– Ну так я тебе уже двенадцать раз привозил других – из города, – не сдавался бригадир. – Ты же их не опознала?
– Так те непохожи были, – сказала бабка. – Вот и не опознала.
– А этот похож? – насторожился Протас.
– Да вроде похож, – бабка с сомнением уставилась на меня. – Стара я – вижу нехорошо. Вроде похож, а там – как знать…
– Так он или не он?! – теряя терпение, воскликнул бригадир. – Ты, бабка, мне точно говори – а то смотри, доиграешься!
– А со слухом у тебя как? – вдруг шепотом спросил кареглазый, стоявший рядом со мной.
– Слышу хорошо! – встрепенулась бабка. – Очень даже хорошо! Вон – по телику говорят, которые плохо видят, они, значить, слышать должны хорошо. Вот и я так. Одначе было дело, с Семеновной мы…
– Хорош болтать, Григорьевна! – оборвал старуху бригадир и остро глянул на меня – что-то мне его взгляд не понравился – не так он глядел пять минут назад!
– Ну-ка, Григорьевна, отвернись от них, – распорядился Протас. Бабка отвернулась, недоуменно пожимая плечами.
– Так-так… – Бригадир на секунду задумался, затем приказал, обращаясь к нам: – А теперь давай – по очереди: спокойно так, не спеша спрашивайте: «Покажите мне, пожалуйста, это изделие» – по три раза. Спросил – пауза, потом опять спросил – снова пауза – и так, по очереди, каждый. А ты, Григорьевна, слушай внимательно. Поехали!
Первым начал водила с татуированными запястьями. Пока он произносил указанные бригадиром фразы, я проклинал себя за тугоумие. Вот идиот! Такой промах… Тогда я почему-то не принял в расчет эту самую Григорьевну – лишь зафиксировал ее присутствие. А надо было принимать! А еще, кретин недоделанный, решил, что бабушенция туговата на ухо. Да, она не делала попыток прислушаться к разговору – как это обычно делают все бабки, с любопытством поворачивая ухо и вытягивая шею. Она поэтому и не вытягивала шею – не надо ей это было делать! И так все слышит – вон, даже шепот с расстояния в пять метров…
– Давай, твоя очередь, – подтолкнул меня кареглазый.
– Пожалуйста, покажите мне это изделие, – прокашлявшись, произнес я.
– Это он! – уверенно крикнула бабка, резво поворачиваясь и тьма пальцем в мою сторону. – Клянусь богом, он! Хоть ухандокай мене здеся, точно тебе говорю – он!
– Ну спасибо-хорошо! – довольно размеренно продекламировал я – все эмоции уже давно перегорели в огне внутренних треволнений, сейчас это получилось как надо – с издевкой, насмешливо, уверенно…
– Что скажешь? – раздумчиво спросил меня бригадир, сделав бабке знак, что она может идти.
А что сказать? – Я смущенно пожал плечами. – Я действительно в тот день покупал в этом магазине резиновую бабу. Вот…
– Что?! – очень тихо переспросил бригадир. – Ну-ка, ну-ка, еще разок и повнятнее!
– У меня эту бабу буквально спустя полчаса после того, как я ее купил, украли! – быстренько объяснил я. – Врубаешься? Я купил ее, поехал до ближайшей лесополосы и спрятался среди деревьев – ну, опробовать хотел! Потом положил ее в тачку и отошел похезать. Вернулся через пять минут – нету! И куртку с бабками сперли. Вот так…
Бригадир с минуту сверлил меня своими водянистыми глазами – во взоре его я читал страшные сомнения.
– Ну, для чего тебе баба-то была? На хера ты ее купил?
– А-а-а, вон что! – с облегчением вздохнул я. – Ну так ясно для чего – ха! Ты думаешь, для чего этих баб продают?
– Чтобы трахать? – уточнил бригадир. – А что ж с настоящими – ты это, ну ни того, а?
– Понимаешь – у меня с этим проблемы, – смущенно пояснил я. – У меня из-за этого и жена-то ушла – давно это было. Вот я с тех пор как ни попробую с настоящей – ничего не получается… Ну, я и купил ее – думал, попробую, как это будет, – может, потренируюсь маленько, потом и с настоящими дело пойдет. А в городе – сам понимаешь, меня каждая собака знает. Вот я и поехал в этот долбаный поселок, чтобы никто не догадался. Знал бы – ни в жизнь сюда не сунулся, лучше бы с дунькой Кулаковой развлекался! Видишь, как оно обернулось…
– Сп…дили, говоришь? – с сомнением произнес бригадир.
– Точно, так оно и было! – искренне глядя ему в глаза, подтвердил я.
– Обзовись, – потребовал Протас, выставив на меня обличающий перст.
