Спал я крепко и впервые за последнее время проснулся, чувствуя себя отдохнувшим.
Завтрак я готовил себе сам. Блондин Леха страдал с похмелья и не был расположен к общению с кем-либо, кроме пивной бутылки. Коля, как я понял, занимался чем-то в гараже, а Саша болтался по комнатам первого этажа, держа в руках помповое ружье.
К полудню прикатили двое посланцев Гай-макова, похожие на агентов ФБР из кино. Мы расположились в моей комнате. Агенты аккуратно повесили на вешалки свои одинаковые светлые пальто, синхронно пригладили волосы и уселись за стол, не переставая жевать резинку и раскрывая свои дипломаты. Как я заметил, агент № 1 предпочитал ментоловую жвачку, а его напарник довольствовался клубничной.
Они начали меня допрашивать квалифицированно и быстро. При этом агент-«клубни-ка» что-то помечал в своем блокноте, а агент-«ментол» неотрывно сверлил меня взглядом. Если бы я пытался врать, запутался бы уже на пятой минуте. Но я говорил в основном правду, да и какой-никакой опыт у меня был. Задав последние вопросы, агенты удовлетворенно посмотрели друг на друга, после чего «ментол» заметил:
— Я рад, Федор Ильич, что мы нашли общий язык.
Я был рад намного больше, но говорить этого не стал.
— А теперь, Федор Ильич, я вынужден попросить вас заново повторить то же самое. Пожалуйста.
Я выругался и принялся пересказывать свою историю. Теперь «ментол» что-то писал в блокноте, не переставая размеренно жевать и кивая мне головой, а «клубника» смотрел на меня. Взгляд у него был слабее, чем у напарника. Такого в принципе можно было обмануть.
Когда я замолчал, они опять удовлетворенно переглянулись…
Вечером в комнату забрел Саша. Судя по всему, он успел принять стакан и ему хотелось поговорить. Он тяжело опустился на стул, поставив ружье между ног. Закурил, помолчал и стал рассказывать о своей жене, о том, как они расстались. Я никогда не любил подобных разговоров, не понимая, как можно да и вообще зачем нужно рассказывать постороннему такие вещи.
Он монотонно бубнил. Меня клонило в сон. Он был неплохим милиционером и честно воевал, но жить с ним, пожалуй, было сущим мучением. Удивительно, как жена терпела его столько лет…
Я закемарил и часов в десять вскочил, растеряв остатки сна. Никакой видимой причины для беспокойства не было, но я ощущал тревогу. Прислушался. Внизу бормотал телевизор, да где-то за стенами поскрипывало дерево. Я обул ботинки и спустился в гостиную.
Коля и Саша сидели на диване, Леха — в кресле у камина с бутылкой в руке, а в кресле, отодвинутом в угол и развернутом к экрану, застыл агент-«клубника». Он был в сверкающей белой рубашке, на поясе в желтой кобуре из толстой кожи у него висел револьвер. Такой же, как и тот, что я отобрал у Столяра. На мое появление отреагировал только Саша, подняв голову, он печально посмотрел на меня и переложил ружье на другое колено.
Я взял свободный стул. Показывали какую-то телеигру с немыслимыми призами.
Через полчаса агент поднялся и объявил: — Все, я поехал. Саша, закрой ворота.
Они вышли.
Телеигра завершилась, и после рекламного блока стали передавать «Криминальную сводку».
Когда на экране под звуки милицейских сирен и автоматных очередей появилась заставка, вернулся Саша.
Я понял, почему проснулся.
Камера показывала воткнувшийся в столб, изрешеченный пулями красный «вольво» с распахнутыми дверями и застывшими на сиденьях трупами. Разорванный мощным взрывом, обгоревший кузов микроавтобуса. Репортер неторопливо пояснял, что три часа назад произошла перестрелка. Неизвестные, вооруженные автоматами и гранатометом, атаковали две автомашины, где находились шесть человек: адвокат Юрий Гаймаков со своим водителем, а также директор и сотрудники охранного предприятия «Квадрат». Нападавшие действовали уверенно и слаженно, сразу же подорвав автобус с охранниками и с близкого расстояния поливая машины автоматным огнем. Все шестеро умерли на месте. Преступники, от десяти до пятнадцати человек, скрылись на трех автомашинах. На месте преступления были брошены четыре автомата и противотанковый гранатомет, обнаружено около двух сотен гильз.
Камера придвинулась ближе к машинам. Я узнал скрючившегося за рулем водителя-баскетболиста; наполовину выпавшего из задней двери Гаймакова; лежащего в стороне от автобуса Однорогова, на лице которого непонятно как удержались очки без оправы. Около обгоревших, развороченных пультов съежился худощавый парень, который вчера проверял меня своим прибором… Остальных я не знал.
