АнтиДиверсант - Анатолий Алексеевич Азольский

первым заговорил Роберт: обрисовал ход арденнской операции, группа армий «Б» генерал-фельдмаршала Моделя успешно продвигается вперед, американцы панически отступают, Брэдли потерял управление войсками и так далее. Рымник внимательно слушал, карандаш его двигался по карте вместе с танковыми колоннами, затем описал дугу и вонзился в Эльзас, в седьмую американскую армию, готовую ударить по правому флангу группы армий «Г» и раздробить тылы пятой танковой армии Моделя, тут подключился Клаус, бодро сообщил, что в ночь на Новый год по Эльзасу будет нанесен удар, с седьмой американской армией будет покончено, к наступлению привлечены лучшие силы, будут атакованы с воздуха все аэродромы союзников в Голландии, Бельгии и Франции, и ход подготовки был Антоном одобрен, как и оборонительные бои в Прибалтике. Карандаш очертил окруженную русскими курляндскую группировку: «Сражаться до последнего, но активных действий по деблокировке не предпринимать, чем меньше волнений Сталину, тем нам лучше!» Шефы обещали не предпринимать, Рымник глянул на них испытующе, спросил меня – по-русски, заметьте, ни Клаус, ни Роберт его не знали, и в последующем часто обращался ко мне, что-то уточняя, – Павел Николаевич, спросил он едко, можно ли доверять этим прощелыгам, и я ответил, что, пожалуй, можно, но с оглядкой, затем последовали новые вопросы Клаусу и Роберту, где фотографии Арбата, что со стариком, не изменился ли маршрут поездок Сталина, ответы мало удовлетворяли склонившегося над картой Рымника, полковник и штурмбаннфюрер получили вдруг задание чрезвычайной важности: узнать, когда вступит СССР в войну с Японией – после чего визитеры были отпущены, они, как всякие чиновники, сделали попытку уклониться от поручения, сказали, что никакими данными пока не располагают, и тем не менее данные они обещали, как всякие чиновники, и через три дня привезли карту Дальнего Востока и Азии с оранжевыми островами Японии, этой картой накрыли ту, европейскую, с Турцией и северной Африкой, с этого дня началась серия совещаний по японскому вопросу, не оставалась без внимания и Европа; арденнская операция начала захлебываться, карту с нею повесили на стену, я вскрыл детскую комнату, нашел школьные ранцы, пеналы, макеты самолетиков и танков, но нужного мне предмета так и не увидел, а требовался… только не смейтесь… да, да, глобус, как у Чаплина, о нем Антон даже не заикался, но я-то, секретарь при «господине Антоне-Иоганне», чувствовал, как хорошо будет соответствовать эта школьная принадлежность геополитическим рассуждениям Рымника, ему одним взором надо было охватить весь земной шар, не прыгать же от карты к карте, да сведения, приносимые Клаусом и Робертом, носили глобальный характер. Роберт, в частности, доложил, что вся агентура активизирована, агент «Михайлов» уже внедрен в самый мозг Красной Армии, скажу сразу, что никакого агента «Михайлова» не было, ни в Генштабе, ни в Ставке, и зачем врал Роберт – не стоит гадать, на совещаниях высокого ранга действовали свои правила игры, их навязывали участникам совещаний оба фюрера, тот и другой не хотели слышать ничего реального, грубого, оскорбляющего их гениальные видения и прозрения, поэтому-то и врали им, и Антону лгали эти немчики, нагло, беспардонно, внуку старика, сказал Клаус, послан самолет с детским питанием, старик занял свой наблюдательный пост и контролирует весь транспорт на Дорогомиловке, что же касается Японии, то война СССР с нею крайне маловероятна. Сталин никогда не нападет на Японию, денонсировать заключенный с Японией пакт о нейтралитете не осмелится, он ведь Гитлера обвиняет в вероломстве, в том, что тот пренебрег таким же пактом с подписью Риббентропа, – нет, нет, ни при каких обстоятельствах даже такой коварный политик не обрушится на страну, не напавшую на СССР в самые критические недели войны… Иосиф Сталин, почтительно напомнили немцы, один-единственный раз в жизни провожал иностранного дипломата, им был Мацуока, и как может Генштаб или Ставка разрабатывать планы вторжения в Японию, если сами американцы не помышляют пока о десанте, еще ведь силен императорский флот, да и на совещании в Тегеране вопрос о Японии не ставился… «Дурачье!» – взревел Антон и обрушился на немцев, обзывая их лентяями, заявил твердо: Сталин обязан напасть на Японию, обязан! Он, господин Антон-Иоганн (Рымник уже говорил о себе в третьем лице), знает Сталина лучше, чем кто-либо в Германии, в Европе, в мире, так работайте, ищите, подтвердите готовность Иосифа оккупировать остров Хоккайдо, Кюсю и Хонсю пусть уж американцы захватывают, жду ваших докладов, господа!.. Думаю, этот бзик японский у Рымника – все-таки от мести, япошек он возненавидел в тот момент, когда узнал о казни Калинкиных, и все более утверждался в мысли, что нечего миндальничать с ними, все трудоспособное население переправить в Сибирь на рудники и лесоповал, остатки рассредоточить по островам Малайского архипелага, с чем охотно соглашались Клаус и Роберт, поддакивали новому фюреру, отваживались и на еще более решительные кары, Клаус предложил перевезти императора Хирохито в Москву, выставить его в японском павильоне на Cельскохозяйственной выставке, смешно вспоминать и горько… Клаус и Роберт забегали, однако на совещаниях у Гитлера они трусливо помалкивали, а тут вознамерились «господина Антона-Иоганна» посадить в лужу, доказать ему свою правоту, и – перестарались, при очередном докладе чуткое ухо Антона уловило фальшь, он вгляделся в немцев, картинно отшвырнул карандаш, сдавленным, злобным полушепотом спросил: у вас, господин полковник, глаза, я вижу, бегают, ваша совесть не чиста, вы что-то скрываете, да?.. А у вас почему, штурмбаннфюрер, голос дрожит, руки трясутся, вы боитесь мне что-то сказать?.. Немцы потупили глаза, виновато молчали, Антон же начинал свирепеть и добился своего, Роберт признался, а Клаус это подтвердил, что господин Антон-Иоганн прав, вторжение русских на Японские острова готовится, тому есть неопровержимые свидетельства. Где они, заорал Антон, доставьте мне их сюда, и немцы умчались в Берлин, через два часа они привезли помощника военного атташе Японии, подтащили его к столу, где карта с оранжевыми островами, доверия живое свидетельство не внушало, помощника выдернули из бочки с горячей водой, прервали его японскую сиесту, укутали в просторное кимоно, накинули шинель, нахлобучили шапку, япошка, сильно напуганный, со страха временами говорил на ломаном русском языке, почему – не знаю, сообщил же он нечто умопомрачительное для немцев, для Клауса и Роберта: да, в Генштабе Красной Армии создан отдел для разработки планов нападения на Японию, сообщение получено из Квантунской группировки, перехвачен русский офицер с документами, достоверность которых сомнения не вызывает, русские высадятся на Хоккайдо двумя армиями, уже подсчитано, сколько авиации потребует эта десантная операция и каково военно-морское обеспечение. «Так я и знал!» – воскликнул Антон, испепеляюще глядя на немцев и срывая с кителя Роберта Железный