— Мне от тебя нужно сущих пустяков, — сказал Данил. — Чтобы подробно рассказала, какого черта влезла в совершенно ненужные тебе игры. Кто тебя подначил наезжать на нас печатно? Кто тебя возил в Байкальск и водил там фотографировать стульчики? Подробно, с деталями и яркими фактами. Как там все начиналось? «Однажды ко мне подошел»?.. Или: «Однажды меня попросил добрый друг»?.. Валяй, Шехерезада.
Она задумчиво докурила сигарету, растерла ее в пепельнице и спросила:
— А какие у меня гарантии?
— Никаких, — сказал Данил. — Просто, видишь ли, нам не будет никакого смысла размалывать тебя в порошок, если убедимся, что от тебя может быть польза. Можешь не считать это гарантией, но других у тебя нет…
— Ну хорошо, — сказала она, вытаскивая новую сигарету. — Неделю назад ко мне в нашей столовой подсел человек. И представился сотрудником КГБ. Майор.
— И документы показывал?
— Показывал. Логун Вячеслав Сергеевич.
— Как было оформлено удостоверение? — спросил Данил. — На какую аббревиатуру? АФБ, МБ, ФСК?
— ФСК. Это было до последнего переименования.
Данил задумчиво постукивал пальцами по столу. Вряд ли стоило ликовать. Во-первых, до сих пор разнообразнейшие спецслужбы сплошь и рядом прикрывались удостоверениями «братских» контор. Во-вторых, подделать можно все что угодно, да вдобавок, несмотря на все кампании по обмену корочек, иные шантарские чекисты, Данил знал достоверно, не обменяли еще удостоверения АФБ РФ, хотя с тех пор успели поработать и в МБВД, и в МБ, и в ФСК, а теперь трудились в ФСБ… Так что это еще не след.
— А ты что, так много гэбэшных удостоверений видела, способна отличить липу с разлету?
Рамона пожала плечами:
— Перед тем как лететь в Байкальск, мы заходили в управление ГБ. Я осталась ждать в комнате для посетителей, это справа, как войдешь…
— Знаю. А он?
— Он прошел наверх. Совершенно уверенно, прапорщик его пропустил без звука.
«Хреноватое что-то закручивается», — подумал Данил.
— Что, он тебя вербовал? Брал подписку?
— Нет. Сказал, что они читали мои статьи и выбрали в качестве подходящей кандидатуры. Конечно, было много всяких словес о следственной тайне… В общем, они готовили операцию по изъятию наркотиков из вашего контейнера. В Байкальске. Я согласилась моментально.
— Ну, еще бы, — фыркнул Данил. — Такую помоечку дали понюхать.
— А почему я должна отказываться от такого материала? Нынче, знаете ли, пресса на самоокупаемости…
— Так… — сказал Данил. — И полетели вы в Байкальск, как два голубка… На чем?
— На самолете, естественно. В пятницу вечером. Обычным рейсом. Рассказывать, что было в Байкальске, или вам лучше знать? — она впервые глянула с некоторым вызовом.
— Привели собачку, собачка нюхнула контейнер…
— Да.
— Собачку подвели к конкретному контейнеру?
— Нет, она сначала понюхала два-три других…
— Девственная чистота эксперимента… — проворчал Данил. — А потом, значит, вскрыли наш?
— Да.
— И как себя при этом вел твой Логун?
— Ну… Он держался как совершенно свой человек. Его там все называли майором или по имени-отчеству. Так что не питайте иллюзий насчет аферистов и поддельных корочек… Логун, знаете ли, настоящий, хоть я и допускаю, что никакой он не Логун…
— А утром собрались назад? Ночью, часом, не трахались?
— Он, извините, не похож ни на вас, ни на ваших гангстеров.
— На чем летели назад?
— На военном самолете.
— Неужели на истребителе? — хмыкнул Данил.
— Шуточки у вас… На военно-транспортном, так это, кажется, называется. Большой, зеленый, с двумя винтами. Там было еще несколько офицеров, но незнакомых, мы ни с кем не разговаривали…
— Ну, а потом?
— Логун гарантировал, что у меня будет эксклюзив на все материалы о вашей конторе. Каковую в самое ближайшее время будут ощипывать, как гуся…
— Ох, как вам всем нравится это словечко — эксклюзив… — сказал Данил. — Как кошке валерьянка. Что же, при столь горячо завязавшейся дружбе он так-таки не обещал тебя вытащить в случае чего?
