– Пошли, в сортир сходим, – предложил отзывчивый Петрушин. – Заодно покажешь, где он срал…
Фёдор скорбно поджал губы и втянул голову в плечи.
– А память? Память какая-нибудь осталась? – выправил ситуацию Иванов. – Вещи, какие-нибудь, безделушки…
– Всё отправили, – помотал головой Фёдор. – С телами отправили. С сопровождающим. Ничего, ничего не осталось! Вот здесь они…
– А фото? – намекнул Иванов, имея в виду маниакальное пристрастие всех военных сниматься в самой неподходящей обстановке. – Фотографии ведь наверняка остались? Это же память…
– Память? Память… Да-да, конечно! – Фёдор неуклюже метнулся к спальному месту, выдернул из-под кровати необъятный баул и принялся в нём копаться. – Память… Щас, щас… Вот!
Взору гостей была явлена видеокамера «Кенон» и несколько кассет к ней.
– Так-так… Ага, вот. – Фёдор водрузил камеру на табурет, между водкой и ветчиной, и ткнул жирным пальцем в миниатюрный экран. – Вот они, вот…
Иванов озабоченно наморщил лоб. Экранчик демонстрировал тривиальную пьянку. Та же комнатуха, два табурета – стол, багровые хари, каждая норовит втиснуться в объектив и произнести спич. По записи вопросов не было, обычное дело, нормальный военный быт…
Полковника камера заинтересовала. В команде две точно такие же камеры, но – из Лизиного комплекта, «гуманитарная помощь». Если бы не спецмиссия, не видать бы им таких камер как своей ложбинки меж ягодиц. Больно уж дорогая игрушка, даже для такого бывалого мародёра, как жирный Фёдор. Просто неприлично дорогая!
– Здесь купил? – ткнув пальцем в камеру, поинтересовался Иванов. – Хорошая вещь, наверно, дорого стоит…
– Вещь? А, вещь… Нет, с дому привёз. Друзья подарили, на День защитника Отечества. Во, глядите, Саня-покойник, речь толкает. Вернее, не покойник – живой пока… Эх ты, судьба!
– А после того раза, как мы с тобой сидели, домой не ездил? – встрял в тему Глебыч, попав в унисон с сомнениями командира. – В отпуск или на побывку…
– Домой? Нет, не ездил. У меня ещё в июне отпуск был… Во-во, гляди, Колька лезет, тост говорит…
– А в прошлый раз у тебя её не было, – бесхитростно заметил Глебыч, доставая из кармана плотный пакет для фотобумаги. – Ты нас тогда «мыльницей» щёлкал, вот фотки…
– Так-так… – Иванов сурово прищурился. – Извини, друг, но, может, пояснишь насчёт камеры? Домой не ездил, здесь не покупал…
– Да вам-то какое дело! – отмахнулся Фёдор. – Вы у меня в гостях или…
Что там «или», так никто узнать и не успел. Петрушин, сидевший напротив хозяина и чутко внимавший разговору, вдруг прыгнул! Бросился грузным тигром, сметая табуреты, повалил Фёдора на пол и прижал сверху всей своей немалой массой.
– Ну, попал ты, падла… – Сдавив жирное горло своей железной клешнёй, спецназовец жестом фокусника извлёк боевой нож, и, приставив остриё к глазу поверженного, рявкнул: – Колись, гнида!!!
– И-и-и-иии!!! – тоненько завыл, захрипел Фёдор. – Ребяты-ы-ы-ыхрр!!!
– Вообще-то вот именно так вопрос не стоял. – Иванов конфузливо прочистил горло и от щекотливой ситуации даже покраснел. – Мы вообще-то в гостях… Гхм… И суть методики я, безусловно, не одобряю. Но в целом…
– Где камеру взял, блядь такая?! – В глазах Петрушина плескалось торжество долгожданной свободы волеизъявления. – Если купил – у кого и на какие шиши?! Если нет – чья?! Колись тварь, а то глаза лишу!!!
– Кхе-кхе… Да Сашкина камера, Сашкина!!! – пьяно взвизгнул Фёдор, пуская пузыри. – Кхе-кхе… Горло больно… Вещи отправлял – вытащил. Ему уже не надо…
– Во как! – Глебыч шумно вздохнул и налил себе ещё водки. – У боевого брата попёр. Нехорошо!
– Крыса… – Петрушин встал с Фёдора и брезгливо отёр ладони о штаны. – Что будем с ним делать? Замочим или просто обоссым?
– Ещё руки марать… – Иванов достал из кармана очередной пластиковый пакет и выгреб из баула все кассеты. – Изымаю. Посмотрим, потом отдадим. Камеру чтоб вернул родственникам погибшего. Смотри – проверю. Извини, что так получилось. Вообще хотели по-доброму, никто не ожидал… Ну, пошли, нечего нам тут…
* * *
В дороге у Иванова созрела идея, которой он по прибытии немедля поделился с Костей. Психолог идею в целом одобрил, но сказал, что осуществить её удастся только завтра.
