Все выглядело настолько спокойно, что Мазур самую чуточку расслабился: ну, на пару делений… Помимо прямых служебных обязанностей, ему перед поездкой пришлось гасить свои собственные заморочки. Товарищ Панкратов, прослышав о «передовом отряде рабочего класса», рвался сюда со страшной силой, открытым текстом выражая желание тоже толкнуть речь, благо переводчица у него есть (та самая Ирина, обитавшая пока в посольстве, поскольку Мазуру и впрямь могла пригодиться), мало того — раздать передовому пролетариату соответствующую литературу (у него, оказалось, есть еще две громадных коробки с книгами на французском). Мазуру стоило немалых трудов отбиться, в конце концов заявив безапелляционным тоном, что список сопровождающих и выступающих заранее согласован в столь высоких здешних инстанциях, что сказать страшно. Магическое слово «высшие инстанции» на Панкратова все же подействовало…
Он покосился на часы: ага, Принцесса перевалила за половину речи… Все спокойно пока, ни первые ряды работяг, ни «белые воротнички» (а за ними тоже на всякий случай надзирают бдительно), пока что вне подозрений — а тылы прикрыты надежно. Вряд ли стоит ожидать, что пушку внезапно выхватит благообразный управляющий рудником: жирное жалованье, свой пакет акций, положение в обществе, легко не перекупишь, особенно для роли наемного убийцы… хотя и его держат краем глаза, недоверие следует не доводить до абсурда, но держать по максимуму — а вдруг пальнет не по заданию, а оттого, что шизанулся в одночасье? И такое случалось под разными широтами — а-ля Джон Хинкли и ему подобные, которых просто невозможно вычислить заранее и самой мощной спецслужбе… А ведь он, паразит, притворяясь невозмутимым, тоже с приятностью озирает обнаженную спину и ножки Принцессы: ну, француз, что возьмешь, да и Принцесса тот еще экземплярчик… Вот только в подсознании сидит все та же тоскливая заноза: а ну как загонят в законные мужья, тем более что она сама что-то такое явно комбинирует. Единственное спасение, как уже говорилось — происки французской разведки, каковые в данном случае надлежит принять с восторгом…
Все, речь подходит к концу. От здания, из которого они вышли, проверенный народ уже волокет аппаратуру — усилители, ударные установки, мотки кабелей. Опять-таки по примеру Папы, а не только по совету французов пару часов будет выкладываться на всю катушку один из девичьих ансамблей: пятеро красоток, три черных и две белых, одетых даже скупее Принцессы. Она сама это время проведет на небольшом банкете для местной «белой кости», переночует в отеле (есть стойкие подозрения, что Мазуру и на сей раз не отвертеться), а утречком все сядут в три самолета и вернутся в столицу. Самолеты все это время — в двойном кольце охраны, так что бомбу подложить нереально. Что же, на сей раз обойдется? А ведь похоже…
Ага, финал. Рев толпы и гром аплодисментов, Принцесса машет обеими руками, подняв их над головой так, что куцее дорогущее платьишко вовсе уж рискованно задралось, явив собравшимся краешек розовых кружевных трусиков. Ну, что ж, кашу маслом не испортишь, вон как орут, подпрыгивают, руками машут… Пожалуй что, на референдуме здесь совершенно добровольно проголосуют правильно. По точным данным Мтанги, Мукузели тоже собирается здесь выступить в скором времени — и хрен с ним, никто не намерен препятствовать: после Принцессы старый очкастый хрен будет смотреться бледно — будет, конечно, нудить всякую интеллигентскую ерунду и никаких музыкальных красоток с собой не привезет, так что его гастроль будет заведомо провальной…
Все. Под неумолчный рев толпы Принцесса спустилась с эстрады, к которой уже выдвигались красоточки из ансамбля, и Мазур поневоле ухмыльнулся: малость наслышан был об их моральном облике, как частенько случалось в иных местах, их этой ночью непременно разберут по постелям здешние бонзы, девочки раскованные и не гнушаются приработком на стороне, не имеющим никакого отношения к музыке.
