочка, о которой говорил Устин, располагалась метрах в двадцати от мастерской. Устин уселся на крашеные доски и достал из кармана комбинезона пачку сигарет. Протянул ее Турецкому:
— Куришь?
— Да, спасибо.
Турецкий вынул сигарету и вставил в рот. Дал Устину прикурить от своей зажигалки, затем прикурил сам. Затянувшись, Устин поднял голову и, щурясь, посмотрел на солнце.
— Славная сегодня погода, — сказал он.
— Да, неплохая, — согласился Александр Борисович.
Устин отвернулся от солнца, вздохнул и как-то скомканно проговорил:
— Даже не знаю… не знаю, о чем тебе… жалко парня, вот что.
— Вы о Воронове? — спросил Александр Борисович, покосившись на Устина.
— О нем, — сказал тот, все еще морща лоб и собираясь с мыслями. — Я, ты понимаешь, с детства с ним знаком. Был знаком. В школе были приятелями, да и после. Когда я мастерскую соорудил, хотел его к себе перетянуть, партнером сделать. Но он, ясное дело, ни в какую. Не для него это занятие.
— Отчего же так?
Устин удивленно посмотрел на Александра Борисовича.
— Так ты его точно знал? — недоверчиво спросил он.
— Знал, — ответил Турецкий. — Не так хорошо, как ты, но знал.
— Тогда чего спрашиваешь? Максим — он вон какой был. Вячеслав Тихонов в молодости! Только еще красивей. Такие парни у станка не стоят и с шуруповертом не возятся. У таких парней иное предназначение.
— Какое? — поинтересовался Турецкий.
— По бабьему делу — вот какое, — сказал Устин. — У каждого свой талант. У меня шкафы делать, у тебя вон — бандитов ловить. Ну, а у него — бабам нравиться. Ведь талант — он от Бога, так?
— Так, — согласился Александр Борисович.
— Ну, вот, — кивнул Устин. — А у него красота была от Бога. Как талант. Каждому свое, так уж устроен мир, — заключил мебельщик.
Турецкий посмотрел на часы и сказал без тени усмешки:
— Все это очень интересно. Но у меня нет времени на разговоры об устройстве мироздания. Максим Воронов погиб. И его смерть связана с образом жизни, который он вел.
— С бабами-то? — прищурившись, уточнил Устин.
— Возможно, — ответил Александр Борисович. — Но я хочу поговорить о другой стороне его жизни.
— Не о бабах? — снова уточнил Устин.
На этот раз Турецкий не удержался от улыбки. Он качнул головой и сказал:
— Нет, не о бабах. О более серьезных вещах. Ты хорошо знал Воронова и вероятно, знал, чем он зарабатывал себе на жизнь?
— Так ведь ты сам не…
— О бабах мы сейчас не говорим, — прервал Устина Александр Борисович, слегка уже раздражаясь. — Воронов играл и в другие игры. Причем в очень серьезные и рискованные, в те игры, за которые убивают.
Говоря это, Турецкий внимательно разглядывал Голубева и снова не прогадал. Устин слегка побледнел и особенно сильно затянулся своей куцей, истлевшей до самого фильтра сигареткой. Устин закашлялся, швырнул окурок на землю и сплюнул.
— Дерьмо, — коротко сказал он.
— Дерьмо это то, чем вы занимались с Вороновым, — сухо сказал Александр Борисович. — Воронов был шантажист, за это его и прибили. Ты работал с ним в паре. Возможно, тебе тоже недолго осталось коптить воздух. У тебя должен родиться мальчик? Так вот, мальчику этому расти без отца. Если, конечно, Оксане через годик-другой не подвернется приличный и честный человек. Не такой, как ты.
Устин тяжело задышал. Он смотрел на Турецкого с нескрываемой ненавистью.
— Полегче, — угрюмо проговорил Устин.
— Полегче только с бабой в постели бывает, — в тон ему ответил Александр Борисович. — И то, если баба покладистая попадется. У меня мало времени, Устин. Я намерен найти убийцу Воронова и спасти твою никчемную жизнь. Ради твоей жены и будущего сына. Лично на тебя мне плевать. Но они не заслуживают такого дерьма.
— Я могу сам о них позаботиться, — угрюмо сказал Устин.
— Теперь уже нет, — возразил Турецкий. — Воронова убил не какой-нибудь шпаненок, его убил профессионал, который не оставил следствию ни одной улики. Ну, или почти ни одной, — вынужден был оговориться Александр Борисович, вспомнив о табачных крошках. — И либо ты расскажешь мне о том, чем вы занимались с Вороновым, либо я отправлю тебя в камеру. Чтобы спасти тебя, дурака, от смерти. Лучше ты почалишься на нарах пару-тройку лет, чем оставишь жену вдовой и ребенка сиротой.
