Ознакомительная версия.
И она открыла свою сумочку и вынула оттуда прозрачный полиэтиленовый пакетик. В нем виднелось что-то небольшое, черное, похожее на крупное насекомое.
Светлана Андреевна вытряхнула штучку на столешницу.
— Вы должны в этом разбираться, — сказала она. — Это я нашла в своем телефоне. Кот случайно уронил его, панель отошла, и вывалились «внутренности». Я не очень-то разбираюсь в устройстве телефонных аппаратов, но тут я как-то сразу сориентировалась, что это — не оттуда.
Родион Потапович рассмотрел предмет сначала невооруженным глазом, потом через довольно сильную двояковыпуклую лупу.
— Так, — наконец сказал он, — ясно. Чрезвычайно интересно! Это «жучок», подслушивающее устройство, причем довольно редкой системы. На своем веку мне приходилось видеть два или три раза такой тип «жучков». Не знаю, кто вами интересуется, Светлана Андреевна, но вас считают за важную птицу. Иначе как объяснить то, что в ваш телефонный аппарат ловко впаяли приборчик, который обычно устанавливают… гм… в посольствах, консульствах, на стратегических объектах. Это шпионская аппаратура, причем довольно дорогая. Такой «жучок», если не ошибаюсь, стоит Не менее трехсот долларов. Просто так им никто не воспользуется.
Светлана Андреевна всплеснула руками:
— Триста долларов!!
— Если не больше, — сухо сказал Родион Потапович. — Ну что ж, будем считать, что факт проникновения в вашу квартиру установлен. Теперь поговорим о вас. Насколько я вижу по вашей одежде и манере себя держать, живете вы скромно, но со вкусом. Однако, по всей видимости, одна. Так? О наличии кота могли бы не говорить, я узнал это тотчас же, как вы вошли. Но кот у нас важный фигурант в деле. Именно благодаря ему обнаружен «жучок». Как кота зовут?
— Марс. Марсик.
— Важное имя. Торжественное.
— А раньше, — сказала она, — у меня был другой кот с торжественным именем. Давно, лет двадцать назад. Его звали Наполеоном, я сокращенно звала его… Полем.
При этом ее глаза заморгали, и вид у нашей гостьи стал довольно жалкий. Я не поняла, отчего, собственно, она так смутилась. Лишь позже, спустя некоторое время, причины смущения нашей гостьи всплыли на поверхность. Это имя: Поль…
Родион Потапович принял херувимское выражение лица и, сложив руки на груди, проговорил:
— Ну хорошо. Светлана Андреевна, прежде чем мы займемся вашим делом, хотелось бы решить один моментик… У нас частная контора и, соответственно, довольно высокие тарифы. Понимаете?
— У меня есть кое-какие сбережения. О ваших расценках я знаю. Если хотите аванс…
Родион покачал головой:
— Не надо. Потом об этом. Я вас слушаю. То есть… давайте вот как. Я буду задавать вопросы, а вы на них отвечать. По порядку. Хорошо?
— Да.
— Светлана Андреевна, где вы работаете?
— Я работаю парикмахером в частном салоне. В принципе ничего, нормально, и платят более или менее, но не настолько, чтобы вызвать корысть людей, пользующихся, как вы говорите, шпионской аппаратурой.
— Какой салон?
— «Медичи». Претенциозное такое название, правда?
— «Медичи»? — переспросила я. — Это около метро «Войковская»? Да?
— Правильно.
— Живете вы одна, то есть с котом, — протянул Родион Потапович, — живете достаточно скромно… Гм… Вы были замужем?
— Вам, может, покажется странным, но — нет, не была. Глупо, правда? В свое время считалась одной из самых красивых девушек Союза, а так и не встретила того самого… Впрочем, нет. Одно вытекает из другого. Наверное, глупа была, ждала принца на белом коне. Точнее, «Мерседесе». А у принца то ли конь сдох, то ли бензин кончился на полдороге. Не приехал.
— Детей у вас тоже нет? Простите, что я это спрашиваю, но в наше время часто такое бывает, что замужем не была, а ребенок есть.
Она качнула головой:
— Н-нет. Детей у меня… н-нет.
Родион Потапович внимательно посмотрел на нее и еле заметно кивнул.
Сережа Воронов сидел на лавочке и пил пиво. Надо сказать, у него были все основания вот так сидеть на лавочке и сонно, мутно, не спеша, по глоточку отправлять в себя приятно холодную янтарную жидкость. К тому располагал и Сережин статус ничегонеделания, и погода, спеленавшая неподвижный воздух дымным маревом такой кошмарной жары, что, казалось бы, даже солнце расслабленно повисло в безупречно синем небе, забыв о том, что ему следует старательно пролагать дорогу на запад, к закату.
Из палисадника выглянул тощий кот и тут же свалился в пыль так, словно в него угодили кирпичом: коту явно было жарко.
