— Можно зайти?
— Я не пью по ночам.
— Фу, какой грубиян! А еще прилично одет… Она проскользнула мимо меня и по-хозяйски оглядела номер. Я закрыл дверь и стоял, скрестив руки на груди и наблюдая за ней. Она поставила выпивку на тумбочку, потом плюхнулась на кровать. Уперлась руками в матрас позади себя и вытянула ноги. Подумала и сбросила узкие красные «лодочки». Зевнула.
— И что дальше?
— Меня зовут Таня. На всякий случай, мало ли ты забыл.
— Я это всю жизнь помнил. Дальше-то что?
— А ничего, — она пожала плечами. — Я видела, как ты разговаривал с Фунтиком, и решила, что и нам есть о чем поговорить.
— Да? И о чем же?
— Я все знаю, — она пьяно улыбнулась. — И я почти все слышала.
— Что же ты слышала?
— Налей мне бокал…
— Перебьешься. Что ты слышала?
— А вот не скажу. — Она прищурилась и приподняла правую ногу. Если она так же вела себя в ПТУ, понятно, почему ей пришлось сменить профессию. — Ты можешь помочь мне, а я тебе.
— Ты мне можешь помочь только в одном. — Я присел к столу и закурил. — Но я в этом не нуждаюсь.
— Фу, какой грубиян. — Она приподняла и вторую ногу. — Дай мне сигарету.
— На лестнице покуришь. Выругавшись, она залезла в карман своего красного пиджачка, долго там рылась и в конце концов извлекла мятую пачку «сент-мориса».
Я подумал, что надо выкинуть ее из номера и лечь спать. Слишком много проституток оказывалось рядом со мной в последнее время. Но мне не хотелось лишнего шума и скандала. По ее лицу я видел: она пришла торговаться. И ей есть что предложить.
— Я тебя запомнила, когда ты еще в ментовке местной работал. Тебя за что уволили?
— А тебе какая разница?
— Никакой.
— Тебя еще не учили не задавать лишних вопросов?
— Меня… — Она криво усмехнулась. — Если бы ты знал, сколько раз это было. И как… Только вот никак не могу от дурной привычки отделаться!
— Ничего, найдутся люди, которые помогут.
— Ты стал злой. Раньше таким не был.
— Жизнь довела. Ты, знаешь ли, тоже не добреешь.
— Открыл бы ты бутылку… А?
— Тебе уже хватит.
— Злой…
Она содрала фольгу и откупорила бутылку, не дав пробке выстрелить. Несмотря на пьяную ухмылку и дымящуюся под носом сигарету, движения ее были четкими и уверенными. Разлив вино в оба фужера, она взяла свой и откинулась на локти, снова вытянув ноги и демонстрируя нижнее белье. Улыбнулась и сделала глоток.
— Ты сейчас в «Оцеплении»?
— Ну.
— Кем ты там?
— Тебя Фунтик послал?
— Меня? — Она рассмеялась. — Да если он узнает, что я у тебя была и о чем говорила…
— А ты еще ни о чем и не говорила. Признаться, это начинает надоедать. И сядь по-нормальному, здесь тебе клиентов нету.
— Какой ты у нас верный! — Она поправила юбку и приподнялась.
Я решил, что на вопрос о своем сутенере она ответила правду. Похоже, она действительно пришла сюда по своей инициативе и мнется, так и не решив, стоит ли говорить.
— Сколько вы можете заплатить за информацию?
— Какую?
— Важную. Которая вас напрямую касается.
Только не спрашивай, о чем.
— О чем?
— Не скажу. Пока насчет денег не договоримся, ничего не скажу. И пытать меня бесполезно!
— Один рубль. Железный.
— Мне нужны деньги. — Она посмотрела на меня неожиданно трезво. — Тонна баксов.
— Мне тоже.
— Я серьезно говорю. Мне надо уехать из этого е… ного города.
— Туда, где тебя никто не знает? Чтобы начать новую жизнь?
— Ты зря смеешься. Это действительно так…
— Слишком часто такое слышать приходилось. И что дальше?
— У меня есть информация, которая вам будет интересна. Она стоит денег.
— Ты думаешь, я тебе прямо сейчас из лопатника эту самую тонну и достану?
— Не знаю. — Она покачала головой. — Но деньги мне нужны.
— Зато я сомневаюсь, что мне нужна твоя информация. Вряд ли ты сможешь что-нибудь новое сообщить.
Фужер дрогнул в ее руке.
— Так ты уже знаешь?
— Конечно! А ты думаешь, я здесь случайно оказался? Негде мне больше прилечь, как только клопов ваших давить.
Она опустила голову и замерла. Я заметил, как у нее на глаза навернулись слезы.