— Да чего ты ко мне пристал?! — вспылил вдруг Устин. — Не занимался я ничем таким! Один раз Макс мне предложил… велел пойти и сфотографировать какого-то мужика, так я и этого сделать не смог. Только фотоаппарат достал, как за мной телохранители погнались. Еле ноги унес. После этого я Максу прямо сказал: уволь, говорю, больше я этим не занимаюсь. На тебе твой фотоаппарат и что хочешь со мной делай. Вот и все. А то нары, нары… Зачем человека зазря пугать?
«Так-так, — подумал Турецкий, поглядывая на Устина. — Похоже, не врет. И наверняка ничего не знает. Зря только время на него потратил. Ну, да черт с ним, попытка не пытка. Попробуем еще разок».
— Максим ввязался в нехорошее дело, — сказал Турецкий. — Он был очень рисковым?
— Макс-то? — Устин подумал и покачал головой. — Нет, впустую не рисковал. Но за большие деньги, это да, рискнул бы. Деньги он очень любил. Больше, чем баб.
— Видимо, дело было крупное, раз он решил рискнуть, — сказал Александр Борисович, протягивая мебельщику сигарету.
Они снова закурили, теперь уже как старые знакомые.
— Расскажи мне про это крупное дело, — попросил Александр Борисович. — Ты наверняка должен был что-то слышать.
— Да я немного слышал-то, — ответил Устин. — Макс что-то говорил про выборы.
— Про выборы? — быстро уточнил Турецкий.
Мебельщик кивнул:
— Угу. Там какая-то грязная история вроде была. — Устин усмехнулся и покачал головой. — Если правильно помню, жена одного кандидата с другим кандидатом в постели покувыркалась. А Максим это заснял.
Турецкий слушал внимательно, не веря своим ушам.
— Как зовут этих кандидатов? — поинтересовался он.
— Зовут-то?… — Устин наморщил лоб. — Нет, пожалуй, не скажу.
— Не помнишь?
— Вообще не знаю, — ответил мебельщик, вздыхая. — Хотел я тогда фамилии спросить, но Бог уберег. Думаю, ну его к лешему, чего я буду связываться. Меньше знаешь, крепче спишь. — Устин повернулся и посмотрел на Турецкого. В глазах его мелькнула догадка. — Так это… может, я потому только и жив, что спрашивать не стал?
— Может, может, — ответил Александр Борисович без энтузиазма. Он все-таки надеялся, что мебельщик сообщит ему имена, и теперь был здорово разочарован. — Что-нибудь еще вспомнишь?
— Нет, — ответил Устин. — Ничего больше не смогу тебе сказать, хоть и хотел бы. Ты зря думаешь, что я такой подонок и что мне на все плевать. Я Макса любил, как брата. Знал бы, кто его убил, сам бы голову оторвал. — Устин посмотрел на Турецкого тяжелым взглядом. — А ты сам-то часом не знаешь?
— Нет, — ответил Александр Борисович.
— А подозреваешь кого?
Александр Борисович невесело усмехнулся:
— Подозреваю. Беда в том, что подозреваемых слишком много. Но теперь, думаю, круг сузится. Искать осталось недолго.
Турецкий встал со скамейки.
— Ты сообщи, когда найдешь, — попросил, глядя него снизу вверх, Устин. — Хочу в рожу убийце посмотреть. Запомнить получше.
— Зачем тебе? — удивился Александр Борисович.
— Да как тебе сказать… Земля-то ведь круглая. Может, когда и свидимся. Вот тогда я с ним и потолкую, порасспрошу, что да как.
Некоторое время Турецкий пристально смотрел на Устина, затем отвел взгляд и сказал:
— Странный ты человек, Устин Голубев. Неожиданный. Ладно, бывай.
На том и расстались.
* * *
В баре царил все тот же полумрак. Полированная стойка тускло отсвечивала в свете треугольных жестяных ламп. Александр Борисович расположился на высоком стуле и окликнул бармена. А когда тот подошел, сказал:
— Привет, дружище! Сделаете мне свой фирменный коктейль?
— А, это вы, — узнал его бармен. — Запросто.
— Рецепт-то не забыли?
— Я никогда не забываю рецепты, — ответил бармен.
Он принялся смешивать коктейль. Турецкий немного полюбовался его ловкими, изящными движениями и заговорил снова:
— Вы помните наш разговор?
— О парне с сумкой? — не отрываясь от работы, спросил бармен.
— Да. О человеке, которого нашли мертвым в туалете.
Бармен на мгновение поднял голову и быстро глянул на Александра Борисовича.
— Так его убили? — проговорил он.
— Похоже на то, — ответил Турецкий.
Ознакомительная версия.
