– Откуда ты все это знаешь? – удивился Александр Игоревич. – Ах, Пехлеван… Значит, он догадался и сейф все же забрал…
– О покойниках не принято говорить плохо, – сказал я, ловко уходя от ответа на вопрос. – Но Пехлеван не был слишком догадливым. Сейф остался на месте и ждет, когда брат убитого ювелира вскроет его. Но путь к спасению у вас, Александр Игоревич, все же есть. Я даже сказал бы менее категорично, чтобы сразу не окрылять ваше богатое воображение. Не путь, а только шанс, пусть и небольшой, но вполне реальный.
У него загорелись глаза. Воображение у Лагуна, видимо, было в самом деле богатым.
– Говори. Я заранее согласен.
– Антидот.
– Что – антидот? – не понял Лагун.
– Вы сейчас отсюда, не выходя из комнаты, позвоните на базу дежурному, пригласите своих специалистов и сообщите, что имели контакт с зараженным. И потребуете дать лично для вас антидот. За ним вы пришлете меня. Так и скажите. И предупредите, чтобы меня не тронули. Заодно я заберу кое-какие вещи в своей комнате. Это скажите обязательно.
Вещей у меня, естественно, никаких не было. Но мне нужно было избежать варианта, когда мне просто сунут в руки один экземпляр антидота и не запустят на территорию.
– Но…
– Никаких «но». Для вас это единственный путь к спасению.
– Гарантии? – спросил подполковник, оживляясь. – Какие гарантии ты мне дашь? Я буду работать только наверняка, иначе ничего не получится.
– Гарантия только одна. По возвращении я вывожу вас за пределы села и отпускаю на все четыре стороны. Идите, куда хотите. Хоть на базу, чтобы вас там уничтожили вместе со всеми остальными, хоть в дом ювелира, хоть сразу в Польшу отправляйтесь. Иной гарантии у меня нет. Если не хотите удовлетвориться моим словом, оставайтесь в этом подвале и ждите, когда вам приведут собаку. Ту самую, хорошо вам знакомую. Так местные ополченцы первоначально хотели с вами поступить. Я же тем временем постараюсь взять вашу базу штурмом, благо сил ополчения мне должно хватить.
Подполковник Лагун думал не долго.
– Прикажи принести мою трубку. Дежурный знает мой номер.
Я открыл дверь.
– Илдар, принеси товарищу подполковнику его телефон. Он будет звонить…
* * *
– Одному идти слишком рискованно, – рассудил Абумуслим Маналович, когда я все ему выложил.
В комнате, кроме нас со стариком, сидели Ильдар с братом и Рагим, пришедший узнать, что с подполковником, и поинтересоваться у меня дальнейшими планами. Кажется, Рагим боялся, что я надолго задержусь в селе. Это лишило бы его власти, к которой он стремился.
– Они дадут только одну порцию антидота, – сказал Илдар. – А больных может быть много.
– Я заберу все, что у них есть, – сказал я.
– Не дадут.
– Можно подумать, я буду спрашивать…
– Самовар берется, пусть делает, – сказал Рагим. – Он лучше нас знает, что там и как.
Наверное, он мечтал таким образом от меня избавиться. Но я в самом деле лучше всех знал обстановку на базе и предполагал, что группа будет встречена автоматными очередями. Именно потому я и заставил подполковника Лагуна сказать, что пойду один.
– Расскажи, что ты хочешь сделать, – не попросил, а потребовал Абумуслим Маналович. – Может быть, мы сумеем подсказать что-то дельное.
– Я хочу прийти, дать им себя разоружить, чтобы успокоились, а потом уничтожу их. И заберу все запасы антидота.
– Цель похвальная, – согласился старик. – Но как ты это сделаешь? Сколько там человек?
– Должно быть четырнадцать, если все из последней группы подполковника добрались до места. Из них минимум трое ранены. Из четверых специалистов – тех, кто работал с отравой, – один, кажется, может чего-то стоить. Я видел, как он на мешке отрабатывал удары ногой. Остальные – просто кабинетные крысы.
– Их много, – Абумуслим Маналович покачал головой. – Со всеми не справишься.
– А кто сказал, что они все вместе будут дружно со мной здороваться? Им не до меня. Нужно раны зализывать и о своей судьбе думать.
– Ну хоть план-то у тебя есть? Как действовать думаешь? – не унимался Абумуслим Маналович.
– Действовать буду, исходя из реальной обстановки. Кстати, хорошо, что вы мне напомнили. Тот парень в белом халате сильно бьет ногой. Мне нужно два куска металлического уголка сантиметров по тридцать. Лучше, если будет алюминиевый, в худшем случае стальной. Профиль небольшой.
