Следующий удар пальцами правой руки, так называемое «жало гюрзы», Ушаков нанес в висок.
Над ухом мастера Феди, затаившегося между чоповским джипом и мусорным контейнером, легла пуля, выпущенная со стороны бункера. Капитан Кузнецов перевел оружие в режим одиночной стрельбы. Мастер Федя вздрогнул, пригнулся еще ниже, и в следующую секунду пуля ударила уже над другим ухом.
– Федя, мастер саньда! – послышался со стороны бункера голос Кузьмы. – Поднимайся-ка в темпе, пока башку тебе не продырявил.
Ждать себя мастер не заставил, поднялся и в самом деле быстрехонько, не забыв при этом вытянуть руки ладонями вперед.
– Ну вот, – продолжил Кузнецов. – Дипмиссия сформирована. С кем, как говорится, не бывает?
– И чего дальше? – спросил мастер Федя.
– Командуй своим, чтобы оружие сложили. И еще ключи от джипа, что справа от тебя, принеси.
Федя раскрыл было рот, чтобы и в самом деле отдать команду, но тут со стороны главного здания появился высокий светловолосый мужчина, двигающийся в полный рост и не имеющий в руках видимого оружия. Его внешность показалась Кузнецову и расположившемуся рядом Ушакову знакомой.
– Стрелять не нужно! Сильно нервничать тоже, – проговорил мужчина, остановившись в пяти шагах от обомлевшего Феди. – Я майор Калистратов, управление по борьбе с терроризмом столичной контрразведки, – внятно и громко произнес он в сторону бункера. – Хочу переговорить с теми, кому нужны ключи от джипа.
– Старинный знакомый, – шепотом произнес Кузьма, узнав наконец высокого блондина.
Несколько раз они «имели честь» вместе с майором участвовать в совместных оперативных мероприятиях.
– Да, это и в самом деле Калистратов из столичной контрразведки, – в свою очередь кивнул Адмирал.
Стрелять в офицера смежного ведомства было чревато печальными последствиями во всех случаях… Ну а если этот офицер сам предлагает побеседовать, то не стоит от разговора отказываться.
– Неплохо, – кивнув на остывающее тело Вовы-беспредельщика, проговорил Калистратов. – Да опустите вы оружие, мужики.
Ушаков и в самом деле перестал держать майора на прицеле, Кузнецов же свой «ПП» опускать не торопился.
– Чуть раньше, чуть позже – какая, в принципе, разница? – продолжая смотреть на труп Вовы, сказал Калистратов. – А еще говорят, менты только дубинками махать могут, – при этих словах майор перевел взгляд на Сергея.
– Это что, – махнул рукой Ушаков. – Когда молодой был, лично взял чемпиона стран Азии по боксу, тот наркотики перевозил. Тоже такой же подсечкой его сбил… Так мы слушаем тебя, Калистратов.
Адмирал намеренно назвал «старшего брата» на «ты», давая понять, что сейчас официальная субординация не действует. Блондин в ответ лишь брезгливо усмехнулся.
– На Рыжего работаете, ребята? – спросил с традиционно присущей «старшим братьям» барственностью Калистратов.
– А ты? – вопросом на вопрос отозвался Ушаков.
– А я на черного, маленького, усатого.
– Директора, – без вопросительной интонации кивнул Сергей.
– Точно, – не стал возражать Калистратов. – И у меня есть к вам деловое предложение…
– Работать на твоего маленького, черного, усатого?
– Вот смотрите, мужики, как все сложилось. Мы с вами все трое офицеры. Всю жизнь служили не за совесть, а за страх. А нас, в свою очередь, подставляли под пули и ножи вот такой вот мрази. – Калистратов вновь кивнул в сторону трупа Вовы. – Вас сегодня подставили, меня завтра… Будешь спорить? – выдержав небольшую паузу, спросил Блондин, в упор глядя на Адмирала.