– Век воли не видать! – воодушевленно воскликнул я, прикусывая большой палец и чиркая им по горлу. – Бля буду! – Я видел, так делают блатные, когда от них требуют подтверждения правдивости сказанного.
– Верю, – проникновенно сообщил бригадир. – Ты настоящий мужик. Я хочу с тобой дружить. Знаешь, что будет, если мы будем дружить?
Знаю, – подтвердил я, представив, как меня на каждом углу будет отлавливать кировская братва, орать приветствие и бросаться для объятий и лобызаний.
– Ни хера ты не знаешь! – пренебрежительно махнул рукой Протас. – Если ты будешь со мной дружить, значит, все твои проблемы – мои проблемы. Ни одна падла тебя пальцем тронуть не посмеет! И эту, педерастию твою, мы ее тоже одолеем!
– Кого одолеем? – удивился я.
– Ну как там твое расстройство называется?
– Избирательная сексуальная фобия, – брякнул я первое, что в голову взбрело, и поправил бригадира: – К педерастии это не имеет никакого отношения, так что…
– Вот и хобию твою – тоже одолеем, – воодушевленно сверкнул глазами Протас. – Наведу я тебе кучу малолеток, значит, и сосать все подряд заставлю – твоя хобия и повылетает на хер – не надо будет никаких резиновых баб, значит… Но! – бригадир многозначительно поднял вверх палец, акцентируя мое внимание. – Но! Для того чтобы дружить, значит, давай сразу расставим все точки над «и» кратким… Чтобы, типа того, не было между нами недомолвок и прочих иксесов. Врубаешься?
Я отрицательно помотал головой и продолжал изображать легкую обиду за «педерастию». Этот простой до тошноты парниша с пролетарским диалектом был раз в десять хитрее, чем хотел казаться, – и это мне здорово не нравилось.
– Короче, поедем в одно местечко, ширнемся там одной дурой, – предложил бригадир. – Тута недалеко – в пригороде, при заезде. А потом разъедемся по делам. Идет?
– Чем ширнемся? – спросил я, чувствуя, как каменеет низ живота.
– Да хер ее знает! – продолжал валять дурака Протас. Пентонал-ментонал, или как там еще… короче – она не вредная, последствий не будет. У меня хороший знакомый, значит, там живет – вот я к нему иногда обращаюсь… Ну, врач он. Ширнет тебя этой штукой, и ты, значит, все как есть расскажешь. Против этой штуки уже не соврешь. Тогда мы будем с тобой без оглядки дружить. Я слышал, у тебя заморочки с центровиками – разберемся, не хер делать! Но – сначала ширнемся. Идет?
Идет, Витек, для тебя – все, что хочешь! – бодро согласился я, ощущая, как отчаянно крутятся шестеренки в моем аналитическом устройстве, которое пытается нащупать приемлемый выход из этой тупиковой ситуации.
– Вот это я люблю! – обрадовался Протас и крикнул своей гвардии: – По коням! – От удовольствия он даже прищурился, как кот, почуявший перспективу ополовинить втихаря литровую банку со сметаной. А я, усаживаясь на заднее сиденье «трехсотого», ничего, кроме острого сочувствия к самому себе, не испытывал. Потому что шестеренки в моем аналитическом устройстве уже застыли в мертвой точке – единственно верное решение проблемы было найдено. Я нарвался на ситуацию, которая в анналах ПРОФСОЮЗА именуется кодом «999». Если ты звонишь по промежуточному телефону и, назвав район своего нахождения, произносишь эти три цифры, к тебе в экстренном порядке выдвигается усиленная бригада ликвидаторов. Потому что «999» – это не просто провал или срыв акции. Это утечка информации с тенденцией к лавинообразному разрастанию. И все, кто имеет касательство к этой утекшей информации, подлежат немедленному уничтожению. А поскольку вызвать бригаду ликвидаторов у меня не было времени, мне предстояло в ближайший час заниматься делом, от которого я уже давненько отвык и привыкать не хотел бы ни под каким соусом. Мне предстояло заняться индивидуальными боевыми действиями в нетипичных условиях против преобладающего по численности и вооружению противника. Иными словами, я должен был завалить Протаса с его бандой, а также того несчастного врача, что должен был мне колоть лентонач, и всех, кто окажется в этот момент в его жилище…
Злой доктор-пентоналыцик, которому предстояло вколоть мне «сыворотку правды», проживал в том же районе частного сектора, что и ваш покорный слуга, – на соседней улице. Когда мы подъехали к его небольшому особнячку, у меня уже созрел план предстоящих действий, основанный на довольно твердом знании особенностей расположения докторского хауса. Мне доводилось неоднократно бывать здесь в отрочестве – пентональщик являлся нашим участковым терапевтом и пользовал всех подряд, кто проживал неподалеку.
