Ознакомительная версия.
Я исполнил приказ – медленно повернулся и впервые увидел лицо судового повара. До сего момента мне приходилось лицезреть лишь его широкую спину, пухлую задницу и толстые ноги.
Чем-то его внешность напомнила легендарного Леонида Утесова. Похожий овал лица, такой же хитрый прищур глаз, та же ехидная ухмылочка. И такой же одесский говор. В руках он держал довольно длинный красный металлический багор, позаимствованный с ближайшего противопожарного щита.
– О! – исказилось его лицо гримасой искреннего удивления. – А ты кто? Сдается, шо раньше на этом ковчеге мы не встречались!
Я замялся, не зная, что ответить. Потом пожал плечами:
– Наверное, «заяц».
– Какой еще «заяц»?! Не надо делать мне беременную голову!
– Ну, тогда безбилетник.
– Безбилетник… А как ты попал на «Макаренко»?!
– Залез во время погрузки по якорной цепи через клюз в ящик, позже перебрался в трюм.
Опасливо глянув на мышцы моего торса, кок почесал двойной подбородок.
– Ты шо, все деньги в американском казино проиграл или с мозгами поссорился?!
– Не то и не другое. Просто так сложились обстоятельства, и другого выхода у меня не было.
– Таки ты русский? – опустил он багор.
– Да.
– А шо ты делал в Америке?
– К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос.
– Почему? – снова удивился повар.
Посмотрев в глаза пожилому человеку, я решил сказать часть правды. Не знаю… чем-то он мне приглянулся. То ли открытостью лица, то ли умением искренне выражать эмоции и чувства.
– Я сотрудник одной из российских спецслужб, – тихо сказал я. – И поэтому очень прошу вас никому обо мне не докладывать.
В этот момент в коридоре послышались чьи-то шаги. Мы одновременно покосились на распахнутую дверь кладовки.
Отступив на шаг, кок прикрыл дверцу и дважды провернул в замочной скважине ключ.
– Таки ты у них шпионил?! – округлив глаза, показал он в сторону кормы, за которой остались берега Северной Америки.
– Не совсем, – качнул я головой. – У меня было другое задание.
– Слушай, не делай мне нервы, их есть тут кому портить. Расскажи все как было – я сгораю от любопытства!
Вернув украденные консервные банки на полку стеллажа, я тяжело опустился на ближайший ящик.
– Как вас зовут?
– Марк, – с готовностью представился он. И уточнил: – Коренной одессит, двадцать пять лет хожу на судах коком.
– А по отчеству? Я ведь вам в сыновья гожусь.
– Марк Моисеевич.
– Очень приятно. А я Евгений. Капитан первого ранга Евгений Черенков.
– Ого! И кстати, мой дед тоже был капитаном первого ранга. Участник войны, между прочим. А документы у тебя есть? – с остатками недоверия спросил дядька.
– У меня вообще ничего нет – ни денег, ни документов. И даже это из мусорного бака, – указал я на стопку недавно постиранной одежды.
Марк Моисеевич на минуту задумался… Я не отвлекал, ибо понимал, насколько ему сейчас трудно. Трудно поверить на слово незнакомому человеку. Трудно принять решение сохранить нашу встречу в тайне и не докладывать о ней капитану судна.
– Ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь! – внезапно воздел он к потолку натруженные руки. – Даже если ты последний проходимец из Портленда, я не сдам тебя ни здесь, ни в родной Одессе. Пошли.
– Куда? – растерялся я.
– На камбуз! Ты же голодный, как тот приблудный пес с пляжа Ланжерон. Пойдем, Евгений, я тебя накормлю, как в лучшем ресторане Женевы…
– Таки шо ты хочешь в итоге от нашего путешествия? Просто сойти в Одессе? – пару минут спустя спросил кок, подливая в мою чашку горячего чаю.
– Ну да, – с удовольствием уплетая макароны с чудесным говяжьим гуляшом, ответил я. – Дальше как-нибудь доберусь до России.
Он всплеснул руками.
– Я с вас смеюсь, Евгений! Интересно будет посмотреть, шо такое «как-нибудь»!
– А в чем дело?
– Ты не в курсе, шо творится в Украине?
– Нет, – перестал я жевать.
Пару секунд Марк Моисеевич смотрел на меня, как на вернувшегося с орбиты космонавта. Потом протяжно вздохнул и сказал:
– Ну, тогда я расскажу, а ты послушай…
Мы сидели в уютном уголке камбуза. Дверь была надежно заперта, в объемной кастрюле на плите что-то варилось. На небольшом столике между нами стояло множество тарелок с салатом, с крупно нарезанной красной рыбой, с салом, с мелкими солеными огурчиками и помидорами. Посередине возвышалась бутылка водки, содержимое которой мы с новым знакомцем уменьшили ровно в два раза.