– На пустой треп времени нет, – пожал плечами Ушаков. – Ты предлагаешь нам обоим перейти в твое полное распоряжение, выполнять все твои команды.
– Ну а чего церемониться? – уже без всякой барственности усмехнулся Блондин. – Вы же пешки, хоть и носите погоны старших офицеров… Как и я, – после паузы добавил Калистратов. – Ваш генерал, ребятишки, прекрасно знал, что вы в плену у этой гориллы. Немного попереживал, а потом сделал вид, что ничего страшного не произошло. И отправил почти весь ваш отряд в срочную спецкомандировку на Северный Кавказ. Маленький усатый перекупил старшого вашего.
После этих слов образовалась длительная пауза. Ушаков думал о том, что, скорее всего, этот Калистратов сказал правду. Достаточно вспомнить, как в одной из северокавказских командировок боевое отделение отряда Ушакова попало в ловушку, устроенную боевиками из отряда тогда еще здравствующего эмира Хаттаба. Главная подлость была в том, что с сепаратистами на тот период было очередное дурацкое перемирие. Собровцы же выехали в одно из сел, чтобы захватить связного, сработали по агентурной наводке. Рассчитывали обойтись без стрельбы, то есть формально перемирие нарушать не собирались. Начальство в лице самого высокого генералитета дало «добро» на операцию. Однако в селе собровцев ждала засада, агентурные данные оказались умелой ловушкой, разведдиверсонная работа у Хаттаба была поставлена на должном уровне. Спецназовцы сумели забаррикадироваться в одном из домов и двое суток вели бой с превосходящими силами боевиков. Генералы лишь разводили руками и ни в коем случае не решались нарушить перемирие и выдвинуть в помощь собровцам подкрепление с бронетехникой и вертолетами. Спецназовцы же просили по рации помощи, но к исходу вторых суток радиостанция была расстреляна. И лишь на третьи сутки милицейские спецназовцы совместно с внутренними войсками и морскими пехотинцами выдвинулись на помощь к осажденным – у одного из высочайших начальников пробудилась-таки совесть. В боевом отделении было восемь человек. Когда спецы МВД вместе с морскими пехотинцами выбили из села боевиков и освободили собровцев, то живыми нашли лишь троих, и то каждый имел ранения различной тяжести… Не имей офицеры СОБРа столь хорошей боевой подготовки – все отделение пало бы еще в первые сутки. Что знал о Калистратове Ушаков? Что тот так же, как и Сергей с Кузьмой, прошел Чечню, вроде даже награжден был за что-то. Еще говорили, что в контрразведку Калистратов пришел из внутренних войск МВД, считай, почти коллеги… И потом, сейчас главное было выбраться на волю, а там уж разобраться, что делать с рыжими-черными-усатыми. А Калистратов в эти минуты думал, что эти спецы покруче Вовы будут и, кажется, теперь позлее. На самом деле Калистратову нужно было зачистить все концы, все, что только возможно на этот час. И эти ребята из СОБРа были очень даже кстати. Главное, ни в коем случае не потерять командирского статуса.
– По рукам, Калистратов, – первым нарушил молчание Сергей Ушаков.
– По рукам, – поддержал своего командира Кузнецов.
– Тогда, – пожав ладони собровцам, захватил в свои руки инициативу Калистратов, – ЧОП я распускаю, пусть эта отморозь валит из столицы как можно дальше. Вы же внимательнейшим образом слушаете меня!
Выслушав прибывших из подмосковья Шаинского и Касаткина, Ганс спросил:
– Леонид, тебе Денис Фальк знаком?
Даже не предложив чашки кофе прибывшим с дороги, Ганс озадачил подполковника вопросом.
– Вычислили следующую кандидатуру на устранение? – отозвался Леонид.
– Вычислили, – переглянувшись с молчавшей Ольгой, ответил Ганс. – Так знаком вам Фальк или нет?
На сей раз он спросил об этом обоих десантников.
– Знаком, – переглянувшись с командиром, ответил Валера Касаткин.
