Рамона кинулась к телефону, едва вернувшись домой, — так, что в притаившейся неподалеку машине мгновенно вспыхнула контрольная лампочка на серой панели и автоматически включился магнитофон. И через полчаса Данил, сидя у себя на третьем этаже, в третий раз прокручивал запись, слушая взволнованное тарахтенье Рамоны и спокойный, рассудительный, ни разу не изменивший тембра мужской голос.
«Вячеслава Сергеевича, пожалуйста. Он сказал, я могу в любое время…»
«Простите, кто спрашивает?»
«Демина».
«Минутку, даю…»
«Татьяна Павловна? Логун. Проблемы?»
«Вячеслав Сергеевич, все точно так, как вы предупреждали. Нагрянул Черский со своими бандитами, привел милиционеров, настоящих, хотели посадить…»
«Успокойтесь, Татьяна Павловна, успокойтесь. Все позади, я так понимаю, если вы звоните?»
«Да, но мне это стоило…»
«Спокойнее. Спокойнее, все обойдется. Они же вас отпустили, судя по всему?»
«Но мне пришлось о вас рассказать. Вы поймите, никак нельзя было иначе, мне устроили жуткую провокацию…»
«Татьяна Павловна, милая, я вас ни в чем не виню. Они на это мастера, и потом, я же обговорил и этот вариант, мы его вместе обсудили, так что вашей вины тут нет никакой, не терзайтесь. Им все это еще боком выйдет, право».
«Но у них остались протоколы… свидетели… эта дура такого наболтала…»
«Кто?»
«Я же говорю, мне устроили жуткую провокацию, и теперь в милиции лежат документы…»
«Татьяна Павловна, никаких документов у них не будет. Завтра же испарятся у них все документы, слово офицера. Сейчас, конечно, не прежние времена, но есть рычаги воздействия на эту контору, есть…»
«Обещаете?»
«Та-атьяна Павловна! Обижаете».
«Ох, простите, но были бы вы на моем месте… Это же ужас! Они меня притащили в райотдел, допрашивали прямо там…»
«Милиция или Черский?»
«Черский, милиции и близко не было. Но они несколько протоколов составили…»
«Я же сказал: Татьяна Павловна, милая, не волнуйтесь. Завтра же все их бумажки будут у вас в руках, и поступите вы с ними как хотите. Вы из дома говорите?»
«Да, только что отпустили… Я…»
«Давайте сделаем так. Я немедленно свяжусь с теми в милиции, кто способен взять за шкирку этих безобразников…»
«Но ведь полночь!»
«Татьяна Павловна…»
«Да, понятно…»
«Сейчас же. А завтра, часиков в десять, мы с вами встретимся и все обсудим. И все их поганые протоколы я вам передам из рук в руки. Вы не забыли, где у нас с вами пункт рандеву номер два?»
«Что вы! До речпорта…»
«Вот и прекрасно, что помните. До завтра. Не беспокойтесь. Я… пожалуй, даже не буду звонить. Поеду в областное управление сам. Немедленно. Так что до утра здесь никого не будет, но вы не беспокойтесь, ложитесь спать, все забудется. Утро вечера мудренее…»
…Данил, прижавшись щекой к прохладному стеклу, задумчиво смотрел вниз, на буро-зеленую землю, рассеченную тонюсенькими ниточками дорог. Земля чуть накренилась — это «Як-40» ложился на крыло, готовясь идти на посадку.
После всего случившегося вчера ему чертовски не хотелось улетать в Байкальск, но поздно было переигрывать. В конце концов, при охоте на Икса, если она начнется, Каретников и его правая рука, Лобанов, справятся даже лучше. Оба бывших кагэбэшника, в отличие от него самого, не охранники, а охотники. И потом, если уж совсем честно, Данил не верил, что охота кончится удачно.
Икс будет ее мочить, это однозначно. Рамона — дура. Умная непременно сообразила бы: неспроста ее «майор» даже не поинтересовался фамилиями милиционеров, сопровождавших «бандита Черского». Пусть даже он сто раз взаправдашний майор ФСБ — как он, скажите на милость, выяснит в полночь личности ментов, подыгравших Данилу? Собирался он всерьез покарать милиционеров или хотя бы пожаловаться на них, обязательно спросил бы фамилии, звания, в который райотдел ее возили — а он не спросил… Он держался как человек, прекрасно знающий, что разговор слушают чужие. Положительно, это профессионал. Во всех смыслах. Очень возможно, он и в самом деле числится в серьезной государственной конторе. Но параллельно у него отыщется еще одна работенка, вторая жизнь. Насквозь неправедная.
