– В бар вы, надеюсь, без собаки ходите?
Собаковод ответить не успел, и Мартинес не успел продолжить, потому что Тенгиз Габиани не совсем вежливо отодвинул плечом полковника, и вышел вперед.
– Давид Вениаминович… – позвал. – Это вы?
Собаковод внимательно всмотрелся в лицо грузинского капитана. Мартинес же всматривался в лицо собаковода. И ошибиться полковник не мог, потому что видел, как менялся взгляд. Настороженность плавно перешла в удивление, в потом даже в какой-то восторг. И все это выглядело естественно и неподдельно.
– Если я не ошибся, Тенгиз… Тенги-из!
– Он самый!
В том, что Тенгиз Габиани встретил кого-то знакомого, ничего удивительного, подозрительного не было, потому что первоосновой конфликта, приведшего к этой встрече, был Ризван Вайнахов, которого трудно было бы заподозрить в сговоре с российскими спецслужбами. Значит, легко предположить случайность встречи. И вообще, встречи с кем? Этот вопрос тоже был не последним. Да, сомнений у Мартинеса не возникло. Перед ними был специалист по рукопашному бою. Но кто он такой? Мало ли в этой России подобных специалистов! Может быть, даже какой-то тренер или инструктор, который поддерживает себя в хорошей форме. Да и узнать это вскоре предстоит. Тенгиз, при всей своей нелюбви к полковнику Мартинесу, человек слишком открытый для того, чтобы быть разведчиком, обязательно скажет. Но хорошо было бы, чтобы он сказал только то, что должен говорить, согласно легенде, и не сболтнул нечаянно лишнего, как сболтнул сегодня сам полковник, когда стал говорить с собаководом о собаках своего соседа. Но кто мог предположить, что мимолетный разговор и знакомство «на ходу» может продолжиться? Кто мог предположить, что заносчивый чеченец Ризван поведет себя таким глупым образом, каким он себя повел, кто мог предположить, что не мужчина, а женщина одним ударом отправит Ризвана в глубочайший нокаут, из которого он только-только начинает выходить, о чем говорят его ищущие в воздухе опору ноги? Кто мог предположить, что откровенно рассмеется этот собаковод, чем оскорбит чувства горца Бексолтана, а потом и сам Бексолтан будет отправлен в нокаут человеком, намного уступающим горцу в комплекции? И кто мог предположить, что собаковод этот окажется знакомым грузинского капитана Тенгиза Габиани.
– Давид Вениаминович, не могу не сказать вам комплимент – вы совсем не изменились, в отличие от меня. – Габиани рассматривал собаковода, чуть отстранившись, и словно любовался им, и было это совсем не наигранно.
– Да, тебя трудно узнать, – согласился собаковод. – Но существует еще и фамильное сходство, и от него человеку не дано избавиться. В тебе оно сильно выражается.
– Есть такое дело. – Тенгиз смущенно погладил себя по блестящей лысине. – Это у всех Габиани фамильное. Как герб рода.
– Ну, и черты лица тоже… – смягчил свою бестактность собаковод. – А главное, глаза. Взгляд у тебя все такой же остался. По взгляду, наверное, и узнал…
Капитан наконец-то догадался, что положение складывается странное с точки зрения миссии, которую выполняет в Сочи группа Мартинеса, и повернулся к полковнику.
– Познакомьтесь, господин Валентино. Это старый друг и сослуживец моего отца по спецназу ГРУ господин Кольчугин. Извините, Давид Вениаминович, не знаю, в каком вы сейчас звании.
– Я уже на пенсии, Тенгиз. На пенсию ушел подполковником. И из запаса уже по возрасту вышел. Следовательно, сейчас считаюсь подполковником в отставке.
Кольчугин вежливо наклонил голову в сторону Мартинеса.
– А это мой сосед по корпусу, бизнесмен из Мексики господин Валентино Мартинес, – продолжил Тенгиз представление, но тут же закашлялся.
– Бронхит? – спросил Давид Вениаминович.
– Хронический. Никак избавиться не могу.
– У меня есть с собой травяной сбор. Мать-и-мачеха, зверобой, еще кое-что. Заваривать и пить с медом вместо сахара. Заваривать на ночь. Могу сейчас принести, могу завтра. Лучше сразу, пока не забыл… – Кольчугин отчего-то заторопился выйти. – Мне все равно собаку проведать нужно. Как он там, в чужой обстановке в одиночестве. Он привык всегда со мной быть.
– Полицию вызвать? – спросил бармен непонятно у кого.
– Не нужно. Мы уже разобрались, – за всех ответил Мартинес.
– А эти? – бармен кивнул на только-только поднимающихся на четвереньки Ризвана и Бексолтана. – Похмелиться не пожелают?
– Они будут вести себя скромно, – пообещал грузинский капитан.