— Я так и знала, — прошептала она, плеская шампанское себе на пиджак. — Мне всегда не везет…
Я ждал. Я уже не сомневался, что она может сказать что-то действительно важное. И кажется, я уже понял, с чем это связано…
Когда она подняла на меня свои мокрые покрасневшие глаза, я безразличным тоном подсказал ей:
— За кота в мешке никто тебе денег не заплатит. Хочешь — говори, и если у тебя окажется что-то важное, я тебе заплачу. Не хочешь — уходи.
— А ты не обманешь? Может быть, вы действительно не все знаете? — Она смотрела на меня с надеждой, и на какой-то миг мне стало неловко за свое вранье. — Ты ведь всегда хорошо ко мне относился! Ты всегда был другим, не таким, как остальные… Ты меня, честно, не обманешь?
Я налил себе шампанского и присел на подоконник, цедя холодный напиток.
— У Женьки, ну, у Фунта то есть, проблемы… Давно уже! Он на деньги попал, а там ребята крутые оказались, включили ему «счетчик». Сейчас столько накапало, что ему вовек не расплатиться. Даже если сам вместо нас пойдет работать.
Я понял, в чем дело, раньше, чем она это сказала.
— Сюда ведь каждый понедельник ваши приезжают. Трое, с чемоданом. Они возят деньги. Все об этом знают. А Фунт договорился завтра, то есть сегодня уже, на ваших напасть. Они в своем номере поселятся, в соседних его ребята ждать будут. Человек пять или шесть, какие-то отморозки, из пригорода. Они приезжали сюда к Женьке, так… Первый раз драку в ресторане устроили, половину столов разломали, официантам морды разбили… Они со стволами всегда, чуть что — сразу достают… Второй раз Людку с собой в номер забрали, всю ночь продержали вчетвером. Она уже месяц на работу не выходит: трипак подхватила и сигаретами всю истыкали, у них развлечение такое… Фунт их пригласил. Хочет их с вашими стравить, а кассу себе забрать. Сегодня это все будет…
— А ты откуда знаешь?
— Знаю. — Она невесело усмехнулась и показала мне язык. — Я же не дура, хоть и работаю здесь. Много чего слышать приходится, а он дважды по телефону, по трубке своей ср… ой, с ними трепался, думал, что я не слышу. Они должны утром часов в одиннадцать заехать. Они себя самыми крутыми считают, им все равно, на кого выступать…
— Так не бывает, чтоб все равно на кого.
— А вот и бывает, много ты знаешь! Я же говорю, отморозки полные.
— Чего ж они тогда Фунтику с долгами его не помогли управиться?
— Очень он им нужен, без денег-то! А здесь он, я так поняла, пообещал им, что у ваших при себе сотни три будет, вот они и подписались.
— А если не будет?
— Тогда с него шкуру спустят. Только ему денег больше брать неоткуда.
— Что ж он, совсем безбашенный, думает наши деньги забрать, а потом светить ими, с долгами расплачиваться?
— Откуда я знаю, чего он думает? Он мне не докладывает! Я так поняла, что он надумал, как всех нае… ать. Ни с кем делиться не станет, все себе — и с концами, пусть ищут.
Я задумался. Реальную защиту деньгам «золотого поезда» обеспечивали не трое головорезов, какими бы крутыми они ни были, а неотвратимость расплаты за покушение на них. Даже если бы Реваз с товарищами перевозили в своем чемодане всего один доллар, и тогда тайные и явные силы «Оцепления» обрушились бы на голову еретика, осмелившегося на это замахнуться. И местная гопота, и серьезные бандиты не стали бы даже думать об этом.
— Как он собирается на них нападать? И где?
— Он со мной не советовался. В номере, я думаю, где же еще? Не на лестнице же мочилово устраивать? Тем более ваши всегда в ресторан ужинать ходят.
Я попытался представить себя на месте Фунта. Он далеко не глупый человек… Кличка прилипла к нему, когда он был одним из самых удачливых в городе фарцовщиков. Потом, как я слышал, в одночасье все переменилось, он угодил за решетку, попавшись на незаконном ношении оружия. Говорили, что в лучшие свои времена он приобрел какой-то «навороченный» западногерманский ствол, хранил его в тайнике, а когда совсем приперло с деньгами, понес его продавать и влип. Освободившись, он снова сел. Теперь уже за хулиганство…
Я задумался и не заметил, как Таня, аккуратно поставив фужер на пол, уснула на кровати.
Я вспомнил письмо отца. Если добраться до Петербурга и найти некоего Сан Саныча, он поможет…
Я почувствовал возбуждение. Похоже, вот он, выход! Какие бы длинные руки у «Оцепления» ни были, достать меня там им будет сложновато. Тем более если удастся сорвать солидный куш. Правда, тогда и у них будет лишний повод не забывать обо мне.
Захватив их деньги, я рассчитаюсь за все свои неприятности, отомщу за смерть Лики.
* * *
Я проснулся, когда за окном начало светлеть. Таня спала на кровати, повернувшись на бок и положив руки под голову. Лицо ее было изможденным. Мне было ее искренне жалко, но я не мог позволить себе эту жалость.
