улыбнулся двум девушкам-связисткам, проходившим мимо.
– Задача Осокина была составить плановый проект средств и материалов. Протяженность кабельных линий, количество и места установки оборудования, необходимое количество специалистов. Обычное дело. А там артналет. Немцы, видать, разглядели в бинокль скопление наших и решили ударить. В результате – трое погибших, пятеро раненых. Среди погибших – и капитан Осокин.
Косович выругался, достал карту и попросил показать место, где произошла трагедия. Связист ткнул пальцем в район южнее Дубовки.
– Спасибо, друг. – Косович хлопнул его по плечу и побежал к машине.
Надо плутать по разбитым дорогам, искать тех, кто вывозил раненых, кто собирал тела погибших, кто был свидетелем налета. Как же получается: самый вероятный подозреваемый в пособничестве врагу… даже не так – вражеский агент, единственная серьезная зацепка, и вдруг погибает в тот момент, когда вот-вот наступит развязка. Хотели убрать Максимова, теперь убрали Осокина… Неужели кто-то воспользовался артналетом и убрал Осокина как уже ненужного агента и важного свидетеля, раскрытого советской контрразведкой? Глупо надеяться, что враг не понимает: мы рано или поздно выйдем на Осокина. Понимают, знают наверняка…
Братская могила была уже готова. Косович увидел большую авиационную воронку, которую чуть расширили и углубили. Место хорошее: на опушке березняка, неподалеку от места гибели связистов. Со стороны гитлеровцев могилу не видно, она за лесочком. Сюда доставили тела еще двух десятков воинов, погибших за последние дни.
Два сапера, оба постарше Косовича, сидели на поваленном дереве и курили самокрутки. Увидев подошедшего офицера, поднялись, стряхнули налипшую к штанам землю.
– Курите, курите, мужики, – махнул им рукой Косович. – Которые тут связисты, которых сегодня убило?
– Да вон, прямо у ямы, товарищ капитан, – ответил один из саперов, снова усаживаясь на ствол дерева.
Олег по очереди стал приподнимать шинели, которыми были накрыты тела. Лейтенант с эмблемами связи. Старший лейтенант, пехота. Немолодой сержант. Рядовой, еще рядовой с артиллерийскими эмблемами. Эх, саперы, все напутали.
Пришлось Косовичу обходить и осматривать всех убитых. Капитана Осокина среди них не было. Никого, кто бы хоть как-то был на него похож.
Вернувшись к командному пункту, Косович не пошел к командирам, а окликнул двух связистов. Техник-лейтенант и сержант колдовали возле телефонного узла. Олег встал рядом с лейтенантом, облокотился о стол. В палатке на них никто не обращал внимания. Показав удостоверение, Косович тихо сказал:
– Вы тут давно? Не вместе с капитаном Осокиным приехали?
– Нет, мы из полковой роты связи, – ответил лейтенант, удивленно глядя на капитана Смерш.
– Вы знаете, где и как погиб капитан Осокин и еще два офицера связи из штаба корпуса?
– Шамин, ты же там был, – лейтенант окликнул сержанта. – Расскажи товарищу капитану, что там произошло.
– Там такое было! – начал было сержант, откладывая в сторону инструмент.
– Тише, тише, браток, – с улыбкой остановил его Косович. – Чего шумишь, тут люди работают, а ты мешаешь. Наши разговоры, кроме нас, никому не интересны. Ты спокойно расскажи, как все произошло. Ты с ними был?
– Так точно, – понизил голос сержант. – Мы вешки забивали, где связисты штаба указывали, для прокладки линий. А тут как зашелестит, как засвистит в воздухе. Ну, кто куда, ямку какую искать или просто на землю попадали. Ну, я топор в одну сторону, колышки в другую, тут меня взрывом под корни дерева и забило. В земле весь, кашляю. Однако обошлось. Особо даже и не контузило.
Словоохотливый сержант и правда рассказывал очень ярко и подробно. Времени на пустую болтовню не было, но Косович решил не перебивать свидетеля. Так можно и расположение к себе потерять.
– А потом, когда все затихло, – продолжал сержант, – стали подниматься. А там воронки, воронки, раненые стонут, ну, мы, кто легко отделался, кинулись помогать, перевязывать. Двух офицеров убило из местных связистов, и саперов троих – кажется, два рядовых и сержант, что ли, я не помню точно. А из штаба корпуса, значит, старшего лейтенанта и лейтенанта.
– А капитан Осокин? – спокойно спросил Косович.
– Осокин? – сержант сдвинул пилотку на затылок и почесал отверткой за ухом. – Не знаю. Кто-то потом уже сказал, что и его убило. Но я не видел. Да и как в тумане все было сначала.
– Большим калибром немцы тогда по вам ударили?
– Я на воронки-то посмотрел – да, приличным. Миллиметров сто, наверное. Гаубицы били, понятное дело.
– Покажи на схеме, где ты стоял во время обстрела, где находился Осокин и другие офицеры. – Косович достал блокнот и быстро набросал контуры опушки, указал ориентиры.
– Ну, если мы вот отсюда тянули линию, – задумался сержант, взяв карандаш, – то я был вот здесь, у последнего колышка. Там на местности дерево отдельно стоящее. Сгорело оно. Сколько до него?
– От того места, где ты находился, сто двадцать три метра, – ответил Косович. – Прикидывай в масштабе расстояние. Где был Осокин?
– Тогда получается, что он был примерно посередине. На одинаковом расстоянии от меня и от этого дерева у вас на схеме. Да, точно, тут лесок еще горбом в поле выходит, кустарника много. Но вообще-то мы работали там, нам не до них было. Не смотрели мы. Может, я заработался и не увидел, как они к лесу отошли. А уж когда нас долбать стали, так вообще ни до кого было.
Косович опросил всех, даже тех, кто собирал раненых и убитых.
Через полтора часа они встретились в поселке. Буров сел к Олегу в машину.
– Значит, так, мы потрясли их еще раз, – быстро заговорил майор. – Мне из подразделения по охране тыла нашли десять пограничников. Ребята все опытные, сверхсрочники еще до войны. Через час я рассажу их «секреты» вокруг «коровьего вымени». Будут наблюдать. От Кирилла пока по Аганесяну ничего. Что у тебя с Осокиным? Нашел его?
– Полтора часа назад, – Косович взглянул на часы и поправился, – уже час сорок минут назад капитан Осокин погиб на передовой во время артиллерийского обстрела. Он выезжал туда с группой связистов на прокладку кабельных линий и проектирование связи между штабом корпуса, КП и НП частей.
– Час от часу не легче, – проворчал майор. – Тело?
– А вот это уже входит в систему, Иван Николаевич. Тела нет. Есть много воронок, есть окровавленная фуражка Осокина, но тела нет. В обычных условиях можно было бы сверить кровь на фуражке с данными из госпиталя, где Осокин лежал в последний раз.
– Условия у нас сложнее некуда, – отрезал Буров. – Времени ни на какие экспертизы нам никто не даст. Да где мы сейчас найдем лабораторию? В госпиталь везти? Их лаборатория забита анализами крови раненых. Твое мнение?
– Варианта два. Первый: прямое попадание снаряда, и тело разнесло в клочья. Мы, может,
