— Мишенька, что это? У тебя неприятности?
— Я возвращаюсь в армию, Мариша…
— Почему? Что-то случилось?
Мишка обнял жену и проговорил ей в самое ухо:
— Случилось, родная… Случилось… У меня друзья погибли… Они меня на дембель провожали! Я всех их знал! И вдруг… Все, одним махом!.. Двадцать шесть пацанов и ротный!.. Понимаешь?!.
— Как?
— Вертолет… «Духи» вертолет сбили… За несколько минут до приземления… С-суки!
И тут Док сорвался…
Он саданул кулаком в кухонную дверь так, что та лопнула прямо посредине, а на пол посыпались филенки:
— Шакалы! Шакалы, бля!!! Я же их теперь за пацанов погибших зубами рвать буду, эту падаль!!!
Благо, что малышка Верочка в тот день опять была дома у Тадеуша, который считал ее своей родной внучкой, иначе этот грохот наверняка испугал бы малолетнюю девчушку, как напугал ее мать… Но… Марина была все же взрослой женщиной, которая умела справляться со своими страхами… Она обняла Мишку за широкие плечи и посмотрела в глаза:
— Но ведь ты всю жизнь мечтал быть врачом, Мишенька…
— Мечтал… Только… Тогда я еще войны не видел… А теперь я знаю, что это такое… Я там нужен, Мариша… Я в спецназе служил… И теперь, наверное, навсегда останусь спецназовцем… Знаешь… Есть у афганцев такая поговорка: «Старую собаку невозможно научить новым командам!»
— И что теперь будет?
— Поговорю с Тадеушем… Мы с ним несколько раз в Балашиху ездили… Там есть часть одна, мы ее бойцов тренировали… Я еще толком не понял, но знаю точно, что это часть какого-то спецназа…
— А дальше-то что?
— Напишу рапорт, пусть меня на сверхсрочную службу возьмут… И будет у тебя, Маринка, муж — армейский «сверчок»…
— И уговаривать тебя, я так понимаю, нет смысла?
— Мне надо в Афган вернуться, Марина… Не смогу я жить спокойно, если за пацанов не отомщу!..
— И это надолго?
— Пока война не закончится… А потом уж и в академию вернусь… Доучусь, как положено, и буду дипломированным хирургом… А сейчас… Пойми! Я просто не могу иначе!..
Маринка тогда только всхлипнула тихонько, но ответила без укора:
— Ну что ж, Миша… Значит, наверное, так и в самом деле надо… Иди… Служи… Учи других выживать… И обязательно выживи сам!.. А мы… Мы тебя будем ждать… Ждать и надеяться, что все пули пролетят мимо тебя, родной… Иди… — Она обняла его и прошептала: — Спасибо тебе, Господи, что подарил мне настоящего мужчину… Служи, родной, и помни, что у тебя есть дом и семья…
14 января
…Учитель Тадеуш, когда узнал Мишкино решение и причины, по которым оно было принято, молчал полдня… А потом, так же молча, одним жестом, позвал Мишу за собой, усадил в свою старенькую потрепанную «копейку» и в полной тишине отвез его в Балашиху…
…Каков был разговор у Тадеуша с командиром этой воинской части, для Мишки навсегда осталось загадкой, но… Через сорок минут ожидания в коридоре дверь командирского кабинета отворилась, и из нее вышел крепкий моложавый подполковник. Он внимательно, оценивающе посмотрел на Мишку и протянул ладонь для рукопожатия:
— Меня зовут подполковник Воловец… Я командир отряда… Рабочий позывной Батя…
— Сержант запаса Михаил Парубец, позывной — Док! — ответил Мишка…
— Уже не запаса… Уже сержант сверхсрочной службы… Добро пожаловать в семью, боец!.. Надеюсь, что ты не подведешь своего учителя…
— Не подведу, товарищ подполковник! Никогда!..
…Вот так 14 января 1986 года в отряде появился еще один боец — Док…
Часть пятая
«Никто, кроме нас!»…
Осень 2008 г. Москва.
И опять немного от автора…
«…А дальше?» — спросит, конечно же, мой читатель…
Ну а что дальше?