Диктор продолжал что-то говорить, а я, закрыв лицо руками, опустил голову.
Мне не верилось. Потрясение было даже сильнее, чем от смерти Лики.
Коля бесшумно вскочил с дивана и, размахнувшись, ударил мне в голову. Я слетел со стула и растянулся на полу.
— Сука, это из-за тебя все! Все нормально было, пока ты не появился! С-сука, я убью тебя!
Он ударил ногой, я подставил руки и откатился. Он попытался еще попасть в меня, но я успевал защититься.
— Хватит, — угрюмо, глядя в пол и поглаживая приклад ружья, произнес Саша.
Не обращая на него внимания, Коля схватил стул, на котором я только что сидел, и замахнулся. Если бы он попал, мои проблемы решились бы разом, но я успел стопой зацепить его щиколотку, а второй ногой сильно ударил по колену. Заорав, он полетел на пол. Грамотно падать он не умел, и его затылок чуть не пробил дырку в подвал.
Пока он стонал и поднимался, я успел вскочить на ноги. Саша продолжал сидеть на диване, уставясь в пол и никак не проявляя своего отношения к происходящему. Леха следил за событиями с интересом, но вмешиваться вроде бы не собирался, и я сосредоточил свое внимание на Коле. Пока он, приподнявшись, тряс головой и ощупывал затылок, можно было спокойно добавить ему, а я зачем-то проявил ненужное благородство и стоял в стороне.
Зря.
Коля встал и посмотрел на меня. Ничего, кроме дикой ненависти, в его взгляде не было. Только желание уничтожить меня. Наверное, таким образом он надеялся оживить Гаймакова.
Набычив голову, он пошел на меня.
— Успокойся, — бесполезно предложил Саша.
— Пошел ты на х…, — отозвался его напарник, и Саша, вздрогнув, сильнее сжал ружье.
Когда между нами оставалось метра два, Коля неуловимым движением достал нож. «Выкидуху» с тонким лезвием.
— Я те щас, падла, попишу, — прошипел Коля, и, подкрепляя его слова, щелкнул фиксатор, пряча и выпуская обратно тонкое жало, на котором плясали синие отблески от экрана телевизора.
Против вооруженного ножом противника мне драться не приходилось. Хотя на занятиях в учебном центре у меня получалось лихо выбивать пластмассовые муляжи из рук партнеров. Я попятился, выбирая удобную позицию и надеясь на вмешательство зрителей.
Напрасно. Они так и остались зрителями. Один продолжал ласкать свой помповик, а второй с видимым удовольствием приложился к бутылке и громко крякнул, вытирая губы.
Наступая на меня и поигрывая ножом, Коля продолжал что-то бормотать себе под нос, «заводясь». Как мне не доводилось выбивать ножи, так и ему — кого-то резать. Но его решимость обогатиться новым опытом явно перевешивала мое стремление проверить на практике советы инструктора.
— Идиоты, сейчас же «хабарики» сюда явятся, — бросил я, надеясь хотя бы Сашу заставить задуматься.
— Ничего, тебя, падла, они уже не спасут, — гадко ухмыляясь, сказал Коля, и у меня мелькнуло подозрение, что он свихнулся, оставшись без хозяина.
Зацепившись за складку ковра, он споткнулся и взмахнул руками. Я не успел воспользоваться благоприятным моментом, слишком велико было расстояние.
Восстановив равновесие, Коля перехватил нож и прыгнул на меня.
В оставшуюся до столкновения долю секунды я успел оценить, как мне повезло. Из всех возможных ударов он выбрал именно тот, защиту от которого я отрабатывал. Правда, инструктор говорил, что в реальности такие ситуации бывают редко.
Прямой удар в грудь, начатый на большой дистанции.
В последний момент я ушел с линии атаки, предплечьем сбил его руку в сторону, перехватил за кисть и, разворачивая против часовой стрелки, рванул вниз, отшагивая назад и влево.
Коля брякнулся на колени, вскрикнул и завалился на бок, выронив нож. В зале я часто совершал ошибку, двигаясь не в ту сторону и в результате оставляя партнера лежать на спине, вместо того чтобы ткнуть лицом в пол, с заломленной к лопаткам рукой. Сейчас я не ошибся, и Коля громко заорал и засучил ногами, когда я довел прием как положено. Отпуская захват, я от всей души саданул ему кулаком в висок, а потом добавил по шее. Он затих.
Тяжело дыша, я разогнулся. Я сам не верил в то, что произошло. Саша не изменил своего положения, а вот стоящее у камина кресло оказалось пустым.
Я не успел оценить этот факт — оказавшийся позади Леха ударил меня по голове, но мягким, а не подручной коньячной бутылкой.