И Рамону он будет мочить. Вытащит на «пункт рандеву номер два», находясь где-нибудь в безопасном месте, проверит, есть ли за ней слежка — и потом непременно мочканет. Она ему больше не нужна, спаленная, как не нужны стали Фантомас с Есаулом. В Шантарске еще довольно журналистов, готовых клюнуть на «эксклюзив» — и к каждому хвоста не приставишь. Он постоянно опережает нас, что, в общем, и не удивительно — и ничего тут не поделаешь. Прятать Рамону под замок бессмысленно — расскажет о своих встречах с «майором Логуном» чуть более откровенно, и все. Тупик.
Данил поискал в себе хоть капельку жалости к Рамоне — и не нашел. Стоило представить, как эти двое с похотливыми мордами раздевают Ольгу — и всякая жалость улетучивалась, если была когда-нибудь вообще.
Тело на миг стало невесомым, ухнуло, провалилось сердце — самолет шел на посадку. Данил оглянулся, окинул взглядом своих орлов, сидевших с напряженными лицами, какие всегда бывают у людей в этот момент. Представительнее всех выглядел, конечно, мсье Березовский — импозантнейший седовласый джентльмен с настоящей жемчужиной в галстучной булавке. Старик был неплохим юристом, но сейчас на него взвалили дополнительную нагрузку — роль мнимого главы делегации и главного босса на предстоящих переговорах. Данил с Левой, притворявшиеся мальчиками на подхвате, выглядели гораздо тусклее (Лева, правда, нацепил значок сионистского культурного общества, с израильским флагом и полудюжиной непонятных букв, маленький, но сделанный крайне изящно). Хоменко был таким, как всегда, как и четверо мальчиков из «зондеркоманды».
Самолет катился по бетонке, когда из кабины выглянул второй пилот, кивнул Данилу. Данил расстегнул ремень, прошел туда. Лицо у пилота было озабоченным:
— Данила Петрович, отгоняют на самые задворки. Только что сообщили. На полосе — милицейские машины и автоматчики, а наших тачек что-то не видно…
«Як» катил на отведенное место мимо «Ан-24» полярной авиации с выкрашенными в ярко-алый цвет крыльями и хвостовым оперением, мимо парочки пятнисто-зеленых военных, по-старорежимному украшенных красными звездами. Теперь и Данил, стоявший за спинами пилотов, видел выстроившиеся полукольцом машины, бело-голубые и сине-желтые, цепочку автоматчиков в камуфляже и черных капюшонах.
Он вернулся в салон и громко сказал:
— Полное спокойствие, господа…
Они и сами уже видели в иллюминаторы комитет по торжественной встрече. «Як» заглушил двигатели и замер, автоматчики рассыпались, меняя диспозицию, и тут же заорали динамики одной из машин:
— Никому не выходить из самолета! Опустить трап!
Второй пилот прошел в хвост и опустил консоль. В самолет тут же поднялся высоченный мужик в пятнистом — без капюшона, но и без знаков различия. Все выжидательно смотрели на него, не вставая с мест.
— Подполковник Чунаков, — представился он, сделав небрежное движение рукой, словно собрался козырнуть, но рука на полпути передумала. — Управление по борьбе с организованной преступностью. Попрошу документы… господа.
Все предъявленное он проглядывал бегло, уделяя внимание, такое впечатление, не столько анкетным данным, сколько должностям, значившимся в их удостоверениях. Едва заглянув в Данилово, вернул половину непросмотренных корочек тому, кто сидел ближе — им оказался один из охранников.
— Давайте прогуляемся, гражданин Черский. Недалеко. Во-он туда, хотя бы.
Он отошел метров на тридцать от бетонки, к выкрашенному в жухло-красный цвет пожарному ящику с песком:
— Вот, здесь и покурить можно… курите?
— Свои, — сказал Данил, игнорируя протянутую пачку зеленого «Соверена». — Чему обязаны?
Подполковник не спеша закуривал. На его лице читалась легкая досада, словно предстоящее объяснение ему было не особенно по душе.
— Вот что, гражданин Черский… — сказал он медленно. — Придется попросить вас всех немедленно вернуться назад в Шантарск. Сейчас же. Если нужна дозаправка, заправят.
— Что за фокусы? Мы прибыли, чтобы разобраться с незаконным арестом…
— Гражданина Бударина?
— Именно…
— Видите ли, гражданин Бударин сегодня ночью покончил с собой в камере. Так что ваша миссия бессмысленна.
— Как? — вырвалось у Данила.
— Вскрыл вены. В камере всегда найдется захованная парочка лезвий, а у зэков в таких случаях мешать не принято — хочешь, играй в ящик, твои проблемы… Если вы мне не верите, можем пройти в машину, я вам покажу фотографии…
— Не стоит, — медленно сказал Данил. — Если потом окажется, что это вранье, я вам гарантирую…
— У меня есть более серьезные дела, чем врать вам, — сказал подполковник, но не зло — скорее еще более досадливо. — Теперь вот еще что… У нас есть достоверная информация, что определенные… структуры собираются устроить вам гораздо более шумную встречу. Со стрельбой на поражение и прочими прелестями. Насколько я понимаю, большая часть из вас вооружена тоже?