– …На востоке идет самая настоящая гражданская война: бомбежки, артобстрелы… Сотни погибших и раненых, тысячи беженцев, – печально вещал он. – А новое правительство, назначенное проклятым Майданом, как тот заносчивый гаишник с престижного перекрестка, не желает проявлять милосердие. Да-а… не за такое будущее Украины проливал кровь мой дед-фронтовик. Не за такое…
– Ну и дела, – изумленно покачал я головой.
– Вот-вот. И добраться до России будет не так просто, как ты себе думаешь, – уверенно заключил кок. И недоверчиво переспросил: – Ты, правда, ничего не знал?
– У меня не было связи с внешним миром более трех месяцев.
– Я уже много раз тебя знаю и не стесняюсь спросить: ты был в команде подводной лодки и с вами шо-то случилось?
Подивившись его прозорливости, я усмехнулся и неопределенно ответил:
– Почти угадали, Марк Моисеевич.
– Ладно, доедай, допивай, а я пока соберу кое-какие пожитки. До Одессы идти долго, а ты спишь в трюме, как тот бомж со старого вокзала…
Тяжело поднявшись с диванчика, Марк Моисеевич покинул камбуз. Спустя минут десять он вернулся и подал аккуратно сложенную стопку, в которой я рассмотрел два одеяла, махровое полотенце, несколько простыней и свитер.
Прощаясь со мной, пожилой одессит напутствовал:
– В общем, Женя, я имею кое-что тебе сказать. Каждую ночь – часика в два-три – ты будешь тайно приходить сюда. Я обеспечу спокойную помывку и вкусный ужин. Ну, а в Одессе мы шо-нибудь придумаем. Договорились?
Улыбнувшись, я пожал ему руку, подхватил стопку вещичек и выскользнул в коридор.
Изрядно набив желудок, я проспал весь следующий день на замечательно устроенной мягкой и теплой постели. Проспал отменно, как выздоравливающий после тяжелого ранения.
Российская Федерация; Москва. Настоящее время
Меня везли по вечерней Москве. Через несколько минут должна была состояться встреча с Горчаковым. Как же долго пришлось ее ждать!..
За окном автомобиля мелькали фонари, фары встречных машин и слепящая разноцветными огнями реклама. Я сидел на заднем сиденье и, глядя на все это великолепие, на утопавшие в ночном небе высотные здания, на толпы праздных москвичей, вспоминал изнурительный поход «Барракуды» и трудное возвращение на Родину…
Вспоминал милейшего одессита – Марка Моисеевича, по-отцовски заботившегося обо мне, пока «Николай Макаренко» плелся через Атлантику; Средиземное, Мраморное и Черное моря. Как по прибытии в Одессу он договаривался с надежными друзьями о моей переправке в Россию, как тайно пересаживал в одесском порту на моторную лодку и как сопровождал до Крымского полуострова. Как тепло мы с ним прощались на ночном берегу…
Вспоминал неожиданную встречу с пограничниками, поначалу принявшими меня за наемника с Западной Украины. Как же долго мне пришлось уговаривать старшего наряда – жесткого и довольно упрямого старшего лейтенанта, чтобы он поскорее связался с начальством, а то доложило обо мне в ближайший отдел ФСБ…
В севастопольском ФСБ ко мне тоже отнеслись крайне настороженно, но в Москву все-таки позвонили.
Ну а вспомнив разговор по телефону с Горчаковым, я не смог сдержать смеха.
– Женя?! – воскликнул он и секунд на пять потерял дар речи. Потом, немного придя в себя, прохрипел: – Ты откуда звонишь?
– Я в Крыму. В Севастополе, – спокойно сказал я.
– Как в Крыму?! – икнул он. – Ты пришел на «Барракуде» в Крым?!
– К сожалению, «Барракуды» больше нет. Хорошая была подлодка.
– Так… – генерал собрался с мыслями. – Я сейчас распоряжусь, чтобы за тобой выслали самолет. Передай трубку начальнику местного ФСБ…
Самолет прибыл за мной ровно через пять часов, и все это время местные сотрудники безопасности обращались со мной с таким почтением и уважением, словно я только что вернулся из экспедиции на Марс.
Уж не знаю, что им сказал по телефону Сергей Сергеевич, но мне оперативно организовали помывку в чудесной русской бане, после накормили великолепным ужином под ледяную водочку. А перед поездкой в аэропорт любезно предложили переодеться в новенькие костюмчик, рубашку и туфли. Все это удивительным образом совпало с моими размерами.
Полет до Москвы на небольшом «конторском» самолете проходил по тому же сценарию: экипаж был до неприличия вежлив, а единственная стюардесса суетилась вокруг меня и разве что не спела колыбельную, когда я решил прикорнуть.
Ознакомительная версия.