Либерального журналиста Дениса Фалька оба они помнили прекрасно. Такой персонаж на всю жизнь в памяти остается. Впервые познакомились во фронтовых условиях. Увидев прибывшего на передовую столичного репортера, многие бойцы ВДВ ахнули, так не вязался этот Денис с окопным пейзажем. Среднего роста, худенький, немного картавящий парень с длинными, собранными на затылке в пучок волосами, блестящей серьгой в ухе и тоненькими перчатками, под которыми как пить дать скрывал маникюр. Денис вежливо поздоровался и весь день шастал по окопам и блиндажам, выспрашивал бойцов, в основном срочников, как кормят, не издеваются ли «деды». А к вечеру Фальк исчез, точно и не было его.
– Куда этот, с маникюром, запропал? – спросил у знакомого особиста Шаинский.
– Пропал и пропал, – довольно зло отозвался особист, давая понять, что разговор ему неприятен.
– Может, его «чехи» утащили?
– Да нет… Он сам к ним ушел.
– Как сам?!
– Да вот так! Ручкой нам сделал и через линию фронта.
– Лихо!
– Наш наблюдатель видел в оптику, что его там джип ждал. И с какой-то бородатой образиной этот Фальк поручкался и чуть ли не поцеловался. Так что теперь он у «чехов». Только об этом не нужно…
Леонид лишь вяло кивнул. В самом деле, не нужно. Через некоторое время Фальк обратно вернется, вновь будет про дедовщину расспрашивать. А у ребят нервы на пределе – грохнут либерального борзописца, тут же, как шакалы, наедут телевизионщики, за ними прокурорские… Не нужно этого. Только интересно получается – военные журналисты существовали с самого начала рождения прессы, были они и в Первую, и во Вторую мировую. Но никогда, ни на одной войне ни один журналист не мог так вот спокойненько переходить с одной воюющей стороны на другую. Военными журналистами в годы Великой Отечественной были Константин Симонов, Шолохов, Михалков. Разве можно представить себе, что помимо статей для советской прессы они еще ухитрились бы взять интервью у карателей в Хатыни, охранников Освенцима или героев эсэсовской дивизии «Мертвая голова»? Нет, когда война идет, будь добр быть на чьей-то одной стороне. Или ты в Красной армии, или ты «власовец», предатель, коих в плен не брали, а танками раскатывали… Хочется, хочется не лишенному журналистского таланта Денису Фальку быть суперобъективным, сверхгуманным, одним словом, уж совсем либеральным и демократичным. Только вот здесь какой нюанс! Если Фалька, когда он вернется от «чехов», по-человечески попросить дать информацию о лагерях боевиков, их командирах, вооружении, возможных планах, Денис оскорбится и с брезгливой миной заявит, что по какой-то там международной журналистской конвенции он не обязан, да просто-таки не имеет права давать информацию военным. И ничего ты с ним не сделаешь, не то что тронуть такого, ему и пальчиком пригрозить нельзя! Он-де независимый журналист, его дело – сторона! Именно так отвечали некоторые журналюги в Буденновске, после выхода из больницы, захваченной боевиками Шамиля Басаева. Бойцы «Альфы» пытались узнать хотя бы примерную численность боевиков, как они расположились внутри больницы. И получали брезгливый отказ… А теперь представим обратную ситуацию. Заявляется такой вот Денис Фальк к некоему полевому командиру Ахмеду. Тот его встречает как дорогого гостя. Возит на джипе, кормит-поит коньяком, точно родного человека. И так, между делом, интересуется: «Не скажешь ли, дорогой Денис Аркадьевич, кто командир у десантников, не слышал ли что об их планах?» – и прочее, прочее, прочее… Думаете, оскорбится журналюга? Вновь на международную конвенцию сошлется? Если так, то журналюгу этого более никто живым не увидит. А Ахмед нужную информацию получить сумеет. Только уже не с помощью коньяка…