– Пусть отдохнёт, восстановится немного. Кроме того, мне нужно отсмотреть материал и составить для себя выборку наиболее часто употребляемых выражений, дабы вне контекста…
– Короче, Склифосовский, что тебе надо для этого?
– Всего-то – видеомагнитофон.
Иванов насчёт видеомагнитофона засомневался. Это же надо людей беспокоить, кого-то досуга лишать, выпрашивать… Но психолог упёрся:
– Желаете экспериментировать – изыщите. И адаптер для вот этих мелких кассет.
– Пошли к моим, – предложил лейтенант Серёга. – У них всё есть. Только они обыщут при входе и детекторами проверят. У нас чужих просто так не пускают…
– Спасибо, не стоит, – вежливо отказался Костя. – Вдруг они нам кассеты размагнитят? И потом, командир сказал – минимум инфо навынос. Я ничего не путаю, Сергей Петрович?
Иванов чертыхнулся и засел за телефоны. Видаки были практически в любом подразделении, но делиться почему-то никто не спешил. Вот именно сегодня – ну никак! Позарез самим нужен. Завтра – тоже. Послезавтра – посмотрим… Да, кстати, у вас линия? Нет, мы на отшибе, но у нас дизель. Ну, это вообще! Вы с вашим дрянным дизелем моментом крякнете видак! Да у нас стабилизатор, компьютер, вон, работает запросто… Ну уж нет. Приходите к нам, пользуйтесь…
Выручили Петрушин и Вася. Вникнув в суть проблемы, синхронно скривили физиономии в пренебрежительной гримасе и исчезли, аки горные призраки. И в течение часа каждый припёр видак, адаптер, шнуры и, что совсем не заказывали, кучу кассет с дрянными боевиками и порнухой.
– С отдачей можно не торопиться, – довольно жмурясь, заявил Вася. – Подождут, не маленькие. А мы побалуемся на досуге.
– А мой вообще можно не отдавать, – скромно заметил Петрушин, слизывая кровь со свежессаженных костяшек пальцев рук. – Что за безобразие, не пойму? Пацаны в горах и на заставах загибаются, пыль в окопах глотают, а эти тут жируют… Люди вообще работать приехали или кино смотреть?
– Два – это совсем зашибись, – сказал Костя. – Сделаю выборку нужного материала, проще будет…
* * *
На следующее утро группа сострадания, усиленная Ивановым и видеомагнитофоном, вновь нанесла визит юному мстителю.
Мститель оказался удивительно жизнестойким: всего за сутки настолько похорошел, что готов был дежурно ненавидеть и презирать всех попавших в поле зрения оккупантов.
– Щщакалы!!! – процедил он сквозь зубы, едва завидев группу сострадания. – Собаки!!! Саламбек башка ррэзат будит!!!
– Какой живучий мальчик, – томно похвалила Лиза. – Через неделю, судя по всему, уже автомат держать сможет.
– Наш хирург, между прочим, тебе руку спас, – заметил Костя. – По всем раскладам, ампутировать надо было. Ваши хреновы лекари никуда не годятся…
– Щщакалы! Все умират будит!!!
– Я говорил уже, мы вышли на след, – сообщил Костя, устанавливая видеомагнитофон. – Сейчас мы тебе прокрутим запись. А ты скажешь, нет ли здесь знакомых тебе личностей. Может, узнаешь…
– Бараны!!! – внёс разнообразие юный мститель. – Бараны!!! Они маска был. Какой такой запис, баран? Кому узнат, дурак?!
– Смотреть не надо, – не реагируя на оскорбления, пояснил Костя. – Наоборот, закрой глаза и слушай. Представь себе, как всё было в тот день, обстановку…
– Бараны! – не так уверенно буркнул Умар. – Зачэм сэрдцэ трэвожишь? Все – убиват!!!
– Я понимаю, это тяжело, – сочувственно вздохнул Костя. – Но если хочешь помочь нам найти своих обидчиков, придётся потерпеть. Не смотри на экран, это будет отвлекать. Закрой глаза, сосредоточься, слушай. Ну, поехали…
Далеко ехать не пришлось. На первой же реплике ныне покойного Сани «Давай, давай – двинь речь!» Умар всем телом развернулся к телевизору, напрягся и впился взглядом в экран.
– Собака!!! Это он, он! Так гаварыл: «Давай, давай»! Адэжда снимат заставлял…
– Не торопись, ещё слушай, – Костя прокрутил запись и включил фрагмент, в который краем попала реплика прапорщика Коли, отправлявшего посыльного солдата за кем-то из долго отсутствующих собутыльников.
– Этот тоже был! – уверенно воскликнул Умар. – Мащина кузов загонял! «Бегом, я сказал!» – так кричал!
– Мы бараны? – уточнил Костя, останавливая запись.
– Саламбек дом продават… – заторопился Умар, нездорово сверкая глазами. – Все баран продават. Все оружье продават! Тебе все деньги дават. Отдай нам этот щакалы!
– Если бы они были живы… я бы подумал над твоим предложением, – очень серьёзно сказал Костя. – Отдыхай, не напрягайся. А нам нужно найти реального организатора этой дрянной провокации…
