– Эксперимент удался, – подвёл итог визита Иванов. – Но что нам это даёт? Имеем двух соучастников. Оба мертвы. Имеем инфо: покойный Саша владел камерой, приобретённой явно не на трудовые доходы. Имеем ряд вещественных доказательств… Которые ещё нужно идентифицировать. Вот и всё. По нашему основному вопросу не продвинулись ни на шаг… Кстати, насчёт соучастников. Ты с тутошним патологоанатомом знаком?
– А как же, – оживился Костя. – Михалыч. Занимательный дядечка. Большой любитель выпить, философ и собиратель железа.
– Железа?
– Ну, пули, осколки… Мания у него – коллекционирует.
– Понятно… Навестим? Раз уж пришли…
– А смысл? Водки у нас нет.
– Смысл есть, – подмигнул Иванов, вытаскивая из кармана плоскую бутылку, наполненную кизлярским халявным коньяком. – Тут Глебыч некую идейку подкинул мимоходом…
– Ну, вы запасливый, полковник, – удивился Костя. – Тогда пошли, попробуем пообщаться. Хотя, полагаю, с утра это будет несколько проблематично…
Патологоанатом Михалыч был утренне хмур и неприветлив. Гостей принял неприязненно, но к коньяку отнёсся душевно.
– Ага! – Опустошив в девять ровных бульков трехсотграммовую бутылку, Михалыч блаженно зажмурился, оплавил зажигалкой кусок сахара, похрумкал, пожевал губами и разрешил: – Ну, рассказывайте.
– Вот эти два трупа… – начал было Иванов.
– Голубчик, у меня ежедневно – десятки трупов. – Михалыч водрузил на нос очки и потянул к себе журнал учёта. – Давай конкретнее.
Иванов быстренько обрисовал, какие именно трупы его интересуют.
– Смотрел, – кивнул Михалыч. – Справки писал. Нормальные трупы, чистенькие.
– В смысле – «чистенькие»?
– В смысле – без разворотов, отрывов и грязи, – пояснил Михалыч. – Восстановительный туалет делать не пришлось. Помыли, одели в новые «комки» и отправили. Хорошенькие такие «двухсотые»…
– Меня интересует, от чего они умерли. – Иванов едва заметно поморщился – его несколько покоробило такое утилитарное отношение врача к покойникам.
– Отчего… Хм! Отчего и все остальные. От войны. – Михалыч усмехнулся и покачал головой. – «Отчего»! Когда машина наезжает на мину, люди в кабине умирают.
– Не обязательно, – возразил Костя. – Это как попадёт. Бывает, что и выживают.
– Бывает, бывает, – послушно закивал Михалыч. – Всякое бывает, голубчик… Но не в этот раз. В этот раз – увы…
– Ну, понятно… – Иванов почесал затылок. – Видимо, зря побеспокоили…
– Нет, не зря, – Михалыч плутовато подмигнул. – Раз уж интересуетесь, намекну: у обоих были сломаны шейные позвонки. Причём весьма характерно…
– Это что значит? – насторожился Иванов. – Это что – аномалия?
– Нет, отчего же, такое случается. – Михалыч пожал плечами. – Сильный удар, черепом об кабину… Гхм… Бывает, в общем. Но вот у этих… У этих совершенно однообразные поломы. Один в один. Вот этого – уж извините, при подрыве двоих на одной мине не бывает. Разное месторасположение, разное воздействие…
– Вывод? – Иванов принял позу охотничьей собаки, обнаружившей дичь.
– Вывод – кто-то свернул хлопчикам головёнки, а потом взорвал. – Михалыч зевнул. – Но это – из области моих личных заключений.
– А ты прокурорским об этом сказал?
– А они спрашивали? – Михалыч развёл руками – мол, на нет и суда нет. – Всё просто. Подрыв, два трупа. Картина предельно ясна. Кому надо копаться? Они и так в бумаге по уши, каждый день десятки дел заводят…
– Да, дела… – Иванов спохватился: – А справки? Что в справках написал?
– Как положено по классификатору. Обширное кровоизлияние, множественные переломы, проникающие осколочные ранения.
– Причина?
– Причина – минно-взрывное ранение. Утешил?
– Угу. Утешил… Спасибо за помощь.
– Коньячок у тебя хороший, – похвалил Михалыч. – Не то что наш трудовой ректификат.
– Кизлярский, люди для себя делали… – Иванов вдруг хлопнул себя по лбу: – Вспомнил! Ещё пара вопросов…
– А это уже другая бутылка, – подмигнул Михалыч. – Информация – такая штука…
– Я потом занесу, у меня ещё есть, – пообещал Иванов. – Пол-литра – нет проблем… А вот меня ещё один труп интересует. Что скажешь по поводу генерала?
– Генерал… – Михалыч заметно поскучнел. – Извини, голубчик, – не попал. Генерала скоблили эксперты чекистов. Меня и близко не подпустили. Тебя ведь железо интересует?
