– Твой имиджмейкер – пидорас, – весьма не по-парламентски ответил Петр Васильевич. – А я их на дух не переношу!
– О, я понимаю вас, но… Между прочим, представители нетрадиционной сексуальной ориентации всегда голосуют за нашу партию, и этого нельзя сбрасывать со счета. Чем больше голосов, тем…
– Да я понимаю, – махнул рукой Лорд. – Мой имидж прост и ясен – человек трудной судьбы, тем не менее не ожесточившийся, готовый помочь всем страждущим, униженным и оскорбленным. По-моему, достаточно. Кстати говоря, через дня три-четыре мы с тобой едем в сиротский приют. Будем раздавать подарки, хором с детишками петь «В лесу родилась елочка»… Потрудись, чтобы были телевизионщики с ведущих каналов и чтобы репортаж был показан в самый прайм-тайм.
– Конечно, конечно, – закивал плешивой головой лидер «правых силовиков». – И еще, Петр Васильевич, с вами будет сорокаминутная передачка. – Лейкин периодически коверкал слова, добавляя в них уменьшительные суффиксы. – В ней вы должны будете показать свои спортивные таланты. Что предпочтете – корт? Бассейн? Ипподром?
Ракетку Лорд держал раз пять за всю жизнь, все как-то не до того было, лошадей не любил, считая их тягловой скотиной. Насчет бассейна имелось еще более веское возражение – на теле Лорда имелась пара несведенных тюремных татуировок. Такими украшениями сейчас лучше не бравировать.
– А с мотоциклом на треке возможно? В красивом шлеме, кожаной куртке, перчатках? – спросил Лорд, так как в подростковом возрасте любил гонять на мотоцикле, зачастую без шлема и без прав.
– Думаю, можно, – кивнул Лейкин. – Между прочим, очень оригинально! Мотогонщиков среди крупных политиков пока что не было.
– А ты, Егор Индустриевич, какой спорт себе выбрал? – едко усмехнулся Лорд.
– Между прочим, я уже много лет занимаюсь боевыми единоборствами, – гордо вскинув бритый подбородок, ответил Лейкин.
– Ты?! – воскликнул Лорд, оглядев с ног до головы небольшую, узкоплечую и широкозадую фигуру Лейкина.
– И еще я играю в пейнтбол… Правая сила – светлая сила! Правая сила – добрая сила! – точно октябренок перед бюстом Ленина, затараторил Егор Индустриевич. – Свободу и разум не погасила, но встанет на стражу та правая сила… Такие вот стишки. Надо, конечно же, еще доработать, – впервые засмущавшись, проговорил Лейкин.
– Сам сочинил?! – вторично воскликнул Лорд. – Недурно… Эх, Лейкин, была у тебе сила… – Петр Васильевич сделал паузу, не решаясь продолжить дальше.
– Была, есть и будет! – торжественно, но совсем не в рифму, закончил за Лорда Егор Индустриевич.
– Была, есть и будет! – Лорд кивнул с заметной злой иронией, но Лейкин этого не заметил.
– Такой деликатный вопрос, – вновь скривив губы в змеиной улыбочке, проговорил Егор Индустриевич. – Если, Петр Васильевич, вы станете депутатом Госдумы, то… Не окажете ли вы мне некоторые специфические услуги?..
Лорд откинулся на спинку кресла, произнес нараспев, в стихотворной форме иллюстрируя лейкинский деликатный вопрос:
– Стало жить нехорошо – дилер к киллеру пришел. Дилер киллеру сказал – конкурент меня достал! Не обижайся, Лейкин, но я стишки лучше сочиняю… Поговорим после выборов. Чем смогу, отблагодарю.
«Вот сучье племя! И не краснеет, парафин плешивый! "Мокруху" мне заказать решил! – мысленно клял покинувшего предвыборный штаб Лейкина Лорд. – Ну ладно я… Так я человека в пятнадцать лет ножом пырнул, потом всякое. Ананасы те гребаные только на картинках видел. Видел и облизывался. А этот?! У него все с самого рождения было! И ананасы, и икра, и девчонки чистенькие из хороших семеек. Ведь он, Индустриевич этот, из комсы, школу какую-то их начальственную окончил, руководить нами всеми собирался. А тут демократия! Так он свой комсомольский билет в толчок слил и теперь пожалте – правая сила, общечеловеческие ценности, гуманизм… А сам без "мокрухи", без Пети-Лорда, никуда! Еще посмотрим, что за "деликатный вопрос"…»
Бардак бардаком, но рано или поздно должно было прийти время железного порядка. Разумеется, этот порядок должен будет установить он, Лорд. Для этого временно приходилось вступать в союз с лейкинской либеральной сворой, иного пути в большую власть Лорд для себя не видел.