– Есть алюминиевый, – сказал Илдар. – Сейчас принесу.
– И эластичный бинт, если есть.
– Нет бинта, – сказал Илдар.
– У меня колено перетянуто, – сказал Рагим. – Если с ноги сниму, ничего, не побрезгуешь?
– Снимай.
Рагим едва успел смотать с колена эластичный бинт, как вернулся Илдар. Он принес стандартную ножовку по металлу и двухметровый алюминиевый уголок с планкой в двадцать пять миллиметров. Чуть меньше, чем мне хотелось бы, но и это можно было использовать. Может быть, такой уголок даже лучше – он не так заметен под рукавом.
– Как резать?
Я приложил уголок к своему предплечью, измерил и показал размер. Илдар начал пилить.
– Зачем это? – спросил Абумуслим Маналович, когда я закатал рукав куртки и стал крепить уголок на предплечье, с двух концов приматывая его эластичным бинтом.
– Я же говорю, там один человек ногами сильно машет. Будет бить, я просто руку с уголком подставлю – и нога сразу сломана. Старый испытанный метод.
Старик только головой покачал, но неодобрения не высказал, прекрасно понимая, что, когда один выступает против четырнадцати, все способы для победы хороши. В том числе и неспортивные. На войне даже прославленные единоборцы пытаются применить хитрость.
– Еще мне нужны лыжи. Охотничьи, потому что на спортивных по сугробам не пройти. На охотничьих пройду и силы сохраню.
– А вот это у нас едва ли найти можно, – сказал Рагим. – Снегами Аллах наши края не балует. Обычно снег в горах лежит. У нас только слякоть, поэтому лыжи и не держим.
– Ладно, обойдусь…
– Не заблудись в темноте. Ночь уже наступает.
Честно говоря, я уже не ориентировался во времени суток. Низкие темные тучи в метель делали день похожим на ночь. И казалось, что эта ночь длится бесконечно. Но если учесть, что я и в предыдущую ночь не спал, удивляться было нечему.
– Снегопад заканчивается. На севере уже небо чистое. Да и полнолуние сегодня. В полнолуние даже при тучах светло, – успокоил хозяин дома…
* * *
После звонка подполковника Лагуна меня на базе уже ждали. Снегопад, к счастью, прекратился, но и того, что было нанесено раньше, с лихвой хватило для того, чтобы измучить любого путника и выжать из него несколько ведер пота. Я только радовался, что никогда не пренебрегал тренировками и даже во время вынужденного пребывания в четырех стенах камеры СИЗО старался поддерживать себя в форме. Добрался я до базы отряда Лагуна без проблем. Перед камерой, выставленной среди скал на треноге и контролирующей тропу, остановился и приветственно помахал рукой, хотя не знал, работает эта камера или нет. Мне почему-то казалось, что на базе должен царить беспорядок, близкий к панической подготовке к бегству. Но это были только мои представления. Издали и сверху я увидел только, что огни горят на всех столбах во дворе и во всех окнах в здании. Как на праздник.
Я подошел к воротам. Калитка открылась, словно сама собой. Я вошел и сразу увидел установленный в распахнутых дверях здания крупнокалиберный пулемет. Вот уж воистину, глупость человеческая пределов не имеет. Понятно, что пулемет устанавливался не для того, чтобы меня расстрелять, а для того, чтобы показать мне, что попытка штурма будет жестко пресечена. Но камеры наверняка уже показали, что я иду один, и можно было не показывать свою готовность к обороне. По логике, оставшимся бойцам отряда Лагуна вообще следовало ввести меня в заблуждение – подготовиться к обороне, но мне показать, что не готовы. Да и выставлять пулемет следовало бы в калитке, а вовсе не в дверях здания. Здесь же можно было пройти вдоль стены и забросить за косяк гранату или просто дать очередь из автомата. Для пулеметчика этого хватило бы.
Все делалось непродуманно, но другого от бойцов отряда Лагуна я и не ожидал. Меня пулемет не смутил. Я спокойно прошел через двор, заметив по пути, что боксерский мешок валяется в сугробе, ногой сдвинул пулеметный ствол, заставив пулеметчика сместиться в сторону, и шагнул в здание. Там меня встречали уже тремя автоматными стволами.
– Не побоялся прийти, надо же… – непонятно чему удивился рыжий офицер с круглым лицом, сплошь покрытым веснушками. Их было так много, что, я уверен, этого человека в детстве звали Ржавым.
– Ты считаешь себя суперстрашным? – не остался я в долгу. – Может быть, ты в чем-то и прав. Но я не женщина, чтобы бояться такой рожи. – И хладнокровно пошел на их стволы.
– Оружие сдай, – сказал другой офицер.