Той же компанией — Принцесса, Мазур, управляющий и охрана — они направились мимо главной конторы поселка, из которой выходили к эстраде. Отель располагается близко к ней, так что нет необходимости подгонять машины. Хороший отель, респектабельный, не без роскоши, тоже довоенной постройки: сюда по делам частенько наведываются воротилы, в том числе и иностранные, об их комфорте давненько позаботились. Как сплошь и рядом в заведениях такого класса, здесь имеется «президентский» номер, занимающий добрую половину третьего этажа, иногда там останавливаются самые жирные акулы капитализма, а вот Папа, будучи в Турдьевилле, роскошными апартаментами пренебрег — как он это умел, быстренько обаял голубоглазую блондинку из канцелярских (быть может, ту, что Мазур видел среди «белой кости», весьма недурна девочка) и уединился с ней в номере попроще. Но сейчас «президентский» люкс отвели Принцессе — без особого с ее стороны желания, просто-напросто из соображений престижа: как-никак преемница и будущая королева. Вот Мукузели (сие уже обговорено с кем следует) «президентского номера» не получит, да и вместо роскошного банкета будет скудный фуршетик… Хватит с него и этого, медные воротилы, как и их собратья из других областей серьезного бизнеса, как-то несерьезно к доктору относятся, они и сами не расположены его пряниками кормить и смазливых горничных на ночь подкладывать. Неплохо, подумал Мазур — и референдум здесь явно выиграли, и все спокойно пока…
И все же он не расслаблялся особенно, шел, зорко поглядывая по сторонам, держа руку поближе к левой поле расстегнутого пиджака, под которой висела «беретта» с удлиненным магазином. Роскошный вестибюль — лепнина, сусальное золото, черное дерево и тяжелый алый бархат… Коридорные и помянутые смазливые горничные стоят едва ли не навытяжку, и повсюду — молодчики в штатском, пиджаки у всех, как у Мазура, предусмотрительно расстегнуты… Широкая лестница со строго-изящными мраморными перилами, устланная во всю ширь темно-красным ковром… Второй этаж, третий, двинулись к «президентскому»…
И здесь торчат агенты — их и в номере в ожидании Принцессы полдюжины толчется. В конце широкого коридора показался осанистый пожилой негр в безукоризненном смокинге, катящий перед собой никелированную тележку со множеством покрытых серебряными колпаками блюд и множеством бутылок с солидными этикетками на втором, нижнем ярусе. Ну что же, будем демократичны, не станем заставлять его прижиматься к стене, малость посторонимся… Из-под иных колпаков пробивается парок и вкусные запахи — все с пылу, с жару, по высшему классу, даже в желудке чуток заурчало, пора бы пожрать как следует, Мазур, всецело поглощенный службой, так и не позавтракал толком, перехватил кое-что по мелочи, и было это несколько часов назад…
Тьфу ты! У блестящей тележки вдруг отвалилось правое заднее колесико, и она накренилась на правый борт так, что серебряные колпаки слетели, инстинктивно шарахнулись охранники, на которых полились водопадом горячие роскошные супы, повалились горячие яства, посыпались бутылки, и кто-то взвыл, ошпаренный, короткая неразбериха…
Но Мазур-то видел: колесико отвалилось не просто так — после того, как вылощенный официант нажал правой ногой на ось рядом!
Он действовал мгновенно: шагнул вправо, заслоняя собой Принцессу, выхватывая пистолет. В секунду снял с предохранителя указательным пальцем: чем удобна «беретта», так это тем, что у многих моделей предохранитель с двух сторон… Черный кургузый револьвер в руке официанта, выстрел, Мазур ощутил тупой удар по ребрам справа — но и сам уже выстрелил трижды, негр завалился с алыми пятнами на белоснежном смокинге, в падающего пальнули еще несколько раз с двух сторон…
Дальнейшего хода событий Мазур не видел — он, держа пистолет наготове, потащил Принцессу, все так же закрывая собой, к высокой двустворчатой двери «президентского номера», свободной рукой нажал на вычурную блестящую ручку, втолкнул девушку внутрь и захлопнул дверь за собой. Двое агентов, уже державших под прицелом дверь, торопливо опустили пистолеты.
— Все в коридор! — рявкнул Мазур тому, что справа, знал, что он владеет английским и старший здесь.
Агент громко крикнул что-то по-французски, показались остальные, тоже с пистолетами наголо, и вся орава проворно убралась из номера. До Принцессы, похоже, только сейчас дошло. Расслабленной походкой она добрела до низкого столика, уставленного батареей бутылок, вазочек со льдом и сифонов, плюхнулась в роскошное кожаное кресло. Взяла первую попавшуюся бутылку, набулькала приличный бокал коньяка и медленно выцедила сквозь зубы. Руки у нее при этом почти что и не дрожали, край хрустального бокала о зубы не звякал — неплохо держится, ага…
В коридоре, слышно было, шумно перекликались и топотали. Убрав пистолет в кобуру, Мазур несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, всякий раз морщась от боли, прислушиваясь к ощущениям. Кажется, ни одно ребро не сломано, хотя следует в столице сделать рентген на предмет возможных трещин — но болит адски, и долго еще будет болеть, синячище останется знатный… Расстегнув украшенную аккуратной дырочкой с опаленными краями рубашку, он, кривя губы, рассмотрел застрявшую в бронежилете сплющенную пулю, моментально прикинул: он повыше Принцессы, и потому ему прилетело по нижним ребрам, но, учитывая ее рост, пуля шла ей прямехонько в сердце, похоже, калибр даже не девятый — штатовский классический, одиннадцать сорок три… Вот сволочь…