Мишка волею судеб и жизненных перипетий попал в Отдельный отряд специального назначения…
Но и здесь он не изменил все же своему истинному призванию — призванию врача…
Рассказывать о том, какие тренировки пришлось пройти Мишке, я думаю, не стоит — об этом мною уже написано несколько книг…
Скажу только одно: весной 86-го сержант Парубец как полноправный боец был зачислен в состав разведдиверсионной группы капитана Князева, или попросту Шаха…
И пошли «служебные командировки»…
Не хочется повторяться, говорить о том, что уже написано в книгах «Железный прапор» и «Слон»… Скажу одно — Мишка был «незаметным», никогда не лез «поперед батьки в пекло», но всегда был настолько незаменимым бойцом, неотъемлемой частичкой этой боевой семьи, называвшейся РДГ, что теперь ее невозможно было представить без сержанта Парубца…
И где только не успел побывать Док за те два года, пока летом 88-го в отряд командиром РДГ не пришел его последний командир, молоденький лейтенант Андрей Проценко…
Они опять летали на выполнение спецзаданий за Речку, в опаленный войной Афганистан, в Таджикистан, в Дагестан… Обо всем этом ваш покорный слуга уже успел рассказать в других книгах…
Но автору хочется вспомнить те совместные операции, в которых вместе с Доком принимал участие уже и сам Филин… И рассказать о той незаметной роли, которую играл в них Док…
А началось все опять с Афгана…
С той самой первой для молодого лейтенанта и едва не ставшей последней боевой операции…
И рассказать о Доке хочется не как о прекрасном разведчике-диверсанте, в чем ни у кого и никогда не возникало никаких сомнений, а о другой его ипостаси — рассказать хочется о Доке-враче…
Тогда, осенью 88-го, в той совершенно безумной и нереально сложной, даже для таких профессионалов спецоперации эта Мишкина ипостась, его вторая сущность, проявилась не сразу, а только через почти две недели… Именно в тот момент, когда всем им потребовались его знания и уже немалый опыт в «военно-полевой хирургии»… Тогда, когда они нашли все же на старой заброшенной конюшне близ пакистанского городишки Чаман чайханщика Хайзуллу, но в таком состоянии, что…
Ноябрь-декабрь 1988 г. Афганистан.
Операция «Хайзулла»…
— Тут вот еще что, командир…
Всего несколько минут назад группа сумела бесшумно захватить старую конюшню, которую охраняли несколько «духов», и теперь командир «боевой тройки» Индеец докладывал Андрею результаты этого захвата…
— Ну же, Артур!
— Там у них один пленный афганец в клетке сидит, полужмурик… Его, видимо, пытали — я много чего видел в этой жизни, но этот должен был их сильно достать, если с ним такое сотворили… Пойдем, посмотришь…
В одной из комнат была оборудована походная тюрьма.
То, что увидел Филин, заставило его сердце ухнуть куда-то вниз, к каблукам…
Невольник сидел на полу, а его руки прикованы цепями к стене и разведены в стороны. Черная борода, смуглое лицо, все бы ничего, но вот ноги!.. Кто-то методично, от колен вниз до щиколоток срезал ремешки кожи в сантиметр шириной, получилась эдакая бахрома…
Он сидел в луже собственной крови, не подавая признаков жизни, а вокруг вились жирные мухи…
Волосы на голове Андрея приподняли чалму.
Не говоря ни слова, к афганцу бросился Док…
А Филин вышел на порог… И таким сладко-пьянящим показался ему воздух после смрада и сладковатого запаха крови в узилище, что голова пошла кругом…
— Андрюха, тут такие дела… — зашептал в ухо Док. — Края надрезов заживали не одновременно — его планомерно резали в течение, думаю, часов 40, никак не меньше… Он в болевом шоке, но, видимо, крепкий мужичок… Он в сознании и все бормочет, что, мол, он несчастный чайханщик и, кроме шурпы и чая, ничего не знает… С ним сейчас Бай.
— Слышь, Док… — Андрей перевел дух, еле-еле справившись с рвотным рефлексом. — Это Хайзулла… Это мы его искали…
— Ох, ни фига себе!.. — Этот вояка был удивлен по-настоящему. — Ну и что дальше?
— Будем думать, и думать быстро!
Обалдевший от новости Док пошел поделиться ею с ребятами, а Филин остался стоять на пороге… Его никто не трогал, не задавал вопросов — каждый понимал, что от принятого командиром решения теперь зависят и их жизни…
Через несколько минут Андрей вновь вошел в помещение, где находился Хайзулла, и не без содрогания наклонившись над лицом Хайзуллы-Николая, он стал пристально всматриваться в это, невероятно постаревшее лицо друга детства.
— Я вкатил ему промедол и, как смог, сложил в «кучу» его ноги… — проговорил над ухом командира Док. — Он потерял много крови, лейтенант, и уже почти не жилец… Но организм крепкий — выдержать такое не каждый смог бы… Он будет спать долго, не трогал бы ты его сейчас. Ему и так отвалило на всю жизнь…
Внезапно Хайзулла открыл глаза. И от ясности взгляда у Андрея мурашки поползли под одеждой.
— А я все думал, — очень медленно произнес Хайзулла. — Кто же этот мой Большой Шанс, которого я знаю в лицо? Ну, привет, бача…[28]