– Не захотят, я могу повторить, – сказала женщина. – И тому, и другому.
Для бармена это был, наверное, самый весомый аргумент, и он настаивать не стал.
– Два стакана разбито. Кто будет платить? – все же спросил он.
– Я заплачу, – пообещал Мартинес. – Мне, кстати, кофе покрепче сделайте.
Кольчугин забрал свой недопитый бокал с коньяком и вместе с Тенгизом, заказавшим новый коктейль, прошел мимо капитана Молочаева и старшего лейтенанта Старобубнова, стоявших рядом со своим столом.
– Давид Вениаминович, все в порядке? – спросил Молочаев.
– Все в порядке, Сережа. Я встретил старого знакомого. Сын моего давнего друга.
Офицеры сели. На вопросительный взгляд грузинского капитана Кольчугин ответил просто и лаконично:
– Соседи по корпусу…
Мартинес тем временем успел и заплатить за разбитые стаканы, и взять свой крепкий кофе и коктейль. Сказав несколько слов вставшим на ноги Ризвану и Бексолтану, он догнал подполковника и капитана, когда они устраивались за угловым столиком, за которым раньше сидел Тенгиз. Полковник торопился, потому что не желал оставлять капитана надолго наедине с этим русским спецназовцем, к которому, судя по восхищенному взгляду, капитан относится с большим уважением и симпатией.
Но едва подошел Мартинес, как Кольчугин, сделав глоток из своего бокала, поспешил к выходу, чтобы принести Тенгизу то, что обещал.
– Бексолтана и Ризвана я отправил на верхнюю поляну, – сказал полковник. – Как бы они твоего друга не заметили. Присмотрю…
И тоже шагнул к выходу.
– Он их на куски порвет, – сделал прогноз Тенгиз. – Не смотрите, что немолодой. Для Давида Вениаминовича не существует такого понятия, как тест Купера.
– Присмотрю… – повторил Мартинес упрямо и пошел дальше.
Но все же за дверь полковник не вышел. Его интересовал, конечно, не вопрос безопасности подполковника Кольчугина, который, как он уже понял, в состоянии постоять за себя. И, конечно, не вопрос безопасности Ризвана и Бексолтана, хотя они, в случае продолжения драки, конечно, подвергались бы опасности. Но Мартинес уже предупредил этих парней перед тем, как отправить их в корпус на верхней поляне, что сам пристрелит того, кто еще раз привлечет к себе внимание. Не для того он обучал группу в течение полугода, чтобы чья-то дурость провалила все дело. Сегодняшняя выходка Ризвана должна расцениваться только как профессиональная непригодность, и никак иначе. Но самого Мартинеса интересовали в данном случае действия ушедшего Кольчугина, потому что ухо профессионального разведчика, может быть, и не услышало за тихой музыкой, звучащей в баре, едва-едва различимый «виброзвонок» мобильника в кармане Давида Вениаминовича. Но вибрации кармана были заметны со стороны. И полковник просто проверял себя – не ошибся ли он. Он не ошибся. Однако интересоваться звонками Кольчугина у Мартинеса пока еще причины не было. Люди для того и носят с собой телефоны, чтобы им звонили или чтобы самим звонить. И ничуть не настораживало то, что Кольчугин не пожелал разговаривать при всех. У него для этого может быть множество причин.
Мартинес увидел, как Кольчугин вытащил телефон и разговаривает на ходу, направляясь к своему корпусу, а Ризван с Бексолтаном идут метров на пятьдесят впереди. В этот момент Кольчугин обернулся и, не прекращая разговора, помахал полковнику рукой. Вообще-то он не должен был увидеть за тонированными окнами Мартинеса, вдобавок окутанного полумраком бара. Но он, кажется, увидел. Или просто догадался, что Мартинес будет провожать его взглядом. Опыт, видимо, подсказал. Жест этот Мартинесу был неприятен. Создалось такое впечатление, будто его застали подсматривающим в замочную скважину, и полковник торопливо вернулся к столу, по пути косо посмотрев на виновников свалки в баре, то есть на профессора Скипидарова и его объемную подругу, обладающую совершенными навыками боевого экскаватора. Судя по двум дополнительным стаканам, стоящим на стойке, профессор пытался подпоить «боевой экскаватор». Над такой попыткой, наблюдая за ней со стороны, можно было бы посмеяться. Если верить тому, что алкоголь распространяется и действует на клетку тела, то Скипидаров свалится в три раза раньше, чем его подруга, поскольку по весу она не менее чем в три раза превосходит профессора. По крайней мере, килограммов на сто пятьдесят потянет против его пятидесяти. Да он уже выглядел слегка пьяным, а она сидела на двух высоких табуретах так прочно и уверенно, что вообще непонятно было, пила ли женщина…