– В смысле – пули? Ну да, пули меня интересуют…
– Ну так вот, нету у меня генеральского железа. – Михалыч покосился на стоявший в углу ящик из-под выстрелов «ПГ-7ВМ». – Всякого хватает, а вот генеральского… А! Свита тебя не интересует?
– Свита?
– Ну, десантура, что в охране у генерала была. – Михалыч горько усмехнулся. – Они же вместе были, умерли рядом, на равных… Но то ж – простые рабочие войны, серая кость. Это тебе не генеральское мясо. Я их ковырял, как обычно.
– Свита… Пожалуй. – Иванов поскрёб подбородок. – А что – не выкинул?
– А я ничего не выкидываю. – Михалыч посунулся к ящику, открыл крышку и принялся шуршать пакетами, бормоча себе под нос: – Урус-Мартан… Аргун… Лермонтов… Ага, вот – Хелчу Ме. Вот, извольте видеть…
На оцинкованный стол с глухим стуком брякнулся пластиковый пакет с искорёженными пулями и осколками. Внутри пакета виднелся клочок бумаги с датой и названием населённого пункта.
– Так ты и вправду… всё железо, что из тел достаёшь… – У Иванова внезапно сел голос. – Но зачем?!
– У меня с первой чеченской шесть пудов – дома, – вполне серьёзно сообщил Михалыч. – В Афгане я был ещё молод, не догадался… А на первой чеченской посетила мысль… В общем, хочу потом артефакт сделать. Закажу мастеру, чтобы отлил из всего этого огромную винтовочную пулю с гравировкой. Представляете, какой это раритет будет? В мире ни у кого такого нет. Я буду единственный обладатель…
– Ну ты просто маньяк, Михалыч… – Иванов взял пакет, повертел его в разные стороны. – Просто маньяк… Так. 7,62 – пулемётные… И – «СП-5». Изуродованные до неузнаваемости. Опять – «СП-5»!
– Поэт. – Михалыч опять зевнул. – Я – маньяк, ты – поэт. Константин вон утверждает, что все мы тут – психи… Заберёшь?
– Если не жалко.
– Ну, это будет стоить…
– Литр коньяка, – твёрдо пообещал Иванов. – Последнее отдам – слово офицера.
– Ну, забирай. – Михалыч с философским спокойствием кивнул. – Я ещё наковыряю. Война эта будет долгой. Так что пуля получится безразмерной…
* * *
После обеда Костя с Лизой присели на первую попавшуюся колонну и прогулялись в Грозненский университет. «Пробивали» линию, предложенную Ивановым в части, касающейся идентификации заманчивого парня Руслана Балаева. В университете, как и следовало ожидать, визитёров приняли холодно. Ничего конкретного они там не «пробили», но получили ещё один хвостик, для проверки которого следовало прогуляться в Моздок.
– Ну, это – завтра, послезавтра, – махнул рукой полковник. – Сам слетаю, посмотрю…
Ближе к вечеру, когда уже стало смеркаться и всей кучей сели чинно пить чай под навесом, команду посетило нештатное военное явление. Явление было представлено в виде штабного красавца-майора, пьяного вдрызг. Впрочем, состояние явления никого не удивило: это скорее норма, исходя из суровых условий обстановки и времени суток. А нештатным было то, что майор пришёл сам, в коротенькой куртке и панамке (х/б для районов с жарким климатом), непринуждённо прогулялся по расположению команды, как будто любовался окрестностями…
– Смотрите, ребята – турист! – удивилась Лиза.
…и с ходу прицепился к Петрушину!
– Эй, Гестапо! Выходи на смертный бой!!! – Майор, покачиваясь, как матрос на палубе, изобразил боевую стойку и безапелляционно ткнул пальцем в сторону спецназовца. – Давай, дубина! Посмотрим, из чего тебя сделали!!!
– Ну, блин, повело пацана! – Глебыч озадаченно поскрёб щетинистый подбородок. – Видать, крепко у вас там штормит…
– Заметьте – сам захотел! – радостно щурясь и растирая запястья, заметил Петрушин. – Ты самоубийца или просто мазохист?
– Это какая-то аномалия, – покачал головой Иванов. – В прошлый раз я его силком не смог затащить…
– Комон, Гестапо, комон!!! – куражливо крикнул майор и, обрывая пуговицы, содрал с себя легкомысленную куртку. – Идущие на смерть приветствуют тебя, сволочь!
– Ну, держись, красавчик! – Петрушин вылез из-за стола и направился к агрессору. – Все видели – сам пришёл!
– Самоубийца, мазохист, аномалия… – Костя вдруг заинтересовался прибывшим объектом. – Как раз мой профиль! Так-так… Жека, не бей его сильно. Этот тип явно чем-то…
Бац!!! – Петрушин шутя нырнул под неуклюжий размашистый свинг, произведённый в превентивном порядке штабным агрессором, и от всей души влепил оппоненту смачную оплеуху.
– Бу-у-ууу! – Майор мешковато плюхнулся на задницу, пустил пузыри и замотал головой, желая обрести ясность панорамы.