Сергей смахнул со лба пот. Пиво беспощадно заканчивалось, а продолжения пивного банкета не предвиделось из финансовых соображений: у Сережи кончились деньги.
Он допил пиво и с остервенением швырнул бутылку в палисадник, откуда незамедлительно послышалась возня и хриплый клекот, исторгнутый чьей-то беззубой пастью:
— Куда тащишь, штарая шука? Бутылек я уже жду… а ну, шила отседова!
Сережа тяжело вздохнул. Ничего не поделаешь: конкуренция — она и в палисаднике конкуренция.
В этот сомнительный момент его личной биографии из плывущего жаркого марева соткался и приблизился к Воронову высокий тощий парень с всклокоченными и явно крашенными светлыми волосами. В руках он держал сумку, в которой что-то зажигательно позвякивало.
— Залипаешь, Воронов? — спросил длинный, энергично тыкаясь тощим задом в скамейку, на которой сидел Сережа. — А что такой мутный?
— Жарко, Алик, — сказал Сергей, не глядя на подошедшего. — У тебя пиво, что ли?
— Ну не кока-кола же! — даже обиделся тот. — Вот, держи, Серега.
— Спасибо, Ильич.
Алик Ильич Мышкин, поименованный столь пафосной формой обращения — по имени и отчеству, да еще какому отчеству! — открыл пиво зубами и, наскоро залив в глотку половину содержимого бутылки, хитро посмотрел на Сережу левым глазом. Особую таинственность и без того плутоватой физии Мышкина придавало врожденное расходящееся косоглазие.
— Скучно? — спросил он.
Вопрос был поставлен ребром и требовал от Воронова немедленного ответа. Ответ было несложно угадать:
— Скучно.
— Есть одно дело, — хитро сказал Алик. — В общем, я машину купил.
Опасно скользкое пиво, явно недавно извлеченное из холодильника и в связи с этим запотевшее от холода, выпрыгнуло из руки Сережи и ткнулось донышком в асфальт. Посыпался вялый стеклянный звон, и во все стороны прыгнули пенные струйки. Из палисадника за спиной Воронова шепеляво посетовали на неаккуратность обращения с ценной стеклянной тарой, но Сергей не слышал этого. Он уставился на Мышкина, широко раскрыв светло-серые, с желтинкой у самых зрачков, глаза и проговорил:
— Ты? Машину? Купил?
Воронову было от чего удивляться. С момента демобилизации из армии в марте этого года прошло больше двух месяцев, а ни Сережа, ни Алик до сих пор не могли себе внятно представить, чем же, собственно, им заниматься на гражданке. Соответственно, они ничего и не делали, а их карманные расходы, уходящие преимущественно на спиртное, слагались из огарков пенсии старого дедушки Воронова да из денег, выклянченных у родителей Мышкина, людей довольно состоятельных и в последние полтора года сумевших раскрутить свой небольшой, но дававший отдачу бизнес.
Впрочем, безделья своего сына Александра, вернувшегося из армии, они не одобряли и явно не могли презентовать ему автомобиль.
Отсюда и удивление Сережи.
— Откуда бабло-то взял? — после некоторой паузы снова спросил Воронов.
Алик Мышкин не спешил отвечать. Он открыл еще одну бутылку и протянул Сереже взамен разбитой, явно наслаждаясь замешательством друга.
— Да у мужика купили. В складчину. У Катьки, девчонки моей, было триста, да я еще штуку двести добавил.
— За полторы штуки рублей? Да что же там за одр-то купили?!
— «Запор». А что? На ходу, да и ладно. А то и на дачу не на чем съездить, а родичи мне свой «Опель» гребаный ни за что не скинут, сколько бы я ни гнусил.
Сергей с живостью вскочил:
— А ну-ка пойдем посмотрим. Где он?
— А так, в гаражах. Там сейчас Катька сидит. Химичит что-то там. Автовладелица…
Огненно-желтый «запор» в самом деле был куплен Мышкиным и Катей за полторы тысячи рублей, и у счастливых автовладельцев остались деньги, чтобы благополучно обмыть покупку. За этим, разумеется, не заржавело. Сабантуй состоялся в квартире Мышкина, чьи родители уехали на дачу к друзьям. Из окна кухни открывался замечательный вид на мирно стоящего у подъезда монстра незалежного украинского автомобилестроения.
— А почему он желтый? — на исходе второго часа вечеринки и четвертого часа пополудни спросила Катя.
— То… есть? — не понял Алик Ильич. — Ну и что же — желтый?
— Просто все «запоры», которые я видела, были почему-то желтого цвета.
— А какого надо?
— Ну не знаю… придумаем.
— А давайте сделаем из него кабриолет, — предложил Сережа Воронов, задумчиво раскачиваясь на стуле и смотря через тощее плечо Мышкина. — У меня одни знакомые так сделали. Про них потом даже в газете написали.
Ознакомительная версия.