Вечером, включив телевизор, Лорд смог оценить способность лейкинского имиджмейкера. Егор Индустриевич, облаченный в вышитое узорами японское кимоно, с упоением рубил катаной[31] воздух, имитируя атаку на воображаемого противника, видимо, лидера коммунистов Зюганова. Катаной Лейкин орудовал весьма неумело, но на зрителя весьма убедительно действовали узорное кимоно и широкие самурайские штаны.
– Я всегда дружил со спортом, – перестав атаковать невидимого Зюганова, сообщил он юной телекорреспондентке. – И отнюдь не только с восточными единоборствами. Еще когда работал на предприятии, то организовал там футбольный клуб. На одном из турниров наша команда даже заняла второе место. С некоторыми товарищами по команде поддерживаю отношения до сих пор! По-моему, это здорово!
Изображение поменялось – теперь Лейкин в боевом камуфляже куда-то несся по лесной местности с пейнтбольным ружьем. Вот навстречу ему выскакивают двое здоровенных бойцов, Лейкин падает вбок и поражает обоих шариками с краской.
– Играть в войну люблю с детства, – поведал все той же корреспондентке Егор Индустриевич, снимая с головы защитный шлем. – Но мне не нравилось, когда ребята сразу же начинали бегать, размахивать игрушечными автоматами и кричать. А я всегда хотел сначала выкопать окопчики, соорудить укрытия, договориться о правилах и уж только потом начинать боевые действия! По-моему, так гораздо интересней!
«Он ведь полный кретин! Твердит, точно заведенный… Точно не человек, а робот! – с отвращением слушая механические речи Индустриевича, подумал Лорд. – А, догадался! – хлопнул, не сдержавшись, себя ладонью по лбу Петр Васильевич. – Перед ним стоит невидимый камерой парафин из педрильской имиджмейкерской команды. Парафин держит большой видеоэкран, на который транслируется "предвыборная речь", а Лейкин ее считывает!» Лорд слышал раньше о подобных телевизионных штучках, но сам решил ни в коем случае до них не опускаться. «Прокачусь на мотоцикле, может, с парашютом прыгну, – размышлял о своем будущем телевыступлении Лорд. – Может, пару строчек из Есенина, из Рубцова зачту. И достаточно!»
– Познакомился с будущей женой, когда мы вместе учились в одной школе, – продолжал между тем теле-Лейкин, на сей раз уже в интерьерах своей домашней квартиры. – Если хотите, классический пример школьной любви. Сейчас у меня крепкий тыл, я чувствую поддержку во всем и полностью доверяю своей супруге. По-моему, это самое главное!
Камера показала облачное небо и высоченные кроны деревьев.
– В детстве я очень любил лазить по деревьям, – журчал Лейкин, на сей раз уже за кадром. – Залезал быстро, но обратно никогда не слезал – обязательно спрыгивал. По-моему, это…
Что это «по-лейкински», Лорд не дослушал, выключив телевизор.
– Эх, Индустриевич, – произнес вслух Лорд, хотя в комнате никого, кроме него, не было. – Была у тебя сила… Когда тебя мать срать носила!
На этот раз он закончил фразу в рифму.
Вечером, перед тем как принять душ, Сафронов попросил разрешения прогуляться по вечернему саду. Помимо бугаев из службы безопасности, ненавязчивую компанию Сафронову составил и сам Петр Васильевич. Немного поговорили на отвлеченные темы, потом Сафронов остановился рядом с машиной, на которой в сопровождении эскорта выезжал на разведмероприятия.
– Хорошая машина, – только и произнес Роберт Сергеевич. – Всю жизнь о такой мечтал… – С этими словами он погладил капот и переднее стекло автомобиля так, словно это было живое существо.
– Считай, что она твоя, – ответил Лорд.
– Вместе с твоим дебилом? – уточнил Сафронов.
– Без всяких дебилов, – произнес Лорд. – Сам будешь водить, но вот эскорт, извини, оставлю… Ну а после акций будешь свободен как ветер.
– Благодарю за подарок, – лишь покачал головой Сафронов.
– Успеешь отблагодарить, – многозначительно отозвался на прощание Лорд.
Спустя пятнадцать минут Сафронов сидел за журнальным столиком и рисовал очередного дракона. Многоголового и хвостатого. В том, что в это самое время «подарок» минируется людьми Лорда, у Сафронова не было ни малейших сомнений. «Скорее всего, установят радиоуправляемую мину километрового радиуса действия и радиомаяк на тот случай, если попытаюсь скрыться, – мысленно размышлял Сафронов. – Пульт для подрыва будет в руках у одного из тех, кто будет сидеть в машине эскорта. Эх, взглянуть бы на него… Так, на всякий случай».
Вечер этого дня гвардии старший прапорщик Федор Максимов проводил в компании старинного боевого товарища, майора столичного СОБРа Ушакова по прозвищу Адмирал. На столе стояли банки пива и пакетики с сушеными кальмарами. Звучали хриплый, но приятный голос Марка Нопфлера и его неповторимая гитара. Звонок в дверь раздался в паузе между нопфлеровскими композициями, поэтому Максимов сразу же отправился открывать гостю.