— Он обещал, что поможет, если вы попытаетесь устроить провокацию…
— А мы устраивали провокацию? — ласково спросил Данил. — Малюточка, честное слово, не наша…
Она и не подумала смущаться, спокойно пожала плечами:
— Он мне оставил телефон. Только это, увы, не прежние времена, когда при слове «КГБ» менты вставали навытяжку. Да и время в самом деле позднее, тут вы меня подсекли качественно. Я бы до него дозвонилась самое раннее завтра поутру, когда вашему менту поневоле пришлось бы дать адвоката…
— И все? — спросил Данил. — На этом твои интимные связи с госбезопасностью заканчиваются?
— Все. Я бы ждала его звонка…
— Как он выглядит?
Рамона потушила сигарету:
— Слушайте, вы в самом деле хотите неприятностей? В конце-то концов, подписки я не давала и не обязана молчать, но если вы пойдете дальше, непременно огребете…
— А в камеру хочешь? — еще ласковее спросил Данил. — Будут у нас неприятности или нет — это уж наша забота. Как он выглядит?
— Ваших лет или чуть помоложе. Волосы светлые, пышные, но не длинные. Усы, короткие, густые, как у царских офицеров. Носит очки. Высокий, роста примерно вашего. А движется… знаете, так мягко, пластично, как большая кошка.
— Можешь ему позвонить прямо сейчас?
Рамона мотнула головой:
— Это служебный, он говорил, что бывает там только до шести, самое позднее, до семи. Стала бы я иначе колоться, как дура… Очень уж не хочется в камеру ко всякой рвани… А больше ничего не знаю, хотите верьте, хотите нет.
Даже если она врала, больше от нее в данный момент ничего не добьешься слепому видно…
— Вы понимаете, что будут неприятности? — настойчиво повторила она.
— Не пугай, — рассеянно сказал Данил. — И не строй ты из себя Шарон Стоун в том боевичке на итальянские мотивы, как бишь его… Между прочим, западных шакалов пера тоже хлопают, хоть их газетки — конторы с могучей финансовой подпиткой, не чета вашим… У тебя есть какие-нибудь контакты с людьми Беса? И не вкручивай, будто про такого слыхом не слыхивала…
— Нет у меня никаких контактов.
— А Хилкевича из «Крогер ЛТД» знаешь?
— Он у нас объявления тискал. В полосах «Куплю-продам». — Она опять ухмыльнулась не без дерзости: — Меня мужики не интересуют… Ну? Слово вы держите, или как?
— Слово-то я держу… — медленно сказал Данил. — И пойдешь ты сейчас домой… правда, сначала почирикаешь с нашим художником на предмет фоторобота.
— Мы так не договаривались…
— Да мы, Петюня, и насчет хлеба не договаривались… — прохрипел Данил жегловским голосом. — Это не твоя забота, в конце концов, пусть у нас головы болят…
— Ведь чревато…
Данил обошел стол и остановился над ней:
— Слушай-ка, сеньорита… Тебе ж не двадцать лет, это нынешняя молодежь по причине полной непуганости плохо помнит, что такое КГБ, а ты, говорят, еще при застое скрипела перышком… Неужели этот тип выглядит стопроцентным гэбэшником?
— Именно так он и выглядит. К тому же его участие в байкальской операции меня, знаете ли, убеждает…
— А вот меня — не вполне, — сказал Данил. — Ты ж женщина с жизненным опытом, подумай, сто раз проанализируй, взвесь… Я сам, между прочим, отдал ГБ лучшие годы пылкой юности и немного могу порассуждать на эту тему…
— Что вы мне стараетесь внушить?
— Что времена нынче совершенно идиотские, — сказал Данил.
— И героин не ваш…
— Не наш.
— И в заграницах вашему человеку устроили провокацию, какими в застойные времена парторги так и пугали…
— Вот это уже не твое дело, — сказал Данил. — Ты запомни одно: в наши сумасшедшие времена возможны самые невероятные финты и декорации. И если этот красавец имеет хоть какое-то отношение… к нехорошим, скажем так, делам, он ведь может тебя и пришить. Холодова не забыла? И потому, если ты что-то от меня утаила, это для тебя может выйти боком, причем плюху ты не от нас огребешь… Подумай еще раз.
— Подумала.
— Ну, я тебя предупредил…
Глава тринадцатая
Кто бродит в тумане
…Иногда полезно заранее сомневаться в столь зыбких понятиях, как «полная откровенность».
Едва Рамона отбыла в капитанских «Жигулях», а следом за ней уехал Данил с сопровождающей машиной, человек по кличке Ключик и человек по кличке Ушан вернулись в квартиру, благо трудиться особенно не пришлось, Ключик — справился в три секунды.
В квартире человек по кличке Ключик минут десять маялся бездельем, болтаясь у книжных полок и трогая безделушки, а вот человек по кличке Ушан работал, не покладая рук, и, когда они убрались восвояси, внутри телефона остался «жучок», а на лестнице, в распределительном щите, второй.
